Неужели он уехал навсегда? Она снова ощути­ла себя одинокой и беспомощной, мечтая снова испытать чувство надежности в его объятиях. Оркестр заиграл вальс. Важные и богатые гости, которых пригласили на котильон, настояли на том, чтобы первыми тур вальса протанцевали «счастливые новобрачные». Ричард выглядел очень эффектно в красивом сером жилете, отде­ланном черным атласом, в черном длинном сюр­туке. Он вывел Одри на середину зала. На нем была белая рубашка, с заложенными на груди складочками и накрахмаленный белый галстук, завязанный бантом. Он принялся ровно и нето­ропливо кружить ее в вальсе. Ричард был хоро­шим танцором. Но и во время танца в нем ощу­щалась властность: в манере поддерживать даму, в том, как он вел ее, безукоризненно исполняя танцевальные па. Одри не сомневалась, что все смотрят на них и думают, какая он выгодная и удачная партия для молодой южанки, какой он замечательный и красивый мужчина. Если бы гости могли представить, каким животным он становится с ней наедине.

– Ты очень хорошо исполняешь свою роль сегодня, – сказал он, улыбаясь для окружаю­щих.

– Я хочу, чтобы ты гордился мной, Ричард, – ответила она. – Когда я была в Коннектикуте, то. была еще невинным ребенком, мало в чем разби­ралась. А теперь я замужняя женщина. Я вышла за тебя замуж и хочу быть верной и любящей женой.

– Разве? – Он притянул ее ближе к себе, чувствуя, как гости с восхищением смотрят на них. Во время разговора они улыбались, притво­ряясь, что необыкновенно счастливы быть вместе и доброжелательно настроены по отношению друг к другу.

– Может, это и так, – продолжал он, хищно глядя на полуобнаженную грудь жены. – Веро­ятно, я смог бы простить тебя, если бы хоть на минуту уверился, что ты больше не думаешь о Ли Джеффризе. Можешь ли ты честно сказать, что у тебя не осталось к нему чувств?

Одри гордо вздернула подбородок.

– Он был очень хорошим другом. Я всегда буду только так вспоминать его. Я считаю, что женщи­на должна любить мужа совершенно по-другому. Если бы ты относился ко мне с должным уваже­нием, я могла бы полюбить тебя, Ричард. Я дума­ла, что действительно начинаю любить тебя, но ты разрушил зарождающуюся любовь в нашу первую брачную ночь.

– Нет, моя любовь. Это ты разрушила ее, когда прошептала имя того человека. – Он с силой сжал ее руку.

Понятно, что бы она ни сказала, что бы она ни сделала, он никогда не изменит своего мнения о ней. В душе Одри тлела крошечная надежда, что время и беседа с мужем могут каким-то образом смягчить ее положение. А что бы он сделал, узнав, что Ли побывал здесь и что она спала с ним? Если бы Ричард вел себя, как нормальный любящий муж, она никогда бы не позволила себе нарушить верность. Было время, когда она не могла себе представить, что можно совершить такой грехов­ный поступок. Но сейчас не испытывала чувства раскаяния. Ночь, проведенная в любовных объя­тиях Ли, была ей необходима. Его любовь и нежность придавали ей силы, укрепляли дух. Пусть та ночь навсегда останется тайной. Она никогда не расскажет о ней человеку, который за. прекрасной наружностью, безукоризненными ма­нерами и высоким положением влиятельной и уважаемой персоны в Луизиане, скрывает дья­вольскую сущность.

К ним присоединились другие танцующие па­ры. Кузина Элеонор кружилась в вальсе с сыном хлопкового брокера из Батон-Ружа. Щеки, губы и глаза Элеонор были сильно накрашены, в ушах висели огромные бриллиантовые серьги, на шее сверкало бриллиантовое колье. Украшения были такими огромными, что выглядели карикатурны­ми и смешными. Голубое платье из тафты было с таким глубоким вырезом, что Одри удивлялась, как колыхающаяся грудь Элеонор не вывалится из лифа. Теперь Одри хорошо знала, что имела в виду кузина, когда намеками пыталась расска­зать ей о мужчинах. Одри удивлялась только, как можно спать со столь разными мужчинами и получать от этого удовольствие. После близости с Ли и после того, что ей пришлось испытать с Ричардом, она пришла к выводу, что удовольст­вие можно испытывать только с человеком, кото­рого страстно любишь.

Элеонора почти не разговаривала с ней после свадьбы, но Одри знала, что кузина буквально лопается от зависти. Одри усмехнулась, подумав об этом. Она с удовольствием отдала бы этой девушке своего мужа, если бы такое было возмож­но. Наверное, Элеонор понравилось бы извращен­ное поведение Ричарда в постели. Сегодня вече­ром кузина изо всех сил старалась продемонстри­ровать, что ее совершенно не волнует выгодное замужество Одри. Она уже успела пококетничать со всеми более или менее приличными кавалера­ми на балу, включая кое-кого из женатых муж­чин, а бал только-только начинался.

– Твоя кузина увлекается всеми, кто носит штаны, – саркастически сказал Ричард. – Мо­жет быть, это у вас в крови, Одри?

Он сжал пальцами ее спину. Одри спокойно посмотрела ему в глаза.

– Я не похожа на Элеонор. Почему ты не хочешь понять, Ричард? Мне тогда исполнилось только семнадцать лет, я была одинока, тосковала по дому и ничего не знала о мужчинах.

Он нехорошо усмехнулся:

– Благодаря мне, ты уже не так невинна и несведуща, верно? – порочная злая улыбка игра­ла на лице. – Думаю, мы должны вернуться в Сайпресс-Холлоу на какое-то время. В конце кон­цов там мой дом.

Она почувствовала, как желудок свело спазма­ми, видела выражение злорадства в его темных глазах.

– А мой дом здесь. Ты обещал отцу, что мы будем жить здесь.

– Большую часть времени, да. Я думаю, что он поймет меня, если мы будем проводить в моем доме три-четыре месяца в году.

– Прекрасно, – с вызовом согласилась Одри. По непонятной причине, после визита Ли она уже не так боялась этого человека. С ужасом вспоми­нала о том, что он с ней делал. Он казался по-прежнему омерзительным, но она уже не боя­лась. Ли сказал, чтобы она не позволяла мужу лишать ее гордости, она решила наконец-то вос­пользоваться его советом.

– Мы поедем туда, как только тебе захочет­ся, – спокойно сказала она. Он удивленно взгля­нул на нее. – Ты мой муж, у меня нет выбора. Я должна быть рядом с тобой, если ты этого хочешь. Сайпресс-Холлоу – твой дом, я понимаю, что тебе хочется жить там.

Ричард нахмурился, а Одри с удовольствием наслаждалась своей крохотной победой. Он, воз­можно, ожидал увидеть в ее глазах страх и ужас перед неотвратимостью. Наверное, хотел, чтобы она принялась умолять его остаться в Бреннен-Мэнор. Но она больше не хочет удовлетворять его сумасбродные желания и похоть. С мольбами и слезами покончено навсегда.

Танец завершился и начался другой. К радости Одри ее пригласил на танец Джой. Ричард благо­желательно и согласно кивнул мальчику и пере­дал Одри. Единственное, что как-то мирит ее с Ричардом, – его хорошее отношение к Джою. За этот год ее брат вдруг очень вытянулся, стал выше ее ростом. Они закрулсились в вальсе, Одри улыб­нулась и пожурила его:

– Ты хорошо усвоил уроки танцев, мой ма­ленький брат, но я не видела, чтобы ты танцевал с кем-нибудь из присутствующих девушек.

Джой растерялся и покраснел:

– Боюсь, что начну заикаться, и они будут смеяться надо мной.

– Джой, ты сын одного из самых богатых людей в Луизиане. Для них совершенно не имеет значения, как ты говоришь.

Джой нахмурился и пытливо посмотрел ей в глаза.

– И поэтому ты вышла замуж за Ричарда? П-потому что он богат?

Одри стала серьезной.

– Нет, конечно. Просто он подходит мне луч­ше всех. Это прекрасная партия. Я знала Ричарда много лет, всю жизнь. Он лучший друг отца.

Джой видел в ее глазах страх и отчаяние, когда она умоляла его не проговориться отцу и Ричарду о приезде Ли и о том, что его друг провел в доме ночь. До этого времени он считал, что его сестра счастлива с Ричардом. Но она так плохо выгляде­ла, когда вернулась из Сайпресс-Холлоу. Он обра­тил внимание, что она повеселела после визита Ли. Никто ему так не нравился, как Ли. Джой подозревал, что Одри Ли тоже очень нравится. Мальчик мог только молиться, чтобы она вышла замуж за Ричарда по любви, но не ради него и Бреннен-Мэнор.