– А… где она находится, Тереза?

– Я так полагаю, что как раз между Бруклинским и Манхэттенским мостом, с гирей на ногах. Мистер Малкольм не очень-то привечает у себя умных секретарш. Поскольку же они в какой-то степени являются носителями некоторых секретов, то случается так, что от них избавляются, не очень при этом фантазируя. Дай-ка я угадаю… ты приехала издалека, родственников у тебя в Нью-Йорке, равно как и в остальных сорока девяти штатах, нет. Тебе некому послать открытку с поздравлениями к Рождеству, и тебе их никто не посылает. А?

Сандра почувствовала, как у неё забурлило в желудке. Была ли тому причиной сосиска с капустой на голодный желудок, или это случилось после получения информации от мистера Мартенсона, да только Сандра вдруг вспомнила, что выиграла конкурс на это золотое место в «Хэммет Старс», оказавшись лучше сорока пяти конкуренток. И что среди вопросов, которые ей были заданы на собеседовании, были и такие: «У кого вы собираетесь жить?», «С кем из родственников вы поддерживаете наиболее теплые отношения?» И на вопросы эти она отвечала легко, потому что они казались ей простыми априори. У неё нет никого, кто бы заботился о ней, и она ни о ком не заботится, поскольку не о ком, собственно… Но ей никто не задал вопроса о том, кто из родственников у неё в живых и где они живут.

– Я расскажу, как провалились остальные претендентки на твое место, – пообещал Мартынов. – Девушек попросили ответить на вопрос, чем занимались их предки, и чем занимаются их родственники сейчас. Они отвечали: «Мой дедушка был пиратом Карибского моря, моя бабушка была продавщицей мороженого, моя мама сейчас работает в Стейт-Айленде швеей…», и в этот момент их перебивали и говорили: «Очень, очень жаль, что ваш дедушка был пиратом Карибского моря. Это может негативно сказаться на имидже компании. Вы не приняты».

Мартынов посмотрел в небо. Ни тучки. Проклятая жара давила, и он чувствовал, что у него поднимается давление. Ошеломленная Сандра внимала каждому его слову.

– А где Сондра, малыш?

– Я не знаю, – проговорила Сандра и вдруг, похолодев, вздрогнула. Ей захотелось схватить Мартынова за руку, но она вовремя спохватилась. – Мне рассказывала одна служащая компании, как однажды в офис пришли полицейские и несколько минут разговаривали с Сондрой… А потом прошел слух, что Сондра ходила в участок по повестке и Малкольм узнал об этом лишь спустя неделю…

– С Лорой болтала? – усмехнулся Мартенсон. – Ей можно верить. Но когда-нибудь Малкольм зашьет рот и ей. Однако мы тут стоим, как тополя на Плющихе, а, между тем, самое безопасное место для таких опасных для общества людей, как мы, под Бруклинским мостом. Сейчас съедешь с Фултон Стрит на Сауз Стрит и сама увидеть, где остановиться…

Она прикрыла лицо рукой и покачала головой.

– Что-то я не могу вести машину… И что такое Plyushikha?

Забрав из её ослабевшей руки ключи с брелоком в виде амулета вуду – быть может, это и был амулет вуду – Мартынов усадил девушку в машину и захлопнул дверь. Включая зажигание, объяснил:

– Гарлем знаешь? Вот это и есть Плющиха. Только в Москве.

Пройдясь по чистым от крови пятнам на полу кабинета, Чески пожевал сигару и, ни к кому не обращаясь, просипел:

– В жизни не видел столько дерьма на один квадратный ярд площади.

Наклонившись с авторучкой в руке, он зацепил ею оранжево-зелено-синий вязаный берет Бронко и выпрямился с ним, как кран.

– Не иначе, из коллекции старушенции Вивьен Иствуд. Эта престарелая обезумевшая кутюрье обожает подобные фенечки.

Следовавший за ним по пятам молодой напарник что-то чиркал в блокноте, и оба они ожидали появления охранников, дежуривших в момент бойни в холле.

Когда те явились, Чески мгновенно сообразил, с кого нужно начинать ему, а кого отдать напарнику.

– Вот вы, да, вы… Кеннет… как? Мосли? Подойдите ко мне, Мосли. Детектив Хаузер, займитесь вторым мистером. – Деликатно взяв за локоток помертвевшего от ужаса Кеннета, Чески вывел его из окутанного смогом кабинета, который не мог проветриться даже при настежь распахнутом окне, и повел по коридору.

Их разговор продолжался всего пять минут. Ровно столько хватило Чески, чтобы отнести «Хэммет Старс» к категории компаний, до которых ещё не добрались ни руки полиции, ни руки ФБР. Бред допрашиваемого относительно пропажи у него револьвера казался ему чрезвычайно несостоятельным, но при этом тщедушный тип, пахнущий дешевым деодорантом, совершенно не напоминал хладнокровного убийцу, выпустившего две пули в одного гангстера, а потом три в другого.

– Мистер Мосли, попробуйте вынуть у меня из кобуры мой «бульдог», – попросил Чески. – Интересно, почувствую я его отсутствие, или нет?

Кеннет сам не понимал, как могло случиться такое, что его обнесли, да ещё и в присутствии посторонних лиц.

– А эта Сандра, – пробурчал Чески, – быть может, вы видели её с Мартенсоном раньше?

Вернувшись в кабинет, Чески лениво наблюдал, как криминалисты занимаются телами, осмотрел ещё раз помещение, теперь уже более внимательно, изучил в потолке следы от рикошета пуль, хмыкнул и направился к окну. Некоторое время он молча любовался красотами Манхэттена, а потом ему вдруг пришло что-то в голову, и он перегнулся через подоконник. Удовлетворенно крякнув, он дотянулся до скобы, вбитой в стену под подоконником, и не без труда втащил в кабинет большой стальной цилиндр.

– Это что за хрень?

Один из криминалистов, заинтересовавшись техническим новшеством больше, чем трупом Бронко, приблизился к детективу и принял от него болванку.

– Здесь цифровая шкала, – сказал он, покрутив её вокруг оси, – а это, вероятно, приспособление для изменения её величин. Сейчас указатель стоит на отметке 145. Предполагаю, что это показатель давления масла в цилиндре. Но только понять не могу, на что он годен.

Чески выплюнул сигару прямо на пол и обернулся к Кеннету.

– Какой, приблизительно, вес мистера Мартенсона?

– Я думаю, – Кеннет покрутил воспаленными глазными яблоками, – не менее трехсот шестидесяти фунтов…

– А у секретутки вашего босса? Произведя в голове кое-какие расчеты после ответа, он снова хмыкнул и посмотрел на криминалиста саркастически.

– Вам бы такое давление масла в голове, Карстон. С помощью этой прилады хозяин кабинета вместе с секретаршей спустился вниз. А перед этим, чтобы не прилипнуть к мостовой, выставил сумму их веса на шкале в килограммах.

– Я слышал о таких устройствах, – донесся с пола голос второго криминалиста, оценивающего на теле гангстера характер ранений. – Их придумали русские для оставления жителями горящих высотных зданий… Правда, нам на стажировке в Далласе показывали меньше размером.

Забыв, что сигары нет, Чески пожевал губами, вынул из кармана жестянку с леденцами и стал слушать напарника, у которого уже сформировалась версия случившегося.

– Было так, – говорил тридцатилетний детектив Сомерсет МакКуин. – Мартенсон вошел в сговор с секретаршей. Они решали здесь какие-то вопросы, но в это время в офис пожаловали латиносы. Видимо, у них были какие-то общие дела с Мартенсоном, либо, напротив, никаких дел не было, а была личная вражда или сторонний заказ. В ходе разборок Мартенсон застрелил двоих латиносов, но, увидев, что на помощь нападавшим спешит подкрепление, решил бежать. Для этого он использовал приспособление. Вместе с девушкой он спустился по наружной стене.

Чески предупреждал лейтенанта Кросби, что МакКуина нужно использовать либо для регулировки дорожного движения, либо при оформлении бумаг. В участке он появился за три дня до убийства в «Хэммет Старс» и был сразу определен к Чески в качестве напарника. Как детектив он был столь же беспомощен, сколь беспомощен выбравшийся тайком из дома пятилетний малыш. Однако Сомерсету МакКуину, племяннику сенатора МакКуина, была открыта дорога в большое будущее. Работу в новом для себя участке он рассматривал лишь с точки зрения завершающей части трамплина, с которой можно сигануть к сверкающим высотам. Так, во всяком случае, думали за него окружающие.