Как квалифицировать эту побудку, Мартынов пока не знал. Он видел испуганные глаза Сандры, сидевшей рядом, невозмутимые лица пятерых негров – явно из Центральной Америки, и определял навскидку, к какому срезу населения США относятся эти люди.

По тысячедолларовому костюму присевшего у костра нетрудно было догадаться, что парень успешен, а по оружию в руках его приятелей – что успех этот пришел не от удачных продаж шоколада или бытовой техники.

– Мистер Мартенсон Эндрю Паоло? – справился «истопник». Бросив в огонь одну ветку, он принялся ломать вторую.

– Кто спрашивает?

– Вряд ли вам мое имя знакомо, ведь вы, как мне недавно стало известно, считаете за грех связываться с наркотиками. Впрочем, мне таить нечего: Махани Джексон.

– Вы правы. Ваше имя мне незнакомо. Вздохнув, ямаец стал заниматься тем, чем обычно занимаются негры, стремящиеся придать своей неотразимости ещё большую значимость – поднимать брови и делать вид, что абсолютно спокоен. Однако Мартынову было хорошо видно, что хозяин дорогого пиджака нервничает, и нервничает столь сильно, что дерни его сейчас за одну из тугих косичек, этот лажовый аристократический вид сдует словно ветром. Он выхватит нож с футовым лезвием, начнет орать, словом, вести себя так, как ведет обычный негр без свойственных ему аристократических замашек.

– Вы должны мне два миллиона долларов. Как прикажете получить: банковским переводом или наличными? Меня больше устроит второй вариант.

Растерев лицо, Мартенсон уселся поудобнее.

– Минуту назад вы убедили меня, что я вижу вас впервые в жизни, а сейчас с той же уверенностью доказываете, что перед этим я просил у вас в долг два миллиона и не получил отказа. При этом я и без ваших уверений не припоминаю, чтобы одалживал у вас такую сумму. Какая-то неувязка, вы не находите?

Ямаец искренне рассмеялся, обнажив два ряда крупных, как ожерелье Барбары Буш, зубов.

– С вами приятно общаться, мистер, честное слово. Но давайте перелистнем назад пару страниц книги вашей жизни… Совсем недавно, будучи в России, в предместье одного из русских городов, называемых Novosibirsk, вы владели лодочной базой и имели теплоход. В один из дней к вам обратились трое мужчин с просьбой отвезти их по воде до другого города. Вы согласились, после чего убили этих людей и присвоили себе не принадлежавший вам груз. Пять сумок ваших пассажиров были отягощены ста двадцатью фунтами превосходного колумбийского кокаина. Как мне известно, все они, до последней унции, стали достоянием русской полиции по независящим от вас обстоятельствам. Проще говоря, если бы не копы, то вы бы распорядились товаром по своему усмотрению. Поскольку в отсутствие вашего умысла на завладение товаром этот товар добрался бы до получателей без приключений, и я получил бы два миллиона долларов, то справедливо будет предположить, что ваша вина стоит ровно такую сумму. Так есть ли в этом деле какие-то неувязки?

Сандра мертвым взглядом остановилась на лице своего спутника. Она ждала извинений, объяснений, в конце концов, того испуга, который сейчас парализовал все её члены. Однако мистер Мартенсон сидел и смотрел на рассудительного негра так, как смотрят на людей, страдающих от собственных заблуждений.

– Вам эту историю поведал в ту пору ещё живой мистер Вайс, или до сих пор ещё живой мистер Малкольм?

О Вайсе Сандра слышала, он исчез из штата компании так же стремительно, как и некоторые другие сотрудники. Поговаривали, что он убыл в командировку в Россию, а после ушел на пенсию и обосновался во Флориде. Вспомнив о командировке в Россию и услышав имя «Вайс», Сандра заподозрила, что, если негр и заблуждается относительно чего-то, то в целом абсолютно прав.

– Эту историю я реконструировал, расходуя колоссальные средства, в течение двух недель. Согласитесь, что сумму в размере два миллиона долларов нельзя считать потерянной. Это глупо. Два миллиона просто так не исчезают.

– Я в состоянии доказать обратное, но вряд ли это покажется вам резонным. Вместе с этим позвольте полюбопытствовать: если вам известно, что наркотики утрачены, а я не заработал на них ни цента, каким образом вы собираетесь истребовать у меня два миллиона?

– Этот вопрос я задал мистеру Малкольму, и он любезно проконсультировал меня относительно того, что в данный момент вы являетесь владельцем десяти миллионов долларов, тоже вам не принадлежащих, кстати. – Джексон швырнул ветку в костер, и тот взорвался фейерверком искр. – Как видите, я не прибегаю к крайним мерам, а пытаюсь решить вопрос цивилизованно. Учитывая обстоятельства, вы уже пять минут как должны висеть вниз головой, а двое из этих четверых замечательных людей размахивать битами. Я просто не пойму вас, если вы не оцените моего такта и терпения.

Сандра очумело рассматривала то назвавшегося Джексоном, то Мартенсона. Убийство наркокурьеров, теплоходы, десять миллионов долларов, два миллиона долларов… Испуг почти прошел, осталось головокружение… Но он вернулся, когда она услышала с ямайской стороны:

– Мистер Мартенсон, я вырос в бедной семье, – снова заговорил Джексон. – Вещи мне покупали настолько редко, что я до сих пор помню, когда получил от родителей первые ботинки. За то, кем я стал, я благодарен исключительно своей настойчивости. Однажды моя младшая сестра украла у меня желтого ослика. Я отрезал ей ухо, и через несколько минут бедняжка умерла от болевого шока. Родителям я сказал, что это дело рук белых, и полиция особо не заморачи-валась поисками. Я очень любил свою сестру. Я и сейчас изнываю от нежности к ней. Представляете, что я могу сделать с человеком, которого ненавижу? И потом – желтый ослик, и – два миллиона долларов: вы разницу видите?.. Вы хотите что-то сказать?

– Да, конечно. Но вы уверены, что ослика украла именно ваша сестра?

На скулах Джексона появились желваки размером с кулачок Сандры.

– Вы, видимо, не слишком большого ума, мистер, если шутите со мной таким образом. – Он вскинул взгляд, отчего его белые, почти голубые глазные яблоки сверкнули и тут же погасли.

К Мартынову тут же подошли двое и подняли его на ноги.

Другие двое то же самое сделали с Сандрой. Руки пленников завели за спину, и раздался скрежет замков наручников.

– Вы любите свою жену, Мартенсон?

– Не так, как вы сестру свою.

Сандра вскрикнула – мощный удар одного из ямайцев переломил её спутника пополам и заставил закашляться. Второй удар повалил Мартынова на землю вместе с тем, кто его держал. Обидевшись, что ему пришлось замарать костюм – не такой дорогой, как у босса, но все-таки костюм, ямаец отпустил пленника и для успокоения врезал ему два раза ногами.

– Что вы делаете?! – крик девушки растворился в прибрежном ветре иунесся куда-то в сторону Стейтен-Айленда.

– Миссис Мартенсон, – обратился к ней Джексон, и Сандра впервые услышала, как могло бы звучать её имя, будь Эндрю чуть моложе и более благоразумен, – в ваших интересах убедить своего мужа быть сговорчивее и проще. Как вы понимаете, я не оставлю ни его, ни вас в покое, пока не получу свои деньги… Попробуйте разговорить его другим способом! – крикнул он своим людям, не перестававшим избивать закованного в наручники боксера. – Мне не труп его нужен, а желание говорить!..

Мартынова оставили в покое и занялись какими-то странными приготовлениями. Один, сунув пистолет за пояс, принялся лущить ножом сухую ветвь клена, второй стал закатывать рукава. Третий ничего не делал, просто внимательно смотрел на жертву, и тем был ещё более подозрителен.

Повисший на руках четвертого Мартынов представлял собой жалкое зрелище. Лицо его было в крови, рубашка в темноте превратилась в черную и блестела ужасающим атласом. Сандра помнила её белоснежной, и такое превращение вводило её в ступор. Изредка языки костра освещали её Спайдермена, и тогда рубашка открывала свою тайну – она была насквозь пропитана свежей кровью.

Свободному от приготовления деревянных игл пришлось заняться девушкой, поскольку она вдруг стала проявлять чудеса героизма – пользуясь полной бесконтрольностью, она бросилась на державшего Мартынова ямайца и стала без разбора молотить бандита руками и ногами.