– Между прочим, ты так и не сказала нам, что с тобой было и что с тобой делали.

– Что-то слишком мудреное, – попыталась отшутиться Лиза. – Томми и выговорить-то не в состоянии.

– Но ты-то в состоянии. – Дейдра не спускала с нее требовательных глаз. – Почему не говоришь нам?

– А нечего говорить. Слушай, мне жаль, что я не смогу быть на этом твоем концерте, но пойми – я тут проторчала целую неделю. Теперь хочу побыть дома, со своими. Для меня это очень важно.

– А я, значит, для тебя не важна.

Лиза почувствовала, что сейчас сорвется.

– Ты что, не в состоянии выйти на сцену, если меня не будет в зале? Вечные твои капризы! Не могу их всерьез воспринимать. После всего того, на что я здесь насмотрелась, – беременные, которые отказываются от химиотерапии, потому что боятся выкидыша, и теперь умирают; молоденькие девушки, которые никогда не смогут иметь детей…

Задохнувшись, она остановилась. Перед глазами промелькнула вереница женщин, которых она встречала здесь: они медленно плелись по больничному коридору, волоча за собой штативы для капельниц, или с пустыми глазами сидели в солярии. Она даже перестала выходить из палаты, чтобы не видеть их. Но забыть об их существовании уже не могла. Как не могла слепо верить, что никогда не станет одной из них только потому, что не хочет этого.

Подруги в шоке уставились на нее. Из громкоговорителя раздалось предупреждение: «Посещение больных заканчивается через десять минут. Все посетители должны покинуть здание».

– А из ресторанов нас не выставляют, – попыталась сострить Дейдра.

Никто не улыбнулся.

– Лиза, мы пришли к тебе, – продолжила Дейдра, – потому что волнуемся за тебя, за Томми, за ребят. Почему ты не хочешь объяснить нам, что происходит?

– Да нечего объяснять.

Черт, насколько все было бы проще, если бы она с самого начала сказала правду. Она подвела их к пропасти, на краю которой стояла, а они ничего не поняли. Но теперь уже слишком поздно. Пусть ничего не знают. Так будет лучше для всех.

– Прости, Дейдра. Я просто устала. Честное слово, я была бы счастлива послушать, как ты поешь.

В этом Лиза не лукавила.

– Давай мы тебе поможем убраться, – предложила Джульетта, и Анна согласно закивала.

– Не откажусь. – Лиза ухватилась за это предложение как за спасательный круг.

Что угодно, только бы уйти от неприятного разговора. В конце коридора есть холл, где собираются больные. Лиза давно перестала туда ходить, чтобы не слушать печальных историй, но сейчас она бы и туда убежала, лишь бы не оставаться в одной комнате с подругами.

– Чуть не забыла – мне же надо взять лекарства у сестер. – Лиза старательно отводила глаза. – Вы тут пока заметите следы преступления и заберите еду и все остальное с собой…

«А когда я вернусь, – подумала она, – их уже здесь не будет».

Хозяин закрывал заведение на ночь. Ник, развалившись на стуле, потягивал воду со льдом. Джульетта сидела за столиком, уронив голову на руки. Дейдра же была бодра, словно на дворе стояла не глубокая ночь, а звонкое утро. Волнение вечера все еще переполняло ее, сна не было ни в одном глазу. Какой сон! Да она вообще больше никогда не заснет!

– Черт, это какая-то сказка!

Джульетта подняла голову:

– Ты была великолепна.

Какая это была поддержка – видеть в первом ряду улыбающееся лицо Джульетты. К дебюту Дейдры она ярко накрасилась и надела большие золотые серьги. Сейчас косметика по блекла, а серьги она сняла.

– Ты понравилась зрителям. – Ник надолго припал к стакану. – Видела, что творилось?

Да, она видела: все лица повернуты в ее сторону, все внимание сосредоточено на ней. Она пела, и публика проникалась ее чувствами. А потом взрыв аплодисментов, и Дейдра на седьмом небе от счастья.

Дальше – больше: на нее обратил внимание некто, в чьих силах по-настоящему «раскрутить» ее! В конце первого отделения к сцене протолкался маленький лысенький мужичок и протянул ей свою карточку. Дейдра сунула руку в шелковый карман расшитых бисером брюк, нащупала твердый квадратик. Острые уголки уже загнулись. Еще бы – за последний час она уже столько раз трогала благословенный кусочек картона.

– Позвоните мне, – бросил ей мужичок. – Я сделаю вас звездой.

Она вытащила карточку и, вглядываясь в тусклом свете, снова прочла заветные слова: Элиот Лессер, менеджмент. И адрес на Западных Сороковых, и телефон. Электронного адреса нет.

– Тут был один мужик… – произнесла Дейдра, не отрывая глаз от карточки.

Теперь, когда она, возможно, держала в руке свое будущее и собиралась поговорить с Ником, она что-то распсиховалась. Впервые за весь вечер. До этого у нее не было ни минуты свободной, чтобы рассказать о визитке. По правде говоря, она и сама оттягивала этот момент – вдруг Ник только отмахнется, услышав об Элиоте Лессере? Или скажет что-нибудь не приятное? И развеет в прах все ее мечты о том, что этот антрепренер может для нее сделать. И Дейдра решила до конца выступления оставить визитку в кармане, а мечты – в душе, где их никто не порушит.

Ник взял карточку. Даже Джульетта заинтересовалась.

– Хм-м… – протянул Ник. – Никогда не слышал об Элиоте Лессере.

Ну вот, так и есть. Все настроение испортил.

– Наверное, какой-нибудь шарлатан? – осторожно предположила Дейдра.

– Нет-нет, я этого не говорил. Я вообще-то мало кого тут знаю. Вполне возможно, что он честный парень. Попробую выяснить.

– Правда?

– Конечно, – улыбнулся Ник. – Между прочим, если антрепренер вот так сам к тебе подходит, значит, он всерьез заинтересован.

– Правда? – повторила Дейдра.

Ник засмеялся:

– Точно. Ты на подъеме, крошка.

Дейдра потрясла головой, чтобы избавиться от этой «крошки». Отвлекает. Сейчас ей нужно думать только об Элиоте Лессере и о том, что может из этого получиться.

– Господи боже мой! – Сердце колотилось как сумасшедшее. – Невероятно! Завтра же позвоню ему. Ну, допустим, у меня появляется антрепренер. Что дальше?

– Если он толковый, поможет тебе сделать портфолио, составить резюме, пошлет на прослушивание. И все такое.

Прослушивание… Дейдра уже видела себя на Бродвее – стоит на сцене и распевает во все горло, а продюсер из глубины темного зала просит ее остаться. Именно так случилось в тот раз, когда ей предложили роль в «Кошках». Настолько просто, что с тех пор она всегда думала, что сможет проделать то же самое когда угодно.

– Я могу забрать детишек из школы, если тебе надо будет в город, – предложила Джульетта.

– Наверняка помощь будет кстати, – кивнул Ник. – Заранее ничего не спланируешь – они всегда звонят в последнюю минуту.

– Не знаю… Я вряд ли смогу позволить себе няньку. Во всяком случае, пока у меня нет постоянной работы.

– Я тебе помогу. И Хизер попрошу, – сказала Джульетта. – Если тебе это действительно нужно.

– А тебе тоже придется частенько наезжать в город. – Ник остановил взгляд на Джульетте.

– Зачем это?

– Как зачем? В качестве команды поддержки.

Джульетта скорчила гримаску:

– Глупости.

Ник перевел взгляд на Дейдру:

– Со всеми этими непредсказуемыми часами и поздними выступлениями, тебе было бы проще жить на Манхэттене.

– Ясное дело. Но близнецы только пошли в школу, сейчас о переезде в город не может быть и речи.

– Если будет тяжело мотаться туда-сюда, всегда можешь завалиться ко мне.

– Правда?

Сердце подскочило и ухнуло куда-то в желудок. Но вовсе не от перспективы провести несколько ночей под одной крышей с Ником. Тем более тот уже обмолвился, что собирается много разъезжать по гастролям. Про себя она отметила его предложение, но все мысли были о близнецах. Кто знает, сколько дней и ночей придется оставлять их на няньку или на Пола? Бросить дом и странствовать по миру, а дети будут учиться обходиться без нее? Она и дети – это единое целое, а теперь она должна это целое разорвать.