– Вперед!

Командор вошел в храм в голове нашей процессии. Вид у него был неумолимый, словно у судьбы.

Гул голосов умолк без всякого предупреждения. Жители повернулись к нам, пытаясь по выражениям наших лиц прочитать грядущий удел.

– Я вам давал время? – не здороваясь, громогласно осведомился Командор.

Аркаша перевел его вопрос на испанский.

Ответом было молчание, которое, как известно, обозначает согласие, только без слов.

– Так какого черта?! – помянул нечистого Командор.

На этот раз по толпе пробежал возмущенный гул. Не сильный, все-таки завоеватель вправе диктовать свои правила, но… Говорить такое в храме…

– Тогда вот вам последний срок. Деньги должны быть у меня до полудня. В противном случае я возьму их вашими жизнями. А чтобы не думали, что я шучу, взять этих!

Кабанов указал на стоявших к нему ближе всех идальго. Пираты с готовностью подхватили бедолаг. Те даже не сопротивлялись, не то ничего еще не поняв, не то положившись целиком на волю Божью.

Но в данный момент играла роль лишь воля Командора.

– Этих пятерых вывести наружу и расстрелять! – отчеканил Кабанов.

В служебном рвении взятых оказалось восемь. Пришлось троих отпустить. Один из отпущенных, полный, уже в летах, от милости судьбы ослабел и медленно сполз на холодный пол.

Обреченных выволокли вон. И тут налицо была та же покорность. Драться идальго не пытались, только ноги слушались не всех, и кое-кого пришлось волочь.

Прошло несколько томительных минут, а затем снаружи раздался нестройный залп.

– Кто желает быть следующим? – грозно спросил Командор, выбирая глазами очередную жертву.

Благородные господа очень быстро стали лишаться своего благородства. Они потеряли гордую осанку, разворот плеч, как-то сжались, словно таким образом могли превратиться в невидимок.

В храм с грозным и возбужденным видом вернулись ушедшие перед тем пираты.

– Готовы! – громко оповестил Антуан и захохотал.

В его хохоте многим из присутствующих послышался хохот сатаны.

Меня эта комедия тоже веселила, однако я постарался сдержаться и максимально сурово взирать на толпу.

– Так будет каждые полчаса до тех пор, пока я не получу положенного. Если хотите, можете тянуть с выкупом хоть до послезавтрашнего вечера. На дольше вас не хватит. А чтобы лучше осознали, взять еще пятерых!

По иронии судьбы, пожилой идальго был схвачен во второй раз. Бывают же люди, которых жизнь ничему не учит! Ему бы после первого уйти вглубь, не попадаться на глаза! А так… ноги вновь перестали держать благородного мужика, и ребятам пришлось волочить его, словно куль.

Сосед пожилого, наоборот, проявил неожиданную прыть. Увидев приближающихся к нему пиратов, он бросился в толпу, попытался ввинтиться в нее, скрыться: ведь какая нам разница, с кого именно начинать?

Разницы не было никакой. Только очень уж развеселило нас это бегство, и флибустьеры с гиканьем устремились вдогонку.

В отличие от беглеца перед пиратами толпа расступалась, и поймать несчастного не составило никакого труда.

Потом несколько минут ожидания – и очередной залп.

На этот раз объявившийся Антуан говорить ничего не стал, но его недобрая ухмылка напугала собравшихся больше любых слов.

– Может, еще? – как и было условлено, предложил я.

– Пока хватит. Еще успеем пострелять. – Командор достал корабельные песочные часы и поставил их неподалеку. – Время уже пошло. Кстати, у нас же есть люди, у которых стрельба не клеится. Вот пусть они и потренируются.

Две последние фразы Аркаша не переводил, однако в толпе нашлось достаточно понимающих французский язык, и они немедленно поделились планами нашей боевой подготовки.

Содействовать повышению нашей выучки идальго почему-то не захотели. Более того, решили всячески вредить врагу. Соответствующие распоряжения – и слуги ринулись по местам обитания с такой скоростью, словно твердо решили побить все рекорды по бегу.

Командор трижды переворачивал часы. Каждый раз Антуан со своими помощниками выволакивал из толпы очередную группу и выводил ее прочь.

Перевернуть часы в четвертый раз Кабанову не пришлось. До полудня было еще далеко, когда выкуп был собран. В полном объеме и без лишних проволочек.

– Значит, можете, когда хотите, – подытожил Командор и повернулся к нам: – Пошли. Здесь нам делать больше нечего. Утром отплываем. Но если кто из экипажей желает, может послушать мессу.

Таковых не нашлось. На каждом корабле была Библия, но этим в основном и исчерпывались отношения пиратов с Богом.

Не считая, конечно, пылких молитв во время наиболее крепких штормов.

Да и неудобно было оставаться в храме, где столько народа смотрели на нас, словно на провозвестников Страшного суда. Костелов в Картахене хватало.

Может, это несколько кощунственно, но Командор не удержался от еще одного, последнего, объявления:

– Уважаемые хозяева! Пользуясь случаем от лица флибустьеров благодарю вас за гостеприимство и его денежное выражение. Надеюсь, вы не оставите в беде семьи покойников.

Он сделал краткую паузу и торжественно произнес:

– Приведите трупы!

Выражение лиц горожан не поддавалось никакому описанию. Прежде они решили, что ослышались, затем – что Командор овладел каким-нибудь способом зомбировать мертвецов, заставлять их передвигаться после смерти.

Но двадцать пять человек на покойников отнюдь не походили. Ни следов пуль, даже цвет лиц полностью соответствовал живым. Разве что давешний пожилой толстячок едва стоял на ногах, и два благородных дона были вынуждены поддерживать его с обеих сторон.

Да и с чего им походить на покойников, когда их просто прятали в ближайшем доме, после чего спокойно стреляли в воздух?

Эх, надо было с жителей за растраченный порох деньги содрать! По тройному тарифу…

Всю вторую половину дня шла лихорадочная подготовка к плаванию. Только незнающие люди думают, будто это так просто: снялся с якоря, да и все. На деле у команды столько всевозможных дел и забот, что некогда продохнуть.

Суета стихла лишь ночью. Все было готово, однако сплошная тьма уже не позволяла проделать долгий путь к выходу в море.

Тронулись в предутренней мгле при дополнительном освещении горящих галионов. Пока же прошли длинную бухту, окончательно посветлело.

На небо, впервые за последние дни, выглянуло солнце. Лучше бы и не выглядывало.

В его лучах на ослепительной глади моря четко белели паруса. Четыре, семь, девять, семнадцать… Семнадцать британских кораблей, среди которых было четыре линейных мастодонта, наглухо отрезали путь к свободе.

Превосходство пришельцев было столь велико, что в сердца самых бесстрашных поневоле стал закрадываться страх. Жаль было не только себя, каждый из флибустьеров знал, что от судьбы не уйдешь, жаль было завоеванной добычи, которая теперь достанется шакалам.

– Что будем делать?

Вопрос родился у всех, и каждый лихорадочно принялся искать выход.

О сдаче не могло быть и речи. Англичане в лучшем случае отправят всех на плантации, в худшем – перевешают, словно собак.

Или не перевешают? Перехваченная добыча сделает сердца мягче, а из любого рабства можно бежать…

Но отдать честно завоеванное… Тогда лучше смерть!

– Был бы штиль! Использовали бы, блин, спасалки как буксиры! – невольно вырвалось у Ярцева.

Они стояли на квартердеке «Вепря». Он, Командор, Флейшман, Сорокин, Ширяев. Ждали прибытия остальных капитанов.

– Все равно не вышло бы. Кораблей слишком много, – покачал головой Командор.

Лицо Кабанова было невозмутимым. И трубку он курил спокойно, словно ничего особенного не произошло.

– Пат. В бухту они войти не рискнут, а нам отсюда не выбраться, – усмехнулся Сорокин. – Зато сможем наладить такую оборону! По ночам будем потихоньку избавляться от англичан. Опыт у нас есть. Глядишь, всех и перетопим.

– Вопрос тогда в другом. Что будет происходить быстрее? Мы топить корабли, или им приходить помощь? Боюсь, что последнее, – покачал головой Командор. – Нет, действовать надо сразу, не давая опомниться.