На Мартенсона этот жест не произвел никакого впечатления. Подняв руки с коленей, он положил на стол револьвер с коротким стволом.

– Такой же у Кеннета, – пробормотала Сандра. Она почувствовала, что ей становится дурно.

– Это он и есть, – возразил Мартынов. – Когда-то я зарабатывал этим на хлеб. Я только одного понять не могу, никогда не мог… Как можно не чувствовать, как у тебя из кармана тискают «лопатник» или снимают с пояса килограмм железа… Ты видишь этот шкаф, детка? Сейчас ты быстро запрыгнешь в него и не подашь ни единого звука до тех пор, пока я не позову тебя.

Заметив, что в голове девушки никаких процессов не происходит, он быстро бросил взгляд в зеркало, встал из кресла и завел Сандру в оборудованный в стене шкаф-купе. Когда-то в нем висели костюмы мистера Мартенсона и всегда можно было найти бутылку хорошего виски. Сейчас там болтались костлявые вешалки, и бар для напитков был пуст.

Ещё раз выглянув в коридор, он сунул руку в ящик стола. Через несколько секунд тишину в кабинете оглушил треск разматываемого скотча.

Если зеркало докладывало правду, то троица должна была появиться на пороге кабинета через минуту. Взяв курс в конец коридора благодаря подсказке Кеннета, они уже преодолели треть расстояния. Мартынову было хорошо видно, как, шагая по мраморному полу, все трое вынимают что-то из-за пазух и пояса, проверяют и укладывают обратно. Проверка оружия заняла у «мальчиков по вызову» не более пяти секунд. Каждого из троих Мартынов знал лучше, чем кого-либо в «Хэммет

Старс». Эти трое латиноамериканцев, выходцы из бедного квартала Queens, морочили голову Мартынову с первого дня его пребывания в должности советника. Пять лет назад, ещё до того момента, как Малкольм оценил в русском крепком парне здравый ум и трезвый рассудок, Андрей находился среди «латиносов» и выполнял столь же грязные поручения, как и они. За пять лет в их карьере ничего не изменилось. Они по-прежнему приезжают, когда нужно вытрясти из должника денег или запугать до смерти. И сам факт того, что после звонка Кеннета для встречи с Мартенсоном прибыли не шишки из «Хэммет Старс», что было бы логично, а трое моральных уродов, наслаждающихся видом вырванных ногтей или отрезанных ушей, свидетельствовал о том, что разговора по душам сейчас не получится.

Впрочем, на это Мартынов и не рассчитывал. Но где-то в глубине души он все же надеялся, что Малкольм попробует решить вопрос если не цивилизованным, то хотя бы понятным образом. До цивилизации тут далеко, коль скоро Мартынова в России дважды пытались прикончить, но одно только предложение Малкольма принять некоторую часть денег в качестве компенсации за моральный ущерб отбило бы у Мартынова охоту резать всех без разбора.

В голове Андрея, несмотря на его внешнее спокойствие, кипел вулкан. В голове его стремительно пролетали и укладывались в стопку ленты воспоминаний о попытках Малкольма уничтожить его. Малкольм врал с самого начала. Порукой его замаскированной лжи были суммы, перечисляемые на счет Мартенсона, однако чего стоят сто тысяч долларов, когда речь идет о десяти миллионах? Сейчас уже не было сомнений в том, что Андрей закончил бы свой путь либо сразу по приезде в Нью-Йорк, либо на исторической родине. Его тело уже как минимум три раза должно было всплыть в Гудзоне, в Оби и Яузе. Если бы его не прикончили в Штатах, то умертвили бы в Новосибирске.

Малкольм совершил ошибку, которая стоила ему теперь головной боли и бессонницы. Ему следовало принять от Мартынова семь миллионов, как и было оговорено, и забыть о трёх. Но жадному ирландцу понадобилось все. И он почему-то решил, что можно вот так запросто забрать деньги и убрать Мартынова. И сейчас получалось, что из тех десяти миллионов, на которые он рассчитывал, он не имеет ни цента. Но ещё более неприятным был факт, что Мартынов жив. И не просто жив, а жив и находится в Нью-Йорке. И не просто так сюда приехал, не для того чтобы с крыши Эмпайр-Стейт-Билдинг на Ман-хэттен поглазеть. Если он и заберется на эту крышу, то только для того, чтобы сбросить с неё грузное тело бывшего работодателя.

Да, Мартынов, наверное, смог бы притормозить локомотив, позвони ему сейчас Малкольм и извинись. Денег Мартынов, конечно, не взял бы, ему хватит и тех десяти миллионов, что спрятаны на резервном счете и ждут хозяина, но зато объяснил бы в трубку Стиву, что напрасно тот горячится. Им нужно жить в мире и согласии. А так Мартынову никакого смысла нет тайны хранить. Какие тайны?.. Разве Стив Малкольм не понимает, о чем идет речь? Один откровенный визит Мартенсона в ФБР закончится для Малкольма сроком не менее чем в десять лет, а начиная с сегодняшнего дня этот срок может увеличиться как минимум вдесятеро. Мартынов мог вспомнить немало случаев, когда по распоряжению главы «Хэммет Старс» эта троица запросто уничтожала людей. Да и не только они…

Зря не позвонил Малкольм в кабинет, зря… А ведь Андрей сделал все для того, чтобы Малкольм понял – он в кабинете…

Если бы Андрей не был уверен в том, что резать сразу его не станут, он придумал бы другой сценарий этой встречи. Но Малкольму нужны десять миллионов, а доступ к ним имеет только его покорный слуга Мартынов. Номер счета и реквизиты банка нужно из покорного слуги вытрясти, а уже потом, бросать его в ванну, засыпать негашеной известью и заливать водой. Через шесть часов можно будет прийти, вынуть пробку и смыть водой то, что осталось от Мартынова. Переход в иную субстанцию посредством извести – любимая шутка этих ребят из Коста-Рики.

Если бы вопрос стоял только в части устранения ненужного человека, Стив позвонил бы снайперу из Панамы. И тот прошил бы голову Мартынову сразу, как только нога его ступила на бетон аэропорта имени Кеннеди.

Андрей, следуя из аэропорта на такси с Машей, смотрел не на красоты американского образа жизни, а назад. Объемные зеркала старенького «Меркурий»-такси с индийцем за рулем позволяли видеть все, что происходило сзади. Две машины, черный «Кадиллак» и серый «Бьюик», сменяя друг друга, катились вслед за таксомоторным «Фордом», словно привязанные резиновыми бинтами. То удаляясь, то приближаясь, они точь-в-точь повторяли маршрут Мартынова, и не свернули даже тогда, когда он, прежде чем добраться до Hilton, приказал индусу прокатиться по кольцу радиусом в два километра.

Если бы Мартынова хотели убить, уже бы убили. Конечно, трое отморозков приехали не для того, чтобы полузгать с Мартыновым фисташки, но убивать сразу не станут. Им нужен банк и счет. Им нужен полный доступ к деньгам Малькова-старшего.

Они вошли, и первое, чем занялись, это осмотром помещения и его хозяина. Старший из них, Бронко (Мартынов так и не узнал никогда, кличка то была, или имя), посмотрел на Mapтынова отмороженным взглядом. Глаза, в которых застыли души не менее двух десятков людей, глядели на Андрея поверх пятнадцатизаряд-ной «беретты», как софиты разбомбленного театра. Надо полагать, Бронко контролировал Мартынова, пока двое его соратников убеждались в отсутствии в кабинете посторонних и оружия.

Ничего и никого не нашли.

Мартынов видел, что больше всего им хочется подойти к самому уважаемому человеку в «Хэммет Старс», врезать ему по дыне и примотать скотчем к креслу. А потом вытащить из карманов отвертки, кусачки, спицы и прочую хрень, что они носят с собой на деловые встречи, и приступить к оной без промедления. Однако взять и просто так приблизиться к Мартенсону, который не убирал ног со стола и наблюдал за событиями с ледяным спокойствием, было страшно. Память о том пубертатном периоде, когда в низовом звене устанавливалась негласная иерархия, в головах этих псов была бессмертна. В стае рано или поздно наступают моменты, когда стремление выяснить «альфа-существо» преобладает над всеми остальными проблемами. Стая не может жить без вожака, и тот коллектив, в котором Мартынов оказался, прижившись в «Хэммет Старс», от стаи ничем не отличался.

Первым, что совершенно логично, под руку мастера спорта СССР по боксу в тяжелой категории попал именно Бронко. Решив воспитать русского сразу и навсегда, он затеял с ним свару по поводу пропавших из его кармана в раздевалке спортивного клуба десяти долларов. Мартынов за свою жизнь взял немало чужих денег, он не отрицал этого и потом, когда шло разбирательство над телом едва живого Бронко. Но он никогда не брал там, где жил, и у тех, с кем делал одно дело. Ему предъявили «крысу», а это обвинение нужно либо снимать неоспоримым доказательством того, что десять баксов взял другой, либо оттирать кровью того, кто предъявляет. В любом из двух случаев обвиняемый будет прав, что в России, что в Америке.