Саперы шныряли по пролетам, увертываясь от мчащихся грузовиков и бронетранспортеров, торопливо готовя мост к взрыву. Несколько человек болтались на веревках у ферм моста, закладывая взрывчатку у бетонных быков, которые служили мосту опорами.

В двухстах метрах от южного конца моста невысокий русоволосый польский офицер быстро перебегал из дома в дом на окраине Рунаржево, проверяя готовность своих сил к обороне. Это был капитан Конрад Полинский, командир пехотной роты, которая получила приказ оборонять Рунаржево до тех пор, пока инженерно-саперная служба не закончит минировать мост.

Будучи опытным офицером, Конрад Полинский понимал, что его рота занимает крайне невыгодную в тактическом плане позицию. Да и кому понравится сражаться, имея в тылу реку, единственный мост через которую вот-вот взлетит на воздух? Его небольшой отряд был недостаточно силен, чтобы удерживать деревню против целенаправленной атаки мотопехоты ЕвроКона. Рота "С" получила этот приказ в последнюю минуту и не успела даже поставить мины и натянуть колючую проволоку, не говоря уже о том, чтобы выкопать щели и блиндажи с достаточно надежными перекрытиями.

Предполагалось, правда, что в лесу за рекой будут замаскированы несколько танков, однако они были слишком далеко, чтобы оказать реальную поддержку роте. Кроме того, строения Рунаржево сильно сокращали танкистам сектор обстрела. Самый лучший танкист-наводчик не смог бы попасть в цель, которую он не видит.

Не приходилось рассчитывать и на подкрепление. Все остальные роты пехотного батальона были уже далеко за рекой, перегруппировываясь и пополняя личный состав, прежде чем вернуться к реке и занять оборону.

Остановившись за садовой оградой, капитан поднял к глазам бинокль. Из-за близкого горизонта поднимались к небу столбы черного дыма. Губы капитана, полуприкрытые густыми русыми усами, скривила угрюмая гримаса. По всей видимости, за горизонтом шла нешуточная драка, гораздо более серьезная, чем регулярные стычки с авангардом наступающего противника. Должно быть, ЕвроКон пытался прорваться сквозь заслоны войск, прикрывающих отступление.

Радист, нескладный и худой восемнадцатилетний капрал, подтвердил его опасения:

– Пан капитан, "Фокстрот" сообщает, что в районе Колачково вошел в соприкосновение с мощным подразделением германской армии. Видит танки и бронетранспортеры!

Полинский едва слышно выругался. Колачково было ближайшим населенным пунктом – несколько домишек километрах в четырех к югу по шоссе. Если авангард противника уже там, то через несколько минут и ему придется вступить в бой.

– Прикажи всем взводам приготовиться. Держаться до последнего!

Капитан Полинский повернулся к реке, чтобы посмотреть, как дела на мосту. Саперы продолжали свою работу. Сколько еще времени им понадобится? И сколько времени даст им противник?

РОТА "А" 194-го ТАНКОВОГО БАТАЛЬОНА, РАЙОН КОЛАЧКОВО

Дым от горящих домов, машин и станковых гранатометов заволакивал поле боя, и в этом черно-сером, затянутом дымкой пространстве, словно в кошмаре, то и дело вспыхивали краткие, смертельные схватки.

– Принять вправо! Вправо! – закричал лейтенант Вернер Герхард. Он уже охрип, так как ему постоянно приходилось перекрикивать оглушительный грохот боя. Гигантский "Леопард" с ревом вырвался из своей собственной дымовой завесы, и лейтенант мертвой хваткой вцепился в поручень люка. Танк вильнул, огибая выросшую на его пути разбитую машину. Пятьдесят пять тонн стали, зацепив на большой скорости подбитый броневик, опрокинули его и отшвырнули с дороги под визг раздираемого металла.

Почти прямо по курсу появился другой танк – польский Т-72. Неожиданно вывернув из-за полуразрушенного строения, он пятился задним ходом, волоча за собой обрывки маскировочной сети. Грозная 125-миллиметровая пушка была направлена в сторону, и поляки еще не видели немецкий танк.

– Наводчик! Цель тридцать градусов по курсу! – лейтенант вцепился в рукоять вращения башни, разворачивая пушку своего "Леопарда" в нужную сторону.

– Заряжай!

– Огонь!

Польский танк, расстрелянный в упор, закрутился на месте и взорвался. Осколки брони, разлетаясь в разные стороны, забарабанили по башне немецкого танка и запели над головой Герхарда. Он инстинктивно пригнулся, затем снова выпрямился и стал оглядываться по сторонам в поисках новых целей.

Из дыма возникло еще несколько немецких танков; все они были выстроены атакующей цепью, и лейтенант поспешно пересчитал их, не забывая высматривать противника. Считая его собственный танк, десять из двенадцати "Леопардов" роты уцелели в этом сражении.

Когда дым немного рассеялся, лейтенант увидел, что разведчикам капитана Брандта и польскому арьергарду повезло гораздо меньше. Все пространство по обеим сторонам шоссе было усеяно сожженными Т-72, разбитыми БМП и разведмашинами "Лухс". Их расположение молчаливо свидетельствовало о беспорядочном, но ожесточенном характере короткого боя. Только его танки могли двигаться дальше.

Герхард переключился на частоту командующего бригадой.

– "Сокол" – "Большой кошке". Прием.

– Докладывай, "Сокол", – голос майора Тиссена доносился слабо, прерываемый статическими разрядами. Должно быть, штабное подразделение бригады находилось в движении.

Герхард нажал на тангенту передатчика:

– Захватили первую деревню. Продолжаем двигаться к реке.

– Вас понял, "Сокол". А где "Бродяга"?

Лейтенант оглядел поле боя и с трудом сглотнул.

– Капитан Брандт и его люди погибли. Все.

В наушниках шлемофона раздался спокойный и решительный голос самого фон Силова. Не время было оплакивать Брандта и его отряд. Сдерживая свои эмоции, Вилли сказал:

– Вас понял, лейтенант. Вы можете продолжать движение?

Герхард крепко ухватился за скобу и кивнул, хотя командир не мог его видеть. Взяв себя в руки, он коротко ответил:

– Да, герр подполковник!

– Отлично! – голос фон Силова зазвучал суровее. – Продолжайте атаковать, "Сокол", не дайте им оторваться и перегруппироваться. "Хищник-1" идет сразу за вами.

Герхард посмотрел вдоль шоссе. Подполковник был прав – он уже видел 192-й батальон мотопехоты, колонной вливающийся в Колачково. Вздохнув, лейтенант отдал своим экипажам необходимые распоряжения.

Десять уцелевших танков роты "Альфа" ринулись на север, к мосту.

РОТА "С", ГАРНИЗОН РУНАРЖЕВО

Капитан Полинский облегченно вздохнул. Последние крытые брезентом грузовики, БМП и юркие "газики" потихоньку вползали на площадку перед мостом. Черная лента шоссе, протянувшаяся на юг, наконец опустела. Даже стрельба вдали прекратилась. Должно быть, войска прикрытия под командованием капитана Кубяка сумели отбить пробную атаку передовых отрядов противника. Это было прекрасно, так как саперы все еще возились на мосту, и каждая лишняя минута была для них на вес золота.

Капитан взглянул на радиста, который нервно поеживался у своей рации.

– Свяжись с "Фокстротом" и спроси, сколько они еще смогут продержаться, прежде чем нам придется вступить в дело.

Полинский снова поднял к глазам бинокль. За небольшим пригорком на расстоянии примерно километра показались голубые дымки выхлопов. Это были танки, двигатели которых задымили даже на этом некрутом подъеме. Капитан нахмурился. Почему Кубяк ничего не сообщил ему о том, что его танки идут к реке?

– "Фокстрот" не отвечает, пан капитан! – заикаясь от страха, доложил радист.

– Матка Боска! – Полинский разглядел наступающие широким фронтом приземистые "Леопарды", которые, словно черти из табакерки, выскакивали из-за гребня холма. Ошибки быть не могло – крупные угловатые башни и зелено-черно-коричневая камуфляжная раскраска указывали на то, что перед ним отнюдь не польские Т-72. Челюсть капитана отвисла. Кажется, их атакуют!