У ручья его не было… Я бездумно прошел еще метров двадцать по течению. Вдруг за кустами раздался какой-то плеск… Осторожно пройдя еще метров пять, я наткнулся на чайник и котелок. Они мирно стояли на земле в каком-то метре от ручья, но Андрея рядом не было. Волосы у меня начали подниматься дыбом, давняя мысль о кровожадных таежных зверях снова забилась в мозгу. Я не знал, что делать! После лихорадочных раздумий я уже открыл было рот, чтобы позвать на помощь Павла, как из-за кустов показалось недовольное лицо лейтенанта. Он приложил к губам палец и взмахом руки позвал к себе.
«Что он там, нудистский пляж, что ли, нашел? «- думал я, осторожно пробираясь по склизким камням.
— Что тут у тебя, русалки? — шепнул я, дойдя наконец до Андрея.
— Сам смотри.
— Ух ты!
По спокойной глади озера плавала стая белоснежных лебедей. Я эту птицу прежде видел только на картинках да по телевизору и всегда не мог понять, за что хвалят этих длинношеих гусей. Но встретив их здесь, в таежной глухомани, я не мог оторвать глаз от их безупречной красоты. Было что-то завораживающее в ровном скольжении таежных красавиц. Темная, почти черная вода лесного озера особенно контрастно подчеркивала свадебную белизну их оперения. Одни птицы кормились, другие просто чистили перья, но даже это простое действие они производили с обворожительным изяществом. Мы с Андреем забыли обо всем, и о погоне, и о золоте, и о страшной, нелепой смерти артельщиков. Глядя на этих величавых птиц, хотелось думать только о чем-то хорошем, вечном…
«Жалко, Ленки нет», — подумал я, а потом спохватился. Вот это пожалел! За эту неделю нас чуть не убили, пришлось пережить столько смертей, увидеть столько крови, впереди — безбрежность просторов и неизвестность, а я жалею, что рядом нет любимого человека. Молодец!
К сожалению, все хорошее когда-нибудь кончается… Наше «Лебединое озеро» в постановке Господа Бога кончилось вместе с зычным ревом Павла за нашей спиной:
— Андрюха! Юрка! Вы где?! Ау-у!!
Словно белая пурга поднялась над озером. Вся стая с громким, гортанным криком рванулась к противоположному берегу. Птицы словно бежали по воде, неистово махая крыльями, затем поднялись в воздух, сделали разворот над тайгой и плавно, совсем низко пронеслись над нашими головами.
С легкой досадой мы выбрались из кустов, изрядно удивив своим появлением белоруса.
— Ты чего орешь на всю тайгу? Всю птицу распугал, — пожурил его Андрей, подбирая с земли котелок с водой. Чайник он оставил мне.
— А вы охотились, что ли? А чего без ружья? Я проснулся, вас нет, костер прогорел. Пошел сюдой, а тут посуда. Ну, я и давай…
— Орать, — закончил за него Андрей. — Видел, каких птиц спугнул? Лебеди!
— Так вы все-таки охотились?! — переспросил Павло.
Он явно не понимал, какая польза может быть от птицы, кроме пуха, пера да жаркого с яблоками. Сплюнув, Андрей обернулся ко мне:
— Видел их в Берлинском зоопарке, но совершенно другое впечатление. Там, во-первых, еще всякие там утки рядом плавают, а во-вторых, вид у тех какой-то одомашненный. Подплывают к берегу, хлеб из рук берут… А тут смотри как взмыли!
Завтрак прошел весело, бесплатное зрелище изрядно подняло нам с Андреем настроение, но это оказалась последняя удача в этот день.
Как-то незаметно подкрались тучи и к обеду разразились мелким, секущим дождем. Серая, тоскливая муть расползлась по всему небосводу. Сразу повеяло холодом и какой-то безнадежностью.
— Это надолго, — вздохнул Павел, оглядывая горизонт. — Обложной…
Вода с небес делала свое дело медленно, но неумолимо. Она по капле просачи валась сквозь одежду, и уже через час у меня было ощущение, что я иду под дождем абсолютно голый. Конца дождю не предвиделось, поэтому переодеваться в сухое не имело смысла. Мы упрямо карабкались с одной сопки на другую. Кусты, трава, деревья — все щедро сбрасывало на нас влагу. Мы основательно замерзли, дул не очень сильный, но порывистый и холодный ветер. Не спасала даже ходьба.
— Нет, Пашка, это ты виноват, — заявил, стуча зубами, Андрей. — Вот спугнул лебедей, и в наказание Бог дождь послал.
Павел зубами, как мы, не стучал, но как-то съежился. Он растерянно покосился на Андрея.
— Скажешь тоже, из-за каких-то гусей, — проворчал он. — Надо было дождевики взять…
Я мысленно согласился с ним. Длинные брезентовые робы с капюшонами очень бы нам сейчас пригодились.
— Что ж ты не подсказал? — разозлился Андрей.
— Ну, ты же все собирал, чего я лезть буду?
— Чего-чего! Одна голова хорошо, а полторы лучше. Ладно, пошли!
Идти стало очень неудобно, мы нещадно скользили по мокрой траве. Время от времени кто-нибудь падал, то на брюхо, то на спину, в зависимости от спуска и подъема. В одном месте я лихо прокатился на заднице метров двадцать, обогнав своих друзей.
— Ему лишь бы на санках кататься! — прокричал мне вслед Андрей. — Тоже мне, пионэр!
На ночевку мы встали рано, часов в пять вечера. Казалось, все силы у нас забрала не дорога, а именно дождь. Разжечь костер мы не смогли, все спички отсырели. Пришлось довольствоваться холодной тушенкой. Утешало то, что вес рюкзака от этого уменьшался гораздо быстрей.
Нам хватило ума нарубить лапника и сверху положить наши волглые одеяла. Мы улеглись, накинув припасенный для этого случая полиэтилен. От воды он, может быть, и спасал, но не от холода. Непрерывно барабанившая небесная капель моментально скапливалась в малейших ямках полиэтилена, образовывая что-то вроде холодных компрессов. Как мы ни старались плотней прижаться друг к другу, это не помогало.
Мне еще повезло, я лежал между Павлом и Андреем и все равно не мог согреться. Даже усталость не помогала уснуть. Рядом ворочались и вздыхали мои друзья по несчастью, холод донимал и их. Все молчали, лишь Павел один раз негромко сказал:
— Вот жизнь собачья пошла.
Его никто не поддержал, в тишине только дождь барабанил по упругой пленке. В конце концов я все-таки забылся. Сном это было назвать нельзя, что-то среднее между обмороком и бредом.
Серое, хмурое утро я встретил даже с некоторой радостью, настолько бесконечной показалась эта ночь. Лично я нисколько не отдохнул, наоборот, еще больше устал. Все тело ломало, словно по нему проехался каток. По очереди мы выбирались из-под пленки, хмурые и злые как сама погода. Капли соскучившегося дождя с радостью принялись барабанить по нашей подсохшей за ночь одежде.
— Блин, когда ж ты кончишься?! — подняв лицо вверх, обратился Андрей к дождю. От такого панибратства тот принялся лупить еще сильней.
Ко всем бедам прибавилась еще одна. Ручей, рядом с которым мы по привычке разбили лагерь, за ночь разбух и покусился на наши рюкзаки. Унести с собой он их не смог, но намочил изрядно.
— Как бы золото не заржавело, — нашел в себе силы пошутить Андрей.
Его шутку никто не поддержал. В молчании мы ели тушенку. Лишь теперь я обратил внимание, что консервы мы брали только из моего рюкзака.
— Э, а чего это мы тушенку только из моего рюкзака берем? Давайте по очереди, — предложил я.
— Да ладно, Юра, — Павел переглянулся с Андреем, тот подмигнул мне, а белорус продолжил: — Нам с Андрюхой все-таки полегче.
В этот день мы прошли совсем немного. Скользкие склоны сопок становились совсем непроходимыми, казалось, что водой пропиталась не только земля, но даже и камни. Андрей все больше вел нас по распадкам. Там хоть и текли ручьи, но все-таки дорога шла по более или менее ровному месту.
На ночной привал опять встали рано. Не было ни сил, ни желания идти. Тайга словно онемела, притихла. Не слышно было голосов птиц, лишь шум бесконечного серого дождя.
В этот раз Андрей попробовал соорудить что-то вроде палатки. Он долго возился с вырубленными жердями, вбивал их в землю, связывал веревками, наконец сверху накинул пленку, края прижал к земле толстыми лесинами. По размерам эта прозрачная палатка получилась чуть побольше собачьей конуры. На четвереньках мы заползли вовнутрь и улеглись на роскошнейшую перину из пихтовых лап, зарывшись в отсыревшие одеяла. Это немудреное жилище оказалось гораздо теплее, чем лежбище прошлой ночью. Все-таки между водой и нами была небольшая прослойка воздуха, которую мы интенсивно нагревали своим дыханием. Пленка мгновенно запотела, и вскоре многочисленные ручейки протянулись сверху вниз. Я уже задремал, когда над ухом раздался знакомый и «родной» писк комара. Мужики отреагировали мгновенно:
