Дверь резко открылась, и на пороге объявился полуодетый мужчина. В левой руке он держал подсвечник с зажженными свечами, в правой – пистолет.

Я аккуратно двинул вошедшего в челюсть, успел подхватить подсвечник и поставил его на оказавшийся поблизости столик.

Губернаторша вскрикнула еще раз.

– Скоро очнется, – успокоил я женщину, подбирая выпавший из рук слуги пистолет.

При свете свечей я наконец-то смог разглядеть своих пленников. Губернатор оказался мужчиной средних лет, довольно полноватым, хотя его полнота не шла ни в какое сравнение с полнотой его подруги. Но если женщина выглядела откровенно испуганной, то повелитель Бриджтауна уже приходил в себя. Его взгляд то и дело устремлялся к стене, где на фоне ковра висели шпаги. Очевидно, губернатор решал, что лучше: попытаться расправиться со мной или, не рискуя понапрасну, выслушать мои предложения.

– Не советую, – предупредил я, поигрывая пистолетом.

– Что?

Ну сколько можно задавать вопросы?

– Не советую хвататься за оружие.

– Я и не собирался… – несколько смущенно поведал губернатор.

По-моему, это была его первая фраза без вопросительной интонации.

– На всякий случай, – пояснил я. – Побеседуем?

– Надеюсь, вы позволите мне одеться?

– Разумеется.

Губернатор попробовал протянуть время. Вначале он делал вид, будто стесняется меня, потом перестал обращать на это внимание, но шевелился так, что даже ленивец выглядел по сравнению с ним чудом быстроты.

– Поторопитесь, сэр. Скоро светает. Пираты – народ буйный. Могут полгорода спалить.

Рассвет за окном был по-южному стремительным. Вроде совсем недавно забрезжило, а вот теперь утро уже вступало в полную силу.

И одновременно со светом раздались первые выстрелы. Они послужили невольным сигналом. Очевидно, жители стали выбегать из домов, желая узнать о происходящем. Кто-то из наиболее ретивых не забыл при этом прихватить с собой ствол, и в городе вспыхнули разрозненные схватки.

В одном месте загрохотало почаще и побольше, и немедленно в ответ грянул форт. Жалобно звякнули стекла, с улиц донеслись чьи-то крики, зато ружейные выстрелы немедленно пошли на убыль.

– Ах, да. Забыл вам сообщить, что форт тоже захвачен, – заметил я губернатору. – Поэтому одевайтесь быстрее. Мои орлы горят желанием сровнять Бриджтаун с землей. Как перед тем сровняли Порт-Ройал с морем.

Последнее я сказал для большего эффекта и, как ни странно, достиг цели. Лицо губернатора стало жалким, а руки затряслись, будто он накануне изрядно приложился к горячительным напиткам.

– Так это вы… – внезапно севшим голосом пробормотал он.

На полу зашевелился оглушенный слуга, сделал попытку привстать, и пришлось ударом ноги вернуть его к прежнему безмятежному состоянию.

– Командор Санглиер, – представился я с небольшим поклоном.

Называть свою подлинную фамилию не хотелось. Раз уж ее перевели на французский, то пусть она в здешних местах так и звучит. Мне же еще в Россию возвращаться!

Если в глазах губернатора застыл страх, то его молчаливая супруга, похоже, окаменела от ужаса.

Все-таки хорошая вещь – молва! Не знаю, как она тут перелетает над морем, а вот в неизбежных преувеличениях давно не вижу ничего странного.

– В отличие от Порт-Ройала у вас есть выбор. Сто тысяч песо выкупа или… та же судьба.

Страх на лице губернатора сменяется удивлением.

– Сто тысяч песо?

– Понимаю: Бриджтаун стоит дороже, – соглашаюсь с ним. – К сожалению, сегодня у меня нет времени. Поэтому обойдемся пока этой скромной суммой.

Мою речь прерывает выстрел, раздавшийся в самом губернаторском дворце, и практически без промедления – еще один.

Супружеская чета испуганно вздрагивает.

Мне тоже становится не по себе, но я старательно держу марку.

Через полминуты на пороге вырастает Аркаша. Вид у него взволнованный, в руке зажат пистолет.

– В меня стреляли! – по-русски сообщает он, едва не глотая слова.

– Попали? – интересуюсь я.

– Нет.

– А ты?

– Да. Я убил его! – чуточку нервно отвечает Аркадий.

– Вот и чудненько, – подвожу я итог. – Молодец!

– Но я убил!..

– А что еще было делать?

Ох, уж эти пассажиры! За плечами у них уже такое, что не у каждого спецназовца сыщешь, а порою продолжают переживать, словно девицы.

Губернатор напряженно вслушивается, пытаясь понять, на каком языке мы говорим. Смысл беседы, я думаю, понятен ему без переводчика.

– Сто тысяч песо мне надо до полудня, – я вновь перехожу на английский.

– Но это очень много…

– Я не торговец, а солдат. Это в ваших интересах.

С форта в подтверждение моих слов бухает орудие.

Интересно, в кого? Насколько я понимаю, сопротивление уже сломлено. Вернее, его и не было. Но выстрел звучит очень кстати, и я добавляю нарочито скучающим тоном:

– То, что не дадут нам живые, мы соберем с мертвых.

Пока губернатор пытается поставить на место отвисшую челюсть, подхожу к окну.

Вид открывается чудесный. Восходящее солнце подчеркивает нежную зелень тропической растительности, играет зайчиками на воде знаменитой Карлайской бухты, в которую медленно втягивается наша бригантина.

– Что вы выбираете, сэр?

Наверное, я здорово понравился губернатору. И он спешит не разочаровать меня:

– Хорошо.

Я смотрю на него выжидающе. Только руки сами собой вертят пистолет.

– В полдень деньги будут.

Стоило ли прибедняться?

Берег приближался медленно. Бригантина шла бейдевиндом. Ветер упорно старался отжать нас от выбранного курса, погнать в сторону, но кое-чему мы уже научились, и напрасной была попытка воздушной стихии помешать нашему возвращению.

Мне доводилось ходить под парусом в прежней жизни, но никогда в те счастливые дни я так не радовался приближению порта, как в этот раз. Или дело в том, что тогда я совершал краткие вояжи для собственного удовольствия, а сейчас мы без малого три месяца работали, рэкетируя прибрежное население и коллег-мореплавателей? На дурной пище, частенько с протухшей водой…

Но и порт не был, в сущности, родным. Хотя что теперь для нас родное? Своя страна – и та чужая, словно какой-нибудь Китай.

Какая разница? На сердце было радостно, и душа рвалась к ставшему нашим пристанищем городу. Постоять на твердой земле, увидеть Ленку, помыться, поесть по-человечески, еще лучше – кутнуть по поводу удачного рейса…

Тянули канаты дружно. Свободные от вахты добровольно помогали товарищам. Если бы был толк – дружно дули бы в паруса, чтобы поскорее приблизить долгожданный момент.

Командор стоял на юте, вглядывался в берег, без конца курил трубку. Он добыл в бою те самые брабантские манжеты и выглядел франтовато, как и положено капитану. А то, что одежда была, мягко говоря, не очень чиста, так мы же шли с моря. Ни о какой стирке, да и о собственном мытье в нынешних плаваниях даже речи нет. Побриться и то нельзя. Плохая примета. Разве что ножницами, а как с их помощью убрать щетину?

– Сейчас покончим с формальностями и организуем баньку, – говорит Кабанов.

– Хорошо бы! – мечтательно соглашается Валера.

Его поднадоевшей хандры словно и не бывало. Время – действительно лучший лекарь, особенно когда его нет. Многое стало казаться далеким, как кажется далеким детство. Вместо четких воспоминаний – тени. Призраки ушедших лет. У нас же событий одного дня кому-то хватило бы на пару месяцев. Даже несчастный «Некрасов», кажется, был так давно…

– Все тело чешется, ядрен батон, – добавляет наш шкипер после небольшой паузы. – И как они только тут живут?

– Не они, а мы, – поправляю я его.

Раньше подобные фразы вгоняли штурмана в глубокую меланхолию, но сейчас он лишь улыбается в ответ.

– Ничего, вернемся в Россию, будем топить баню хоть каждый день. – Командор расправляет плечи, словно наше возвращение не за горами.