Утром Ника проснулась, когда отец уже уехал на работу. Мать готовила завтрак для неё и себя. Ника, потягиваясь, вошла на кухню. Людмила Сергеевна, как всегда при виде своей любимицы, радостно улыбнулась.

– Доброе утро. Что ты так рано встала?

– Проснулась, – Ника взяла с тарелки кусочек сыра. – Доброе утро.

– Доброе утро и иди умойся, а то замуж собираешься, не научившись по утрам умываться.

– Слушаюсь, – Ника повернулась на каблуках тапочек и строевым шагом отправилась в ванную.

Она с удовольствием постояла под душем, построила себе в зеркало рожицы и, надев махровый халат и причесавшись, вернулась к матери. Ника сделала лицо благонравной девочки.

– Уши показывать? – спросила она. – Ногти я запачкать не успела, вчера аккуратненько обгрызла. Даже на ногах.

– Никулька, тебя не замуж выдавать, а в детский сад отправить, – мать с улыбкой покачала головой.

– Конечно, мамочка, только сначала давай что-нибудь съедим. Очень хочется кушать.

– Сейчас, последнюю гренку дожарю. Ты начинай.

– Нет уж, я тебя подожду. Меня тетенька заморила своим этикетом. И, вообще, я соскучилась. Ты сегодня не задерживаешься?

– Нет, и папа не собирался. Ты куда-то уходишь? – мать поставила перед Никой чашку чая и тоже села за стол. – Ешь, моя изголодавшаяся деточка.

– Спасибо, моя кормящая мамочка. Я собиралась сходить к Рите и потом до восьми вечера сидеть дома. Что на обед приготовить?

– На свое усмотрение. А что будет в восемь вечера?

– Приедет Влад, и я на некоторое время выпаду из вашего поля зрения, – Ника с удовольствием откусила хрустящую гренку.

– Снова в ресторан поедете?

– Не знаю. Может быть и нет. Что-нибудь придумаем. Мамулька, а скажи честно, вы вчера с папой подглядывали в глазок? – Ника лукаво улыбнулась.

– Откуда ты знаешь? – мать смутилась.

– Ты бы посмотрела на себя и на папу.

– А я бы посмотрела на тебя, когда бы ты увидела, что твоя дочь целуется с мужиком, который ей в отцы годится.

– А подглядывать не хорошо. Вот! Сами учили. Какое ты варенье вкусненькое сварила. Бабулька вишни привозила?

– Мы с папой ездили. Съешь еще что-нибудь, а то, как дитя малое, только сладкое и ела б.

– Угу. Мне нравится. Ладно, давай я еще один бутерброд с колбаской слопаю и стану толстой и красивой.

– Ника, у тебя ещё поведение ребенка, а ты…

– А я замуж собралась. Ну, давай я стану букой, буду хмурить брови и говорить всякие умности.

– Всё шутишь.

– А что мне, плакать?

– Плакать пока приходится мне.

– Чего? – Ника удивленно посмотрела на мать.

– Ника, когда-то и у тебя будут дети.

– Я не буду строить себе препятствия из собственных домыслов, а потом их мужественно преодолевать.

– Ника, – Людмила Сергеевна вздохнула и посмотрела в тарелку, – он ещё не приставал к тебе со всякими там… глупостями?

– Ты хочешь спросить, была ли я с ним?

– Да. Кстати, я хоть и понимаю, что вы смотрите на это теперь по-другому, но имею полное право спросить.

– Тебе как, соврать или сказать, как есть?

– Как есть, – Людмила Сергеевна испуганно посмотрела на дочь.

– Была. Ещё год назад, – Ника перестала улыбаться.

– А потом он сбежал?

– Сбежала по глупости я, а он год не знал, где меня искать. И, кстати, инициатива была больше моя, чем его.

– Как же он отпустил тебя?

– Я воспользовалась тем, что он спит. Когда-нибудь потом расскажу.

– Почему потом? – мать всё так же испуганно смотрела на неё.

– Потому что ты на работу опоздаешь. И, пожалуйста, не спеши сообщать это папе.

– Хорошо, не буду. Только мне интересно, как же он на самом деле к тебе относится?

– Боготворит. Обожает.

– Это он сказал?

– Нет. Это я вижу.

– Ника, тебе только двадцать один год и что ты можешь «видеть»?

– Мама, ты увидишь это завтра. Только слепой этого не увидит, – Ника серьезно посмотрела на мать.

– А ты?

– Я люблю его. Его нельзя не любить. Мам, иди на работу, опоздаешь, и не надо паниковать.

– Хорошо, попробую, – мать поднялась из-за стола. – Последний вопрос. Если его дядя или сын будут против вашей женитьбы?

– В счет идет только сын, но вряд ли он будет против. Если всё же такое произойдет, то всё останется, так как есть. В этом он нам помешать не сможет.

– То есть ты останешься его любовницей?

– Я останусь его женщиной. Я так хочу.

Людмила Сергеевна удивленно смотрела на дочь. Она говорила совершенно серьезно, без тени улыбки. В её Маленькой Куколке, её крошке что-то очень сильно изменилось. Она стала совсем взрослой.