Вечером, когда отец и мать сидели в гостиной, пили чай и смотрели телевизор, Ника вышла из своей комнаты и присоединилась к ним. Она тоже налила себе чаю и удобно устроилась в кресле, поджав ноги.

– Как дела, Куколка? – спросил Николай Степанович.

– Хорошо, пап, – не отрываясь от телевизора, ответила Ника. – Вам с мамой Влад привет передавал.

– Спасибо. Как у него дела?

– Нормально. Послезавтра уезжает в Финляндию на неделю.

– Отдыхать?

– По делам. Кстати, я завтра у него вечером останусь.

– Поздно приедешь?

– Пап, я до утра останусь. Потом провожу его на поезд и поеду в университет.

– Как это до утра? – отец от неожиданности даже чай пить перестал. – На ночь?

– Да, на ночь.

– Ника, ты подумай… Ты ведь ему никто. Как это будет выглядеть?

– Пап, я ему давно «кто». В конце концов, мы же взрослые люди.

– Ника, папа прав, – подала голос мать, – мы понимаем, что у вашего поколения другие законы, но есть нормы приличия. Что подумает о тебе его сын?

– Ничего плохого. Сын уже не мальчик маленький. Начните на меня ещё давить, что мне пора замуж выходить, – поморщилась Ника.

– Ты же сама говорила, что он сделал тебе предложение, – мать удивленно посмотрела на неё. – Или он передумал?

– Нет. Вопрос «скоро ли мы поженимся?» я слышу от него каждый день.

– Так в чем же дело? – родители переглянулись. – Он плохо к тебе относится? Он чем-то тебя не устраивает?

– И относится он ко мне хорошо, и устраивает меня всем, просто я ещё не готова выйти за него замуж. Я вообще ещё не готова выйти замуж.

– Так-так, – отец нахмурился. – Оставаться ночевать ты готова, а выйти замуж не готова. Лезть с ним в постель…

– Коля, – робко перебила его Людмила Сергеевна.

– Что «Коля»? Я называю вещи своими именами! Лезть с ним в постель ты готова, а создать семью не готова?

– Пап, у меня такое ощущение, что ты побыстрее хочешь от меня избавиться! – Ника поставила чашку на стол.

– Глупости! Я просто хочу, чтобы моя дочь была серьезным человеком. Ты же сама твердила, что любишь его.

– Люблю.

– Что тебе мешает? Если есть какие-то причины, ты должна нам об этом сказать. Пойми, потом может быть поздно.

– Папа, я не пойму, почему ты так драматизируешь? Сколько моих знакомых девчонок живут с кем-нибудь без печати в паспорте, и не слишком-то стремятся её там поставить. Кого держит эта печать?

– Я не хочу, чтобы моя дочь была, как другие!

– Я и так всю жизнь не как другие! – Ника порывисто поднялась со своего места. – Сколько времени я считалась «пай девочкой»! Кому от этого было лучше?! Только тебе, потому, что это не противоречило твоей морали! Теперь тебе хочется, чтобы я и дальше не выходила за рамки этой морали и приличия! А обо мне ты подумал?!

Ника быстро вышла из комнаты. Зайдя к себе, она бросилась на кровать, уткнулась в подушку и расплакалась. Что происходит, она сама не могла понять.

Когда дочь почти выбежала из комнаты, родители испуганно посмотрели друг на друга. Такого с их Куколкой никогда раньше не бывало. Николай Степанович поднялся, прошел по комнате из угла в угол, выключил телевизор.

– Что с ней происходит? – растеряно спросил он. – Что такого я сказал?

– Не знаю, – вздохнула Людмила Сергеевна.

– Может, он её чем-то обидел?

– Не похоже.

– Может, с его сыном что-нибудь?

– Нет. Вроде бы всё в порядке. Наверное, не стоило ничего ей говорить о том, что она хочет остаться у него ночевать. В конце концов, я думаю, что в постель попасть они успевают не обязательно ночью.

– Ты предлагаешь мне пойти извиниться и за ручку отвести её к нему завтра вечером?

– Не сердись, Коля. Просто давай завтра сделаем вид, что ничего страшного не случилось, и пусть останется ночевать. Меня беспокоит другое, почему она не хочет выйти за него замуж? Ведь все её подружки уже иззавидовались. Он на неё смотрит глазами преданной собаки и выполняет любые её прихоти. Ты посмотри, какие подарки он ей дарит.

– Не знаю. Я сам совсем запутался. Она никогда в жизни не повышала на нас голоса, а сегодня почти кричала, – Николай Степанович взялся за сердце. – Валидол у нас есть?

– В аптечке. Я сейчас принесу.

– Я сам возьму. Пойди лучше посмотри, что она делает и скажи, что, если очень хочет, то пусть остается завтра у него. Только пусть позвонит вечером домой.

Людмила Сергеевна вошла в комнату Ники. Дочь лежала на кровати, глядя в потолок. Плакать она уже перестала, но глаза ещё были красными от слез. Мать присела на край кровати.

– Ты не возражаешь? – спросила она.

– Нет.

– Никуля, что происходит? Если у тебя что-то случилось, лучше скажи мне. Я не буду говорить папе, если ты не хочешь.

– Ничего не случилось, – Ника вздохнула. – Я сама не знаю, что со мной происходит сегодня. Я сама не своя. Меня всё злит, всё выводит из себя… Я ужасно устала… Сегодня, когда мы были у Влада, приезжала его первая жена. У неё заболел ребенок, мужа сократили на работе. Я знаю, что, пока меня не было в комнате, Влад ей отстегнул денег и притом приличную сумму. Потом мы втроем мило посидели, поболтали. Она очень приятная женщина. Когда она ушла, я напустилась на Влада, не знаю даже почему. Мне показалось, что он слишком холоден с ней. Даже нет… Что он просто слишком спокойно, может даже равнодушно, смотрел на неё. Мне вдруг показалось, что рано или поздно, он поймет, что я не та женщина, которая ему нужна, но из своего чувства порядочности никогда не скажет мне об этом и даже не даст повода об этом подумать. Я пойму всё сама, когда наткнусь на вот такой вежливый и холодно-спокойный его взгляд. Мама, это будет ужасно!

– Но ведь ничего же ещё не случилось, глупышка.

– Да, ничего не случилось. Он сразу, когда рассказывал о первой жене, пояснил, что женился на ней из-за ребенка, что не любил её ни одного дня. Меня он любит. Он это говорит, я сама это чувствую, но сегодня я ничего не могла с собой поделать. Я понимала, что делаю ему больно, когда выговариваю ему всё это, но не могла остановиться, – у неё задрожали губы. – Я люблю его, но временами начинаю просто морально истязать его какими-то своими непонятными придирками. Это началось ещё в Крыму, но там это было всего пару раз. Последнюю неделю меня будто подменили. Я вижу, что доставляю ему ужасные мучения, сама мучаюсь от этого, и не могу по-другому. Когда он сегодня меня, наконец, успокоил, случилась ещё одна вещь… Я не могу тебе рассказать…