– Отлично, будем ждать от тебя вестей, – заканчивая разговор, сказал Крил.

Редли кивнул головой, молчаливо с ним соглашаясь. Поговорив еще немного, новые компаньоны пожали друг другу руки и разошлись.

Подозвав негра-сторожа, убиравшего участок перед конторой, Мэллори Кент велел ему отнести вещи Кристин к коттеджу на Кнолле, который Иервуд предоставил в распоряжение приезжей. Кристин взяла у управляющего ключи, и они с Кентом пошли к ее будущему жилищу.

Теперь они оба стояли перед калиткой в заборе, отделявшем от улицы небольшой дворик с зеленым газоном и цветущими деревьями. Мощеная дорожка вела от калитки прямо к крыльцу аккуратного двухэтажного коттеджа.

Кент смотрел на Кристин и думал о том, что ему нравится эта женщина. Его удивляло и восхищало в ней редкое сочетание силы и нежности, женственности и отваги. Пожалуй, за все последние годы ни одна женщина не заинтересовала его так глубоко, как она. Ему хотелось сказать ей об этом, но он ограничился тем, что спросил:

– Вы, наверное, сразу начнете устраиваться в доме? Кристин покачала головой и вошла в дворик. Притворив калитку, она обернулась к нему.

– Нет, я не буду торопиться разбирать вещи. – Ее голос звучал мягко, почти ласково.

Кент не спешил уходить. Он оперся на калитку и смотрел на Кристин. Молодая женщина была очаровательна на фоне цветов, которые увивали фасад дома и наполняли воздух тонким ароматом. Темы для разговора не находилось, но расставаться им не хотелось. Негр давно ушел, оставив чемодан у порога дома и получив брошенную ему Кентом серебряную монетку.

Наконец, Кент весело сказал:

– До вас в этом коттедже жил холостяк. После него вы вселяетесь первой. Насколько мне известно, дом прилично меблирован. Белье и посуду вам пришлют. Ежедневно мальчик из лавки будет приносить вам продукты. Мне сказали, что питьевая вода есть в кране у черного хода. Я обязал Иервуда присылать вам уголь и распорядился, чтобы за вашим домом присматривали.

Кристин посмотрела на него с признательностью.

– Вы предусмотрели все мелочи. Это так необычно для меня! Я привыкла сама о себе заботиться. Мне было бы неприятно, если бы вы считали меня неприспособленной к жизни. Благодарю за заботу, – сказала она сердечным тоном.

Кент взглянул на нее.

– Ради Бога, не надо портить мне настроения. Я знаю, что вы можете сами о себе позаботиться, иначе не согласился бы на ваш приезд сюда. Но не стоит возражать против этих незначительных услуг, тем более, что они не доставили мне особых хлопот. Я только распорядился, чтобы все было сделано.

– Да, но я знаю, как вы заняты. Мне жаль, что вы из-за меня потеряли день. – Она протянула руку. – Благодарю вас за все.

Взяв ее маленькую руку в свою, сильную и большую, Кент вкрадчиво спросил:

– Надеюсь, мы будем друзьями? Кристин подняла брови.

– Зачем вы спрашиваете? Разве мы не друзья?

– Я думаю, да, – тем же тоном ответил Кент. – Не буду вас задерживать. Я вижу, вам не терпится поскорее войти в дом.

Потом, уже более деловым тоном, он добавил:

– Я постараюсь не терять с вами связь. Иервуд будет сообщать мне о вас, но я прошу, чтобы вы без стеснения обращались ко мне в любое время, когда это понадобится. Вы не забудете мою просьбу?

– Благодарю вас, мистер Кент, не забуду. Кристин еще долго стояла у калитки и провожала взглядом его удаляющуюся фигуру. Кент проявил много чуткости, его высокое служебное положение во многом ей помогло. Кристин была ему благодарна. Его сильная фигура, карие глаза и веселый смех произвели на нее впечатление и, конечно, надолго останутся в памяти. Невольно проводя параллель, она вспомнила другого человека. Как наяву, она видела высокую, гибкую фигуру, холодные, стальные глаза и ироническую улыбку Джерарда Селдена. Усилием воли Кристин постаралась прогнать этот образ.

Поднявшись на ступеньки крыльца, она встала на цыпочки и спрятала лицо в душистых гроздьях белых цветов. И тут Кристин подумала о себе. Впервые в жизни у нее был дом, где она могла оставаться самой собой.

Не входя в дом, она уселась на ступеньках, задумчиво глядя на долину, освещенную заходящим солнцем. Нежные краски заката на горизонте действовали на нее успокаивающе. Кристин думала о Селдене – что принесли ему годы их разлуки. Ее мысли сосредоточились на их последней встрече в «Доме на холме». Она постоянно вспоминала эту встречу, и воспоминания заставили ее приехать в Маренго. Калейдоскоп минувших суровых дней медленно разворачивался перед Кристин: бегство Клема, унизительное возвращение в Айвенго, помощь Селдена, работа после Айвенго, решение отыскать Селдена и снова он сам…

Постепенно лицо Кристин прояснилось, брови перестали хмуриться, губы сложились в нежную улыбку. Ее небрежная поза была полна грации. Во всем облике проступала особая мягкая женственность, даже уродливая одежда ее не портила.

Закат догорал, а Кристин все еще неподвижно сидела на ступеньках. Наконец, она встала и, повернув в замке ключ, вошла в дом. Когда она переступила порог, в лицо ей пахнуло затхлостью нежилого помещения. Открыв окна, Кристин обошла дом. Он состоял из кухни, ванной, спальни, столовой и гостиной. Небольшой, но удобный домик был обставлен с большим вкусом. Через полчаса пришел мальчик и принес продукты. Кристин нашла в кухне уголь, и немного погодя уже сидела за ужином, очень довольная первым днем пребывания в Маренго. Она торопилась покончить с едой: хотелось скорее распаковать вещи.

Перетащив чемодан в спальню, Кристин начала вынимать одно за другим платья. Они были подчеркнуто простыми и мало отличались от тех, которые носили жены мастеров. Наконец, она дошла до большого свертка, завернутого в плотную бумагу. Кристин шаловливо присела перед ним и положила на стул. Осторожно разворачивая, она вынула из него грязные, черные от угольной пыли, штаны и бросила их на пол. За ними последовала вязаная куртка, которая когда-то была голубой, но теперь почти утратила первоначальную окраску. Тяжелые башмаки и толстые шерстяные чулки также очутились на полу. Поверх куртки Кристин положила шахтерскую шапку и лампу.

Стоя посреди комнаты, она переводила глаза с пола на кровать, где были разложены платья.

– Самый лучший туалет, – пробормотала Кристин, глядя на костюм шахтера. Осторожно свернув, она положила его на дно ящика, стоявшего в углу огромного комода.

Некоторое время после приезда Кристин ничего не предпринимала для осуществления своего плана. Целые дни она занималась уборкой своего маленького домика: чистила, скребла, мыла, пока весь он не заблистал чистотой. В скитаниях по шахтерским поселкам ей надоели неуютные пансионы, и теперь она радовалась своему дому, где была полновластной хозяйкой. Кристин оправдывала себя тем, что ей нужен отдых и она может свой отпуск провести так, как ей хочется, но в душе радовалась домашним хлопотам. В ней просыпался инстинкт женщины – желание иметь свое уютное гнездышко.

Свет по вечерам в окнах ее домика привлек внимание местных жителей.

«Кто это живет в коттедже Кеда? – говорили в поселке. – Кто бы это мог быть?»

Но дальше разговоров дело не пошло. Никто и не пытался завязать с ней знакомство.

Кристин нравилось одиночество. Вскоре после того, как в доме все было вычищено, она сказала себе, что отпуск кончился и пора приниматься за дело. Наутро она отправилась в контору. Иервуд встретил ее без особого удовольствия, но данное Кенту обещание заставило его быть любезным. Он не терпел женщин, сующих свой нос в угольное дело.

Когда молодая женщина вошла в кабинет, Иервуд неприветливо поглядел на нее через очки в золотой оправе. Не дожидаясь приглашения, она опустилась в кресло.

– Есть ли у вас время? Я бы хотела переговорить с вами, мистер Иервуд, – сказала Кристин.

Иервуд проворчал:

– Я занят – впрочем, как всегда. Но давайте поговорим.

Зная его враждебное отношение к женщинам, Кристин улыбнулась. Иервуд, неуклюже встав, закрыл дверь. Кристин разглядывала кабинет. Она снова была знающей, деловой женщиной – сотрудницей Мэллори Кента и доверенным лицом отдела охраны и безопасности.