Ударная волна сбила Малкольма с ног, и он поехал на животе в коридор.

Боль пронзила его тело, когда он, перевернувшись, ударился о стену. Несколько осколков оконного стекла, без труда удерживающего выстрел в упор, вонзились ему в спину, и он закричал от ярости. Он пришел в бешенство, поняв, в какую примитивную ловушку попался.

Он оглянулся, чтобы попытаться оценить масштаб ущерба, причиненного взрывом, и поразился тому, насколько добросовестно исполняет возложенные на него обязанности его Ангел-хранитель…

От взрыва толстое стекло лопнуло, словно воздушный шарик. Сотни осколков от сантиметра до полуметра ворвались внутрь офиса, уничтожая все на своем пути. Трое людей Джексона, сидевшие на диване, были изуродованы до неузнаваемости: их одежда превратилась в лохмотья, кожа была изрублена, словно они только что вывалились из машины для уничтожения деревьев. Дикие крики разносились по лестничным пролетам, из офиса валил дым.

Стоявшему в дверях заместителю начальника СБ «Хэммет Старс» повезло еще меньше, чем другим. Огромный раскаленный осколок, похожий на меч Эскалибур, пронесся через всю комнату и пронзил его насквозь. И теперь он опускался на пол, с изумлением глядя на то, как на раскаленном стекле оплавляется тонировочная пленка…

По тридцатому этажу словно пронесся ураган, в коридорах клубились дым и пыль, и тогда Мартынов произнес:

– Я не хотел этого, у меня была другая дорога… но меня заставили сойти с неё.

– Что это было, босс? – растерянно спросил Трофим, все еще держась за стену.

– Мясо подоспело. – Какое мясо?..

– Строганина, Томас Якобсон. А теперь нам пора наверх…

– Я не Томас Якобсон. Я Трофим Яковлев, босс. И у меня уже чешутся руки. Значит, «обезьяна белая»?..

И они на несколько секунд отошли в глубь коридора, дав озверевшим от ярости головорезам Малкольма разрядить вниз все магазины.

Этажом выше раздался взрыв, что-то вспыхнуло с такой силой, что весь двадцать девятый этаж на какое-то мгновение озарился, словно включили мощный прожектор. Это было очень похоже на разряд молнии, а затем послышался страшный грохот. Потолок и пол под ногами Андрея и Трофима затрясся, несколько светильников сорвались с креплений и рухнули к их ногам. Советник прислушался, пытаясь понять, что происходит наверху, но ничего не понял. Стрельба прекратилась, но слышался какой-то странный гул, раздавались крики, похожие на хохот чаек, сопровождающих сейнер.

– Что там творится, босс? – поинтересовался Трофим. – Очень похоже на маленькое землетрясение.

Словно в подтверждение его слов, треть коридора, точнее, потолочная часть его, обрушилась, и сразу после этого начался последовательный обвал.

– Нам пора делать ноги, малыш! – крикнул Мартынов и, схватив нового товарища за рукав, потащил его к выходу, откуда совсем недавно производился разнокалиберный обстрел.

Сейчас тем, кто находился наверху, было не до стрельбы. Если на этаже Мартынова обваливался потолок, то этажом выше валился в бездну, соответственно, пол.

Обернувшись на бегу, Андрей увидел двух или трех людей Малкольма, падающих вместе с обломками плит и пластиковой фурнитурой стен.

А на лестнице случилось пересечение интересов.

Те, кто не успел спуститься по лестнице А, расположенной в другом крыле здания, вынуждены были покидать этаж по лестнице В, которой воспользовались русские.

О лифтах не могло быть и речи. После того, как последовала электрическая вспышка, энергоснабжение здания приказало долго жить. На каком-то из двух этажей располагался источник питания верхнего яруса, и теперь он, выведенный из строя сгоревшими предохранителями, обесточил треть офиса на Paradise.

Пожарная сигнализация уже работала, датчики-распылители метали воду и, как следовало догадываться Мартынову, к зданию уже спешила пожарная команда.

И вот на лестнице произошла нежелательная встреча.

Трое людей президента «Хэммет Старс», позабыв о долге, пустились в бегство. Ещё не отвыкший от саранских разборок Трофим тут же открыт стрельбу, раздались крики, и тени исчезли. Куда они делись: лежали ли бездыханные на полу, успели ли сбежать вниз, понять было невозможно, – вокруг клубился дым и пыль стояла столбом.

Добро пожаловать в ад, вспомнил Мартынов и усмехнулся. Если это не ад, то очень похоже.

Отправив Трофима вниз, он в несколько прыжков преодолел лестничный марш, ведущий на тридцатый этаж, и укрылся за выступом в стене. Малкольм не может спуститься по лестнице А: она разрушена вместе с потолком. Не он спустился и по лестнице В. Значит, он либо труп, или задумал какой-нибудь трюк, которому не в силах противостоять его кровный враг.

Андрей долго стоял, пропуская одного за другим людей Джексона и Малкольма, ожидая главного из них и глотая пыль, и наверное, стоял бы так вечность, если бы вдруг не услышал некий характерный звук.

– Ах ты, сукин сын… – пробормотал он и, уже не таясь, метнулся с площадки тридцатого этажа к лестнице.

Добежав до двери, ведущей на технический этаж крыши, он попытался выбить её ногой, но стальная створка не поддалась. Отойдя на пару шагов, он вскинул «вальтер» и разрядил в замок весь магазин.

Ещё удар!

Ещё!..

И вот, наконец, дверь деформировалась и ввалилась внутрь.

– Сукин сын… – твердил, словно сомнамбула, Мартынов, выбивая локтем круглое оконце и выбираясь через него на крышу.

Когда он, безоружный, появился на черепичной поверхности, с крыши, вернее, с бетона посадочной площадки, обозначенной огромной буквой Т, оторвался вертолет и через стеклянный колпак кабины было хорошо видно лицо Стива Малкольма. Между ног у него стоял широкий кожаный кейс, на голове были наушники, губы кривились в усмешке.

Андрей понимал, что в кейсе у Малкольма были вовсе не деньги, нет, он уносил с собой в небо документы, хранившие его маленькие секреты. Одной тайной меньше – у преследователей работы больше.

Внезапно дверь кабины распахнулась, и Малкольм что-то прокричал Мартынову. Понятно, что-то услышать в реве пропеллеров было невозможно, но по отдельным звукам Мартынов реконструировал фразу и вывел для себя приблизительно следующее: «Сейчас мне позвонят и сообщат, что здание горит, что в здании бой. Полиция установит, что воюют русские и банда наркодельцов. Я, конечно, очень удивлюсь…»

Додумать фразу, чтобы она окончательно приняла издевательский характер, Мартынову помешал дикий крик. И тотчас Андрей почувствовал, как ноги его оторвались от черепицы, и сам он летит головой вниз…

Ударившись о бетон спиной и затылком, Мартенсон на мгновение потерял сознание, когда же очнулся, то увидел восседавшего на его груди оскаленного негра, в котором без труда можно было узнать мистера Джексона. Лицо его было окровавлено до такой степени, что алая влага сочилась даже по зубам. От стильной одежды не осталось и следа: с наркодельца свисали лохмотьями обрывки от Ponti, черная шелковая рубашка превратилась в тряпку, лиловый платочек выбился из кармана и теперь комично торчал из разодранного пиджака почти на фут.

Размахнувшись, Джексон всадил в лицо Мартынова сильный удар.

– Где деньги, скотина?!

И снова – удар.

Мартынов посмотрел вверх. Вместо того, чтобы улететь, вертолет завис в двадцати футах над местом схватки: Малкольм не мог улететь по двум причинам. Во-первых, он хотел стать свидетелем смерти Мартынова. Во-вторых, если Мартынов не умрет, что, впрочем маловероятно… и всё же… чем чёрт не шутит… то он хотел увидеть, как его изобьют до полусмерти.

Увидев перед собой хищное сверкание лезвия, Андрей дернулся в сторону, и нож врезался в черепицу, раскрошив её с глухим треском.

– Деньги где, тварь?!! – взревел Джексон, наваливаясь на врага всем телом и снова занося нож.

– В Караганде… – прохрипел Мартынов, перехватывая руку и переворачиваясь вместе с негром.

Чуть качнувшись назад, он согнул левую руку в локте и опустил её на голову Джексона. Получилось не сильно, но убедительно. Из расквашенного носа ямайца хлынула кровь.