Победа воодушевляет. Недаром древние изображали ее в образе крылатой богини. Капризная женщина, но если она повернется к вам лицом – вы тоже почувствуете легкость и готовность взлететь.

Наша же победа была просто сказочной. Вырваться с плантации, найти наших женщин, захватить корабль и покинуть проклятый остров, попутно разнеся половину города, – такой сюжет достоин любой легенды.

Именно так мы и чувствовали себя – персонажами ожившего предания, что до Командора, то в наших глазах он превратился в некое подобие бога.

На бригантине воцарилась всеобщая эйфория, и ей не мог помешать ни небольшой шторм, быстро налетевший невесть откуда и так же быстро прошедший, ни бытовые неудобства, ни неизбежные корабельные работы, довольно тяжелые из-за нашей малочисленности.

По-моему, я был первым, пришедшим в себя. Не знаю, что послужило причиной: привыкший к дотошному анализу ум, усталость, небольшой похмельный синдром или что-то еще, но уже на третье утро я задал себе резонный вопрос: а стоит ли радоваться? Чему, собственно, лыбимся, господа?

Вопрос получился какой-то абстрактный, и пришлось конкретизировать его до двух слов: что дальше?

И тут мое настроение упало до нуля. До этого момента события неслись так, что подумать всерьез о будущем у меня элементарно не хватало времени. Все сводилось к простейшему – выжить, и всякие тонкие материи воспринимались как пустая философия. Нечто не относящееся к подлинной жизни и потому легко отбрасываемое при столкновении с жестокой реальностью.

Но сейчас проблема сиюминутного выживания отошла на второй план, более того, казалось, время кровавых разборок миновало, и жизнь предстала как что-то небесконечное, но имеющее достаточно длительный срок. А значит, и требующее определенной цели и возможностей ее осуществления.

Чем больше я задумывался, тем муторнее становилось на душе. По существу, я впервые каждой клеточкой осознал то, что прекрасно понимал умом: дороги назад нет, мы здесь безнадежно и навсегда.

Я едва не взвыл по-волчьи, но постарался взять себя в руки и трезво оценить ситуацию.

Что мы имеем в данный момент и в ближайшей перспективе?

Положительного: я жив. Кроме меня живы Командор, Ленка и еще кое-кто из спутников. У нас появились приятели или, во всяком случае, сообщники. Еще у нас есть бригантина и даже некоторый опыт обращения с ней.

Вот, пожалуй, и все.

Отрицательного: вокруг чужой мир и, что хуже, чужое время. Время настолько мрачное и малопригодное для жизни, что я даже не могу представить себе хотя бы один уголок, где бы мог чувствовать себя в безопасности.

Ни телевидения, ни радио. Даже редкие газеты практически не доходят до этого райского уголка. Всю информацию я почерпнул от наших не очень осведомленных спутников и собственных фрагментарных знаний истории. Но картина более-менее ясна.

Сейчас стоит лето тысяча шестьсот девяносто второго года от Рождества Христова (спасибо, хоть не до этого самого рождества!). В России царствует Петр Первый. Еще восемь лет до Северной войны и сколько-то до Азовских походов и Стрелецкого бунта. Впрочем, бунт, может быть, уже и был. С такой точностью я дат не помню. Единой Германии еще нет и долго не будет, как нет Италии и целой кучи гораздо меньших государств. Со слов Мишеля, четвертый год идет война Франции с коалицией из Англии, Испании, Голландии и кого-то там еще. В Европе потихоньку воюют, здесь же, на задворках цивилизации, далекие события едва проявляют себя в мелочах. Оно и понятно: свои территории едва заселены, поэтому чужие захватывать просто нет никакой возможности. По существу, все идет почти так же, как шло многие годы до этого. Союзные Испании англичане под шумок втихаря продолжают грабить испанские галионы. Только на этот раз стараются обделать свои делишки так, чтобы не осталось никаких свидетелей. Союзники-то меняются, золото же и серебро остаются неизменными. Даже не окисляются, насколько помню школьный курс химии.

И напротив. Гаити, или, как его здесь часто называют, Санто-Доминго, принадлежит наполовину французам, наполовину – испанцам, однако никаких боевых действий на суше никто практически не ведет. Да и на море не очень. Отдельные стычки отдельных кораблей, сходящихся в основном ради дележа добычи.

В силу обстоятельств мы выступили против англичан, поэтому французы могут считаться нашими союзниками. Относительными, конечно. На деле мы всерьез не нужны никому. Нас слишком мало, чтобы представлять третью силу, которую кто-то будет принимать в расчет. Да нам и самим нет никакого смысла встревать в чужие распри.

Главное и единственное для нас – найти где-нибудь тихий уголок, где можно жить, а не вести непрерывную войну против всего остального мира или, хотя бы, против какой-то его части. Только нет сейчас никакого тихого уголка. Даже Северная Америка – это дикие земли с индейцами, а воевать еще и с ними…

Командор, как и прежде, говорит о России. Учитывая историческую перспективу, не лучший вариант для жизни. Впрочем, Европа в ближайшее время тоже не обещает никакого покоя.

Или с деньгами все-таки можно прожить? В той же Англии, к примеру. Времена Кромвеля миновали. Вторжений никаких не предвидится. По сравнению с материком, относительная благодать.

Но… Даже целых два «но». Как раз с англичанами мы и подрались. Правда, свидетели этого усиленно кормят рыб, однако мало ли?

И второе, оно же главное. Денег у нас практически нет. Единственное наше имущество – угнанная у английских флибустьеров бригантина. Продать ее и заодно избавиться от последней вещественной улики? На билеты до Европы хватит. Если по дороге не перехватят другие любители легкой поживы. А дальше?

Как там у Чехова? «Говорят, без воздуха невозможно жить. Ерунда, жить невозможно только без денег».

Командор ни за что не бросит наших женщин, хотя это несомненная обуза. А как содержать их, когда непонятно, на что жить самим?

Попробовать поискать счастья в одиночку? Мысль, конечно, хорошая, да вместе пока легче.

Оставить бригантину, дойти до Европы и продать ее там? Но нас и сейчас едва хватает для плавания. Уйдут французы и несколько освобожденных из тюрьмы англичан – и некому будет вести корабль.

Да и продуктов на долгое путешествие не хватит. Купить их – опять нужны деньги. Плюс – на наем команды.

Классический заколдованный круг. Уже не говорю про юридическую сторону дела. Корабль-то тоже не наш.

Наша разношерстная команда так уверовала в таланты Командора, что готова заняться пиратством под его командованием. Видит Бог, я очень миролюбивый человек и не вижу никакой романтики во всей нашей эпопее, но, может, это выход? Рискнуть пару раз, сколотить хоть какой-то капитал и уже тогда покинуть здешние негостеприимные воды? В основе большинства английских состояний лежат награбленные денежки. Если не лично, то путем спонсирования аналогичных экспедиций. Так чем мы хуже? Судя по результатам, ничем.

Или у нас есть другой выход? Кто б его показал! Я не герой. Мне абсолютно не хочется рисковать своей жизнью. Да и людей убивать не хочу, не люблю. Более того – противно до жути. Если бы было время для нормального сна – просыпался бы в кошмарах. Вот только не было времени, как не было выхода. Или ты, или тебя.

А сейчас? Есть?

Человек должен отвоевывать себе место под солнцем. Влачить существование мы могли и рабами на плантации. Стоило ли преодолевать столько опасностей, уцелеть в самом настоящем аду, чтобы потом сложить руки и отдаться целиком на волю обстоятельств? Которые к нам явно неблагоприятны уже в силу того, что мы находимся не в своем времени и поддержки ждать неоткуда. Не от судьбы же, которая уже явно посмеялась над нами, забросив в прошлое на триста с лишним лет!