Флаг над моими кораблями развевался мой, а убежищем я пользовался. Даже поселил здесь женщин и имел небольшой дом. Мог бы прикупить или построить жилище побольше, однако зачем? Я ведь не собирался селиться здесь навечно. На время же устраивало и так.

– Что ж вы? Надо быть поосторожнее.

На лице губернатора не было ни следа строгости, а в голосе не чувствовалось укоризны.

Он наверняка успел опросить кучу свидетелей и прекрасно знал, что я не виноват. Но должность обязывала принять какие-то меры, и он принимал их. В виде разговора.

– Я всего лишь защищался, – напомнил я.

Рассказывать о том, как Ростиньяк в запале пытался нанести мне удар в спину, я не стал. Равно как и о том, что убил его я не тогда, а во время честного поединка.

Обо всем этом должен был поведать ему Мишель. Сам же я оправдываться не хотел. Моей вины в случившемся было немного.

– Все знаю. Однако никто не отменял королевские указы о дуэлях. Капитан Жерве был вынужден официально поставить меня в известность о случившемся.

Указы о дуэлях какие-то были. Судя по известному роману Дюма. Хотя и в том же романе они нарушались сплошь и рядом.

– Здесь была задета моя честь, – откровенно говоря, даже в моем суровом на законы времени фразочки Ростиньяка я бы не стерпел. Только там я бы ограничился битьем морды.

– Но все равно, сходили бы вы пока в море, – вздохнул Дю Кас. – А там все утрясется.

В виде наказания два похода в море вне очереди. И чтобы без добычи не возвращался!

Хорошо!

– Схожу, как только приведу в порядок корабли. И «Вепрь», и «Лань» нуждаются в мелком ремонте. Думается, что за недельку управимся.

– А «Магдалена»?

«Магдалена» была небольшой двенадцатипушечной бригантиной, пришедшей в Пор-де-Пэ спустя неделю после встречи Нового года. Ее смешанный франко-английский экипаж состоял из семи десятков флибустьеров, не первый год бороздящих Карибское море. Опытные бродяги за неделю спустили добытое, затем сноровисто подготовили суденышко к новому плаванию и сразу после этого явились ко мне депутацией во главе со своим капитаном по кличке Милан. Или, говоря по-русски, Коршун.

Своему прозвищу капитан соответствовал, даже весьма. Немолодой, наполовину черноволосый, наполовину седой, с горбатым носом, сильно напоминавшим клюв, и взглядом, постоянно рыскающим в поисках не то добычи, не то падали.

Под стать капитану была и команда. Бывалые крепкие моряки, явно не знающие разницы между злом и добром, разве что разбирающиеся в чужом добре, этакие канонические морские разбойники с ножами и пистолетами, они дружно попросили присоединить их к моей крохотной эскадре и даже заранее согласились со всеми моими требованиями.

Сорокину они чем-то не понравились. Остальные мои помощники поддержали их просьбу. Особенно старался Ширяев. Гриша, по-моему, грезил огромной эскадрой, способной завоевать весь Архипелаг, а то и материк. Гранье добавил, что вояки это отменные, пусть буйные и себе на уме, но если прибрать их к рукам, то пользы они принести могут много.

Сама по себе «Магдалена» значила немногое, и я хотел использовать ее лишь в составе всего отряда, но губернатор смотрел так просительно, что я не выдержал. В конце концов, Дю Кас во всем шел мне навстречу, так почему бы разок мне не выполнить его просьбу?

– Хорошо. Я выйду завтра к обеду, – кивнул я. – Остальные пусть присоединятся ко мне попозже.

Про себя же подумал, что будет даже неплохо проверить новых людей в каком-нибудь небольшом деле. Покажут себя хорошо – оставлю при отряде, нет – разойдемся, как в море корабли.

Дю Кас с облегчением вздохнул и велел подавать не то поздний обед, не то ранний ужин.

На этот раз за столом мы сидели недолго. У меня наметилась куча дел, связанных с походом, и потому спустя какой-то час пришлось поблагодарить щедрого хозяина и подняться.

У небольших городков, даже если они гордо именуются городами, есть несомненный плюс. Несмотря на разбросанность, весь Пор-де-Пэ можно было обойти пешком. Без особого труда и затрат времени. Правда, я брал у Мишеля уроки верховой езды и уже довольно сносно держался в седле, но завести себе коня до сих пор как-то не удосужился.

Сдерживало все то же чемоданное настроение. Женщины были худо-бедно пристроены, ничего особенного меня тут не держало, и лишь обязательства перед своими людьми да всевозможные мелочи грядущего путешествия не давали сорваться к родным пенатам.

Что до коня… Мы в ответственности перед тем, кого приручили. Тащить через океан благородное животное не хотелось. С ним и здесь намечалось бы немало хлопот. Так стоила ли игра свеч? Пешком тоже неплохо. Ноги разминаются, и вообще…

Как всегда на юге, вечер очень быстро перерос в ночь. Погода стояла отменная, звезды над головой слегка будоражили душу далекими огоньками, во мраке скрывались дома поселенцев, вольготно разбросанные там и здесь пальмы, какие-то кусты.

Я шел и ни о чем особенном не думал. Так, мелькали порой какие-то смутные воспоминания, даже не воспоминания – ощущения забытого прошлого. Что-то настолько далекое, что и слов сразу не подберешь.

Конечно, лирика, не очень вписывающаяся в образ несгибаемого флибустьерского командора, но образ – одно, а человек – другое. С утра намечалась куча дел, и я решил, что пока имею полное право чуть расслабиться, отдохнуть душой.

Не дали. Среди привычных ночных звуков ухо само выделило едва слышный металлический щелчок.

Дальше в дело вступили инстинкты.

Я еще не успел ничего понять, но тело само рвануло в сторону, и в тот же момент грянул выстрел.

Пуля просвистела мимо. Вероятно, там, где я был за долю секунды до этого.

Стреляли из-за кустов чуть справа. Происходи дело на три века позднее, я без сомнения залег бы на противоположной стороне. Но здесь и сейчас мгновенно перезарядить оружие невозможно, и я рванул прямиком к засаде.

У неведомого стрелка помимо задействованного мушкета могли бы быть пистолеты, да и сам стрелок, вполне возможно, был не один, только это не играло большой роли. Вряд ли в засаде меня поджидала целая сотня головорезов, а с двумя-тремя я вполне рассчитывал справиться.

И, как всегда в минуту опасности, в голове успела пронестись куча мыслей.

На всех островах, независимо от национальной принадлежности, существовал королевский суд и суд губернатора. Сверх того, каждый капитан имел полное право над жизнью и смертью любого своего подчиненного без дальнейших оправданий перед комиссиями и законами, а плантатор мог казнить, убить или замучить хоть одного раба, хоть сотню.

Иногда случались самосуды над кем-то неугодным. Бывали также поединки и потасовки, а вот об убийствах из-за угла слышать как-то не приходилось. Это же не материк, людей здесь немного, и потому все на виду. Но все-таки…

Додумать я не успел. Все это промелькнуло в голове за какую-то пару секунд – время, которое потребовалось мне, чтобы преодолеть отделяющее от кустов расстояние.

Кусты были хлипкие: если и укрывали, то только от глаз.

Я пролетел их с разгона и сразу увидел несостоявшихся киллеров.

Их было двое. Один все еще продолжал сжимать бесполезный мушкет, второй направлял на меня пистолет.

Ущербная луна давала слишком мало света, чтобы разглядеть моих противников. Мало для опознания, для боя же хватало.

Они явно не ожидали от меня такой прыти. Думали, что жертва послушно упадет, пробитая тяжелой мушкетной пулей, а вместо этого я оказался рядом. Теперь понятие «жертва» переместилось под знак вопроса, и бедолаги, наверное, еще только начинали это понимать.

Тем не менее реакция у второго была неплохой. Пистолет в его руке уже смотрел в мою сторону, и дожидаться выстрела я не стал.

Я выстрелил первым с левой руки, поскольку правая уже была занята выхваченной из ножен шпагой.

Впрочем, для киллера это не имело никакой разницы. Стреляю я одинаково неплохо с обеих рук, а тут еще расстояние…

Несостоявшийся стрелок еще падал, когда я налетел на его приятеля. Тот успел подставить мушкет, и клинок с размаха врубился в дерево приклада. Неудачно врубился. Мне понадобилась доля секунды, чтобы освободить свое оружие, а разбойник уже выпустил ружье из рук и даже успел извлечь нож.