За дверью послышались приглушенные шаги. Нет, для разносчика еще рановато.

– Февраль, если помнишь, выдался очень теплым. К двадцатым числам уже и снег сошел. Дороги просохли, некоторые оптимисты стали «переобувать» своих железных коней на летнюю резину…. Это все еще вступление к теме, не знаю, необходимо ли оно тебе…

– Лучше вспоминаешь, когда восстанавливаешь в памяти все обстоятельства. Я сама часто так делаю, – откликнулась Талия. Я кивнул и продолжил:

– Это случилось на Комсомольском проспекте; были у меня кое-какие дела в Хамовниках, увы, неудачные. Свою «шкоду» я оставил на другой стороне дороги, до нее можно добраться и через подземный переход, он недалеко, но глубокий, и по обычной «зебре», до которой идти чуть дальше. Я решил перебежать в неположенном месте: машин мало, а посредине проспекта широкая разделительная полоса; спустя мгновения я добрался до нее. И еще один человек в черном пальто спешил следом, чтобы поспеть к приближающимся «рогам» троллейбуса, пошел наискось. Тут на проспект вывернула легковушка, наращивая скорость и перестраиваясь в левый ряд. Я находился на середине левой полосы, когда она вывернула. И пропустил ее. А он, тот мужчина, не стал ждать.

Талия вздрогнула.

– Я узнал о случившемся по истошному визгу тормозов. Быстро повернул голову и увидел… даже не знаю, как сказать. Мне показалось, что у остановившейся легковушки от резкого торможения слетела крышка капота: некая черная масса поднялась в воздух и тяжело ударилась об асфальт, распластавшись в метре от машины. Водитель тут же выскочил из автомобиля, подбежал и склонился над телом. Не зная, что предпринять, он поднял голову и беспомощно озирался вокруг. С троллейбусной остановки подошло несколько женщин; они так же встали подле тела, и шумно переговаривались.

Я стоял на разделительной полосе; стоял и смотрел на них. Ничего не чувствовал ни в момент удара, ни позже, когда видел бестолковое топтание толпы у тела. По прошествии нескольких минут пяти кто-то достал мобильный и стал звонить в «ноль-два». К тому времени я уже садился в «шкоду». И оттуда все оглядывался на собравшихся. Да я был взволнован, вернее, встревожен, но не самой аварией, а отсутствием в себе хоть какой-то реакции на нее. Я уже говорил, что не ощутил ничего. Более того, вид подброшенного тела, безжизненно распластавшегося на асфальте, показался эпизодом в некоем кино, тысячный раз демонстрируемым с экрана, кочующим из фильма в фильм. Кажется, в момент удара я пробормотал пошлейшее «ух ты» или что-то в таком духе. И только произнеся эту бессмыслицу, ужаснулся ей. Да и ужаснулся как-то вяло, словно по долгу службы.

Холодные пальцы накрыли мою ладонь. Талия ничего не говорила, она лишь пристально смотрела в глаза, и продолжала держать руку в своей. Держала долго, пока не затихли воспоминания и не улеглись в глубине памяти.

Спустя какое-то время – наши руки все еще сплетались – прозвенел звонок; прибыл разносчик пиццы. Получив от меня деньги и отказавшись от чаевых, паренек лет восемнадцати долго топтался на пороге, не спеша уйти к другим клиентам и во все глаза смотрел на появившуюся за моей спиной Талию. Бог его знает, почему.

Талия закрыла за ним дверь.

– Надеюсь, мой выбор тебе понравится, – сказала она, все еще держа руку на дверном замке. С тепло пахнущей коробкой я вошел в кухню, по-прежнему, Талия тенью следовала за мной.

За чаем мы говорили о каких-то пустяках. У меня вертелось на языке несколько вопросов, так или иначе касающихся Маши; но в тот они не прозвучали. Словно компаньонка Талии для нас, сидящих в моей кухне, стала запретной темой, и одно упоминание о девушке могло разрушить то непрочное, что нежданно связало нас. Все время, проведенное за ужином, Талия посматривала украдкой на часы, они находились за моей спиной, и я невольно перехватывал каждый ее взгляд. Но уходить не спешила. Собралась в начале десятого, посреди вялой беседы пробормотав вполголоса «все, мне пора» столь резко, что я не посмел ее удерживать.

Проводив до двери, я все же не удержался – вечер был закончен – и спросил о Маше. Талия пожала плечами.

– Она дома, – просто ответила соседка, я не решился задать вертевшееся на языке, и Талия ушла в свою тайну.

Ночью мне снилась Маша, одна. Словно странный вечер и должен завершиться странным сном. Все началось с того, что из ниоткуда появившаяся в моей гостиной Маша потягивала шампанское из фужера и, обводя свободной рукою роскошно накрытый стол, рассказывала, сколь приятно вдыхать полной грудью свежий воздух Арктики, дувший из распахнутого настежь окна, ожидая, когда легкие наполнятся им, и напитается кровь. Тогда свершится невозможное и человек окажется способен оторваться от грешной земли и взлететь.

– Но это должен быть непременно воздух Арктики, – говорила она, покачивая ногою, отчего халатик ее сбился к бедру, и точеные Машины ножки предстали мне во всем их великолепии. – Никакой иной не способен наполнить человека мечтами о далеких краях, а без этого невозможно оторваться от земли, подняться в воздух и лететь, лететь, лететь….

Комната начала таять, Маша вскочила на ноги, и, распахнув руки, как крылья, или наоборот, я уже не мог понять, что именно вижу, воспарила к разверзшимся небесам, а через мгновение сияющей точной исчезла, затерялась в них. А следом за ней исчезло все.

Я проснулся. И сквозь дремоту пробуждения все еще слышал ее голос, призывавший меня оторваться от земли и лететь. «Невесомость притягивает, – где-то во мне продолжала говорить Маша. – Это так просто. Главное поверить. И тогда самое малое усилие – и душа не будет весить ничего, еще одно усилие, – и ты в небе».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.