— Как здесь хорошо, — тихо сказала она, стоя посреди зала.

— Да ладно тебе! Барахло старое! — возразил Андрей, с деловым видом шныряя по всем комнатам. — Насколько я помню, здесь должна быть ванная, — сказал он, открывая одну из дверей.

— А в каких родах войск служит твой знакомый? — спросил я.

— Кто, Колька или его папа? А, впрочем, они сейчас по одному ведомству проходят: служба тыла. Да ему давно надо было туда переходить. Он еще в Германии у нас первым доставалой числился. Что угодно мог достать и в Союз переправить. Весь в отца, жук еще тот, хваткий.

В ту ночь мы впервые спали более или менее спокойно. Не было ощущения опасности. Рядом, свернувшись калачиком, спала Ленка, такая теплая, родная. Тело отдыхало от тысячекилометровых дорог, от постоянной тяжести золота на плечах. Так хотелось верить, что все плохое уже позади, но мозг беспощадно опровергал усталое тело. Впереди маячило кое-что пострашнее врагов: неизвестность.

Я спал как никогда долго, почти до обеда. Елена конечно, встала гораздо раньше. Наш маленький «звоночек» с голубыми глазами требовал постоянного внимания и заботы. Не оказалось дома и Лейтенанта.

— А где Андрей? — спросил я Елену за завтраком.

— Уехал в Москву. Сказал, что будет вечером, привезет продукты. Просил из дома не высовываться, сидеть тихо. Зря на глазах у соседей не маячить.

Мне показалось это излишним. Дача стояла на отшибе, два ближайших к ней особняка были заколоченными, и, кроме цепочки свежих следов Андрея, на снегу не отпечаталось более ничего.

Весь день мы блаженствовали втроем. Телевизор оказался в рабочем состоянии, и мы часами таращились в «ящик», раскинувшись на диване. Я смотрел все подряд, порой даже не понимая смысла увиденного. По сути дела мы с Андреем вернулись в другую страну. На все лады по всем каналам склоняли Беловежские соглашения, гадали о будущем житье-бытье нарождающихся государств. Рассудок просто отказывался понимать смысл всего происходящего.

Пару раз мы засыпали, а проснувшись, опять пялились в телевизор. За окном незаметно сходил на нет серый зимний день. Он тихо сменился синими сумерками, а затем темнота бесконечной зимней ночи прочно установила свою власть. Лишь приезд Андрея вывел нас из этой спячки.

Мне сразу показалось, что он чем-то подавлен. Отдав сумку с продуктами Елене, он устало присел в кухне и закурил. Это мне не понравилось. Раз лейтенант пристрастился к куреву, значит, нервотрепка продолжается. Сразу поговорить нам не удалось. Ленка мобилизовала меня на помощь в приготовлении ужина. И лишь за столом я задал Андрею мучившие меня вопросы:

— Где был, что узнал?

— В Ленинку ездил.

— Куда? — не понял я.

— В библиотеку, в читальный зал. Изучал периодику за последние полгода.

— Ты что, о нас что-то искал? — понял я.

Андрей отставил пустую тарелку, с благодарностью принял из Елены чашку с чаем и принялся рассказывать:

— Да. Сначала нашел несколько небольших заметок об этом. Ну чуть ли не дословно мы все это еще от шофера слышали. Исчез вертолет, идут поиски. Триста килограммов золота, поиски безуспешны. Затем все заглохло, но зато в «МК» неделю назад появилось вот это, — он полез в карман и вытащил вырванную из подшивки страницу. — Конечно, это некрасиво, поступать так с подшивками, но мне захотелось показать эту статью вам.

Я прочитал название статьи: «Темные тайны «Зари». Заголовок как нельзя более верно отражал весь смысл статьи. Практически автор статьи не узнал ничего, он просто задавал вопросы. Куда исчезло золото, добытое артелью? Почему милиция не реагирует на заявление о пропаже шести человек (!), работавших в артели?! И куда все-таки девался загадочный вертолет с почти тремястами килограммами золота?

Чувствовалось, что журналист все-таки побывал на местах, где развернулась «Заря». Он довольно точно описал базовый поселок артели, чувство подавленности и страха, царившее в нем. Никто не хотел разговаривать с корреспондентом. Все шарахались от него как от чумного, стоило ему лишь упомянуть «Зарю». Что меня больше всего поразило в статье, так это длинный список явных и тайных смертей, так или иначе связанных с артелью. Там упоминался прокурор Румянцев, писали о смерти Селиванова, еще нескольких человек из правления, двух вертолетчиках, чересчур распустивших языки.

Вывод, к которому приходил автор статьи, показался мне довольно неожиданным: государство не волновала судьба пропавшего золота, а тем более погибших и пропавших людей. Если бы не подняла шум жена Мациевича, так и не дождавшаяся мужа в своем Тель-Авиве, ничего не узнали бы об этом и газетчики.

— Ну, что скажешь? — спросил Андрей после того, как я отдал газету Елене.

— Плохо. Похоже, они угробили и третью бригаду.

— Может быть. Но главное не это. Кто-то прикрывает их. Очень сильный.

— Это верно. Встретиться бы с этим парнем, рассказать ему все.

Андрей чуть поморщился.

— Рассказать не знаю, но встретиться надо. Вдруг он знает о московских кончиках этой аферы. Я, кстати, уже звонил ему в редакцию, но он в командировке. Будет через неделю.

Наиболее тяжелое впечатление статья произвела на Елену. Отложив в сторону газету, она тяжело вздохнула:

— Все-таки зря вы во все это ввязались…

Андрей обнял ее за хрупкие плечи и ласково сказал:

— Конечно, ты права. Зря. Но судьба у нас такая. Кисмет, как говорят на Востоке. А тебе, Елена прекрасная, будет задание.

Он достал из сумки большой кусок плотной ткани и протянул его Ленке.

— Надо сшить штук десять небольших мешочков под золото. А нам, Юра, надо подумать как сбыть золото Жеребы.

— Опасно, — предупредил я.

— Знаю. А что делать? Сидеть на золоте и жить впроголодь? Нет уж! Тем более, после всего, что случилось с нами в Баланино, я считаю эти двадцать килограммов нашим законным трофеем.

После этого лейтенант начал открывать многочисленные кухонные шкафчики.

— Где-то у них должны быть весы, все время ведь на этой даче варенье варили. С персиками, с малиной…

К поискам он подключил и меня. Пока я переворачивал все вверх дном на первом этаже, Андрей поднялся наверх. Вскоре он позвал меня:

— Юра, поднимись-ка сюда…

Лейтенант стоял в коридорчике между комнатами и с интересом разглядывал небольшой, встроенный в стену шкаф. В руках он держал весы, такие часто используют тетки на рынках, продавая землянику. Но не это интересовало его.

— Ну-ка подержи, а я посмотрю, что это такое, — сказал Андрей, неловко передавая мне весы. Все-таки рана еще сильно его тревожила. Но и левой рукой он быстро перекидал на пол весь хлам, что хранился в шкафу, и уже с моей помощью снял и полки.

— Интересно. Это что-то новенькое!

За полками оказалась большая железная дверь. Ручки у нее не обнаружилось, зато имелась замочная скважина, небольшая, под самый обычный ключ.

— Заперто. У тебя нет никаких ключей? — поинтересовался Андрей.

Я сбегал вниз, принес ключ, оставшийся от нашей прежней комнаты в бараке, но он не подошел.

— А дверь-то новая, даже не покрашена, — Андрея просто распирало любопытство. — Что-то там интересно, Николашка прячет?

Пройдя в смежную комнату, мы убедились, что загадочный сейф с другой стороны сантиметров на пятнадцать выпирал из стены, и его наспех заклеили новыми обоями, похожими на старые, но все-таки с другим рисунком и цветом.

— Вот хитромудрый Николашка! Что же он там прячет? Ну ладно, сложи все на место, — попросил он меня, а сам пошел вниз с весами в руке. Я только вздохнул. Вечно мне приходилось за ним все доделывать.

В доме нашлась и старая швейная машинка, так что через час Андрей уже рассыпал золото по мешочкам. Самым заинтересованным зрителем этой скучноватой процедуры была, конечно, Елена. Примолкнув, она сидела за столом и ковыряла пальцем золотой песок.

— Неужели из-за этого можно убить столько людей? — негромко спросила она.

— Еще как можно. Из-за этого дерьма погибли миллиарды людей, — добродушно пояснил Андрей, ложкой подсыпая в чашку весов золото.