– Да, но… – Джульетта смутилась еще сильнее, чем при обсуждении достоинств «маленького дружка». – Купер настаивает, чтобы по всем важным вопросам я советовалась с ним.

Лиза покачала головой:

– Если б я захотела ребенка, я бы, возможно, и поставила Томми в известность, но потом взяла бы и родила.

Джульетта вздохнула:

– Купер сильно огорчится…

– Я согласна с Джульеттой, – поддержала Анна. – Я бы тоже не смогла принять важное решение, не посоветовавшись с Дамианом. И он все со мной обсуждает. Мы партнеры во всем, и меня это устраивает.

– У тебя что, нет собственных желаний? – спросила Дейдра. – Сама-то ты чего хочешь?

Анна отодвинула тарелку с недоеденным мясом и обвела глазами зал:

– Я бы хотела стать хозяйкой этого заведения. Это мой вариант еще одного ребенка – открыть собственный ресторан.

– Ничего себе! Ты нам никогда ничего об этом не говорила.

Анна не переставала удивлять Дейдру: кокетливым бельем под пуританскими костюма ми, сдержанными манерами, скрывающими ее страстную натуру.

– Это всегда казалось таким недостижимым. Особенно если учитывать, что я в семье главный кормилец, – объяснила Анна. – Но в один прекрасный день, когда какой-нибудь фильм Дамиана наконец попадет в яблочко, у меня точно будет ресторан!

– Нельзя все откладывать на «один прекрасный день», – сказала Лиза. – Я это поняла, когда умерла мама.

Лизе было всего шестнадцать, когда ее мать умерла от рака. Анна тоже еще студенткой потеряла обоих родителей.

– Ты права, – согласилась Анна. – Но я почти уверена, мой прекрасный день не за горами. Дамиан заканчивает новый фильм, и мне кажется, это как раз то, что надо.

Они помолчали немного. Затем Дейдра спросила:

– А ты, Лиза? Какая у тебя цель?

– Никакой! – Лиза умудрилась произнести это так, будто не иметь цели – большое достоинство.

– Брось. Есть же у тебя какое-нибудь заветное желание?

Дейдру всегда восхищала самоуверенность Лизы. Если только это не переходило в самодовольство.

– Как насчет того, чтобы управлять между народной корпорацией? Или стать первой женщиной-президентом?

– Нет. Честно, не тянет. Меня моя жизнь вполне устраивает.

– Ты слишком совершенна для этого мира, – подпустила шпильку Дейдра. – Не иначе по тебе плачет мир иной.

– Ты, между прочим, тоже не назвала своей цели, – парировала Лиза.

Разве? Просто ее желание было настолько сильным, что она не могла определить его од ним словом.

– Я хочу снова стать красоткой, – наконец нашлась она.

– Подумаешь, тяжкий труд от зари до зари, – съехидничала Анна.

– Быть красоткой, может, и не труд, а вот стать ею – еще какой труд. И не на один день.

А как же иначе? Шоколад и мороженое вволю шесть лет подряд даром не проходят. Потребуются радикальные меры. Одним пропущенным ужином не обойдешься, тем более если наверстывать калории рюмками.

– У меня есть отличная диета и специальный комплекс упражнений, – предложила Лиза.

– А? Нет, спасибо, – поспешно отказалась Дейдра. Лиза всегда предлагает такое, что нормальному человеку не по силам. – А еще я хочу повидать Ника Руби. Он выступает в клубах, и вы все могли бы поехать со мной. Почему бы не перенести в один из клубов наш следующий ужин?

Подруги с сомнением переглянулись.

– Ну же! Девочки! – воскликнула Дейдра. – Если вас там не будет, я могу натворить черт знает что.

– Ладно. – Джульетта посмотрела на Анну и Лизу. – Мы с тобой поедем.

Дейдра набрала в грудь воздуха:

– И еще я хочу попробовать снова петь…

В это время на другом конце зала заиграл рояль. Дейдра не обратила внимания на стоящий в углу небольшой черный инструмент, когда, вся на нервах, ворвалась в ресторан. Хуже того, не заметила она и миссис Замзок, детсадовскую воспитательницу близнецов и свою бывшую начальницу. Теперь миссис Замзок – в туго завитых локонах, с любимой помадой цвета фуксии на губах – заняла место у рояля.

– Боже милостивый, – выдохнула Дейдра, закрываясь рукавом. – Это воспитательница Зака и Зои. Как неудобно.

– Что неудобно? – спросила Джульетта.

Лиза вообще считала, что Дейдре надо пойти и исполнить какую-нибудь песенку под аккомпанемент начальницы.

– Ты ведь хочешь петь? Ну так и начни пря мо сейчас, – поддержала подругу Анна.

– Еще чего! Не хватало мне стать ресторанной певичкой в Нью-Джерси! – возмутилась Дейдра. – Нет уж. Я хочу быть звездой!

Остальные уставились на нее. Неужели она это произнесла? И неужели она этого действительно хочет?

– Только попробуйте засмеяться. – Дейдра обвела подруг грозным взглядом.

– Не будем, – успокоила ее Джульетта.

– Предлагаю заключить договор, – сказала Дейдра. – За месяц, к следующей нашей встрече, каждая должна хоть на шаг приблизиться к своей цели.

– Отлично, устроим состязание, – кивнула Лиза. – Так интереснее.

– Состязание?

От одного только слова у Дейдры заколоти лось сердце. В животе похолодело от волнения и… от чего еще? Ну да, верно, от страха. Состязание. Значит, от разговоров придется перейти к реальному делу.

– И знаете что? – Лиза подалась вперед, как будто уже стояла на стартовой линии. – Я придумаю себе цель. Что-нибудь стоящее. Ну, что скажете, дамы?

– Я попробую поговорить с Купером о ребенке, – пообещала Джульетта. Руки у нее дрожали, но она этого не замечала.

– Сделай это сразу после секса, – посоветовала Анна, подкрашивая губы. – А еще лучше – в процессе. Лично я заведу разговор с Дамианом о ресторане именно в постели.

Дейдра чувствовала, как по всему ее телу проходит горячая волна. Она зарождалась где-то в животе, поднималась к груди, потом по шее, к губам, заполняла череп и, казалось, из темени вырывалась наружу. Все должно измениться. Не только у нее – у них всех. И причиной тому – она. Она это затеяла. Теперь у нее нет выбора. Остается только одно – идти вперед.

Ребенок. Теперь, когда она призналась подругам и даже позволила себе надеяться, что это возможно, Джульетта хотела его так сильно, что, казалось, уже чувствовала, как где-то глубоко в ней шевелятся маленькие ножки.

А вдруг сегодня? Время подходящее. Она никогда не ошибается: в боку побаливает и между ног влажно. Даже намек на желание появился. Не более чем намек, но все же…

Джульетта стояла перед зеркалом в ванной и одну за другой вынимала из волос шпильки. Стащила черную резинку, стягивающую пучок, сверху вниз провела пальцами по волосам и задержалась взглядом на своем отражении чуть дольше, чем обычные две секунды. Муж хотел, чтобы она всегда ходила с распущенными волосами. Требовал, чтобы подводила глаза и не чуралась искусственной яркости щек и губ.

– У тебя великолепная фигура, – говорил он. – Так не прячь ее!

Но Джульетте не нужно ничье внимание – ни окружающих, ни его. Она потрогала висящую на крючке у двери белую хлопковую ночную рубашку, длинную и просторную. Сегодня Джульетта попробует обойтись без нее. Сегодня она появится перед Купером в трусиках и лифчике.

Как она ненавидела просить Купера о чем-нибудь. Особенно если подозревала, что, скорее всего, получит отказ. Считалось, что в семейных делах права у обоих равные – иной подход умалил бы трепетное уважение Купера к себе и своим жизненным принципам. На деле же все решения он принимал самостоятельно. У кого деньги, у того и власть. Джульетта давно усвоила привычку жить тише воды, ниже травы и не испытывать пределов его власти.

Но была еще одна причина, почему она все откладывала разговор о ребенке. Если бы Купер вдруг согласился, неизбежно пришлось бы заняться сексом, а именно секса Джульетта старательно избегала.

Теперь ни разговора с Купером, ни секса не избежать. Купер никогда не принимал ее всерьез, всегда обращался с ней как с несмышленышем – она на десять лет моложе его. А между тем в январе ей исполнится тридцать пять. Забеременеть в тридцать пять совсем не то же самое, что в двадцать пять. Обследования придется проходить не по желанию, а в обязательном порядке. Любая женщина, решившаяся на ребенка в этом возрасте, сильно рискует. А что уж говорить о ней? У ее единственного ребенка синдром Аспергера – вдруг виной тому ее гены? Да и удастся ли ей вообще забеременеть?