Уже смеркалось. Мы с Зинаидой приплясывали на промозглом сыром ветру у метро. Маргарита Карловна все не появлялась. Пешеходы сновали мимо нас туда-сюда, озабоченные, нахохлившиеся, недовольные мерзкой погодой и жизнью, машины разъезжали взад и вперед прямо по тротуару… На душе у нас было тревожно. Зинка, потоптавшись, принялась сноровисто и привычно инспектировать мусорные ящики. Я одернула ее:

— Не позорься, будущая миллионерша! Я, между прочим, рядом стою, и мне стыдно!

— Так отойди! — пожала плечами Зинаида. — Подумаешь, цаца! Дай пять рублей одной монеткой, я в автомат сыграю на удачу. А сама, чем торчать без дела, пойди лучше, поищи нашу убогую… куда ее черт занес? Ее вообще нельзя никуда одну отпускать. Может, пристукнули уже где, а теперь за нами охотятся…

Думать так, конечно, не хотелось, но резон в словах моей компаньонки был. Я отправилась на поиски Маргариты.

Нашла я ее тут же, в булочной! Марго зачарованно стояла у прилавка и жадно втягивала ноздрями, раздутыми, как у беговой лошади, запахи свежего хлеба, печенья и булок. Сердобольная молодая продавщица в синем переднике уже протягивала ей какой-то зачерствевший батон, когда я с иезуитской улыбочкой подошла и конфисковала покрытое плесенью изделие хлебобулочной промышленности, отправив его в мусорную урну у входа.

— Такое даже свиньи не едят, а вы людям предлагаете! Пойдем, Маргарита Карловна! Никогда тебе не похудеть!

— Бес попутал, Несси, — покаянно вздохнула Марго, делая усилие воли и отворачиваясь от пышной сдобы в витринах.

Тоже мне, жертва Мефистофеля… Станет нечистая сила на тебя время тратить! Помнишь Фауста? Там твоя тезка дурно кончила, между прочим. Пошевеливайся, и так опаздываем!

Когда мы заняли исходную позицию на оживленном перекрестке, совсем стемнело. Фонари зажглись. Зинаида выиграла горсть пятирублевых монет, по пути успела насшибать пяток пустых бутылок и теперь весело побрякивала пакетом стеклотары, раздражая меня до невозможности. Вот связалась с бомжатиной! Что обо мне люди подумают…

— Я помню это место! — обрадованно сказала Маргарита, озираясь. — Я здесь с мальчиком одним встречалась! Целовались мы!.. — она мечтательно зажмурила глаза. — А что теперь будем делать?

— Сейчас ты изобразишь из себя жертву дорожного происшествия, — сказала я. — Ляжешь вот здесь, у края проезжей части, где посуше, и будешь громко стонать и охать. А мы с Зинаидой, очевидцы наезда транспортного средства на пешехода, вызовем милицию и заявим, что тебя сбила и скрылась с места происшествия вишневая «тойота» с номерами О356 РХ. Понятно?

Романтическая улыбка сошла с толстого добродушного лица моей подруги.

— А почему это надо делать именно здесь? — заныла она. — У меня такие светлые воспоминания об этом месте!..

— Здесь отделение милиции рядом, — сказала я. — Быстрее приедут. О тебе же забочусь, меньше на холодном асфальте лежать придется. А то еще воспаление легких схватишь — и того! В больницу сначала, а потом… Еще вопросы?

— Да! А почему именно я должна лежать здесь в грязи?!! Я что — похожа на человека, который невнимательно переходит дорогу?!

— Потеряйся, убогая! — быстро, сквозь зубы, сказала Зинаида, но я остановила ее.

— Ты, Маргаритка, похожа на человека, который плохо умеет держать язык за зубами. Как жертва происшествия ты можешь только стонать и жаловаться на потерю памяти. А вот как свидетель, ты должна все хорошо помнить и петь со мной в один голос: какая была машина, как наехала, куда поехала… А ты обязательно что-нибудь перепутаешь. Так что не обижайся, дорогая, каждому свое.

Моя железная логика возымела действие, и Марго, кряхтя и охая, принялась укладываться на асфальт.

— Нет-нет, постой! — удержала ее я. — Ты очень осторожно ложишься. У тебя так не будет ушибов и ссадин мягких тканей! А они должны быть при таком падении, иначе нам никто не поверит.

— Так что же мне — с разбегу грохнуться? — недовольно спросила она. — Я себе тогда по настоящему все ребра переломаю!

— Зачем же так кардинально… — улыбнулась я. — Ты прогуляйся с Зиной вон за тот ларек, там она тебе аккуратно организует ушибы мягких тканей. А потом ложись и стони себе на здоровье!

— Пошли, пошли! — заржала Зинка, засучивая рукава пальто. — Буду бить аккуратно, но сильно!

Бедная тетка покорно поплелась на экзекуцию. Я с ней не пошла. Мне ее жалко было. Но ничего не попишешь — искусство делать деньги требует жертв!

Вернулись они довольно быстро: Зинаида довольная, Маргарита… мягко говоря, не очень.

— Порядок! — бряцая своими бутылками, объявил экзекутор. — Я ей на заднице синяк поставила… аккуратный такой!

— Да-а… — заныла жертва правдоподобия. — Три раза лупила со всей дури…

— А ты не вертись!

— Хватит спорить, — скомандовала я, достав мобильник. — Все по местам! Готовы? Начали!

Мой план полностью себя оправдал! Не могу пожаловаться на городские службы — «неотложка» примчалась через десять минут, милиция — через пятнадцать. Интересно, к местам серьезных преступлений они в той же последовательности приезжают? Марго полусидела, привалившись боком к поребрику, и так жалобно ахала, что мне стало ее по-настоящему жаль. Такая она была неуклюжая, беззащитная — точно старый тюлень на берегу. Вокруг нас собралась кучка сочувствующих. Люди возмущались, предлагали помощь. Автомобилисты останавливались, между прочим, хотели до больницы добросить! Это не входило в мои планы, но было приятно. Что бы ни говорили мы сами про себя — а народ у нас хороший. Просто замечательный народ! С таким народом мы не пропадем… не должны пропасть.

Зинаида выхаживала гоголем перед собравшимися, бряцала пустыми бутылками, размахивала руками, как горьковский буревестник.

— Видали, да?! Сбил — и уехал, а?! Сволочь, подонок, капиталист проклятый! Так они всех нас передавят! Надо их брать за жабры крепко! Вперед! — и указывала грязным кулаком почему-то в сторону ближайшего супермаркета.

— О-о-о!.. — стонала вошедшая в роль Марго, запрокидывая голову. — Умираю!.. Как больно… как есть хочется!..

— Ты что несешь?! — шепнула я ей, склонившись. — Не запори дело, тогда разрешу купить пирожок!

— О-о-о!!! — застонала моя подруга с удвоенной силой, содрогаясь в пароксизмах истинной страсти.

Примчавшиеся автоэскулапы быстренько приподняли тяжелую тушу нашей псевдострадалицы, надсадно крякая, взвалили на носилки.

— Эй-эй! Осмотрите сначала! — закричала я, видя испуганные глазки Маргариты, которую уже собирались везти в травматологию. — Я родственница, мне справка о травме нужна, чтобы в суд на негодяя подать! Я сама едва уклонилась — вон, колготки порвала и в грязи извалялась!

Мне нужно было задержать их до приезда милиции — для пущего правдоподобия. Молодой доктор, судя по всему, подрабатывающий студент, неохотно согласился, принялся осматривать филейную сторону Марго и диктовать седенькой фельдшерице:

— На правой ягодице гематома звездообразной формы… судя по всему, от удара о радиатор автомобиля… Возможно повреждение костей бедра и малого таза… Не исключена полная потеря трудоспособности и инвалидность…

— Боже мой, я калека! — испуганно зарыдала Маргарита. — Агнесса! Зинаида, разбойница, меня искалечила! Что мне делать?!

Я втиснулась в пропахший формалином фургончик, чтобы успокоить ее. Да, в таком ракурсе наша подруга совсем не напоминала интеллигентного университетского преподавателя филологии! Со стороны лица она мне более знакома… Услышав описание нанесенных ей телесных повреждений, глянула сама. На правой ягодице знатока отечественной словесности живописно багровел отпечаток Зинкиной пятерни!

Тут как раз подвалила милиция, начала писать протокол, и нам с Зинаидой нашлась работа. Влезли еще две какие-то старые дуры, одна утверждала, что Марго сбил грузовик, а вторая придерживалась нашей версии, но неправильно показала направление движения машины. Пришлось изгнать с позором незваных помощниц, чтобы не завалили дело. Я мигнула Зинаиде — и та быстренько с ними разобралась. Турнула самозванок взашей, к чертовой матери, чтобы не мешали протокол писать «уважаемому товарищу старшему сержанту».