– Оленька, нам нужно поговорить, – сказал Антон и снова покраснел.

– Я же говорила, что так меня называют самые близкие мне люди, – Ольга села в угол дивана и поджала ноги. – Только члены семьи.

– Я тоже могу стать членом семьи. Я тебе не подхожу?

– О чем ты, Антон? – у неё был совершенно убитый вид. – Ты ничего обо мне не знаешь. Узнаешь, тебе уже не будет хотеться становиться членом семьи. Дай Бог, чтоб всё у нас осталось так, как есть.

– Оленька, я уже знаю всё, – он сел рядом. – Несколько дней назад ко мне приходила твоя мать и поведала о тебе. Я её выгнал.

– А ты не подумал, что всё это может быть правдой? – после долгой паузы спросила Ольга. Глаза её наполнились слезами, губы дрожали. – Или ты пришел, чтобы меня пожалеть, как собачонку?

– Нет, не пожалеть. Я пришел сделать тебе предложение. Когда ты заболела, я пытался с тобой увидеться или хотя бы поговорить по телефону, но ничего не выходило. Потом пришла эта женщина и начала поливать тебя грязью. Я чуть не свихнулся. Не мог я поверить, что ты сама по себе такая дрянь. Вчера я увиделся с Владом и попросил его объяснить, что к чему. Он объяснил. Не пытайся только меня убедить, что это не так. Жалеть я тебя не буду, не бойся. Я тебе больше скажу, я ведь видел тебя в психиатрии. Понимаешь, Оленька, я уже за свои тридцать один год чуть-чуть научился разбираться в людях. То, что случилось с тобой, на девяносто девять процентов вина твоей матери и один процент, твоей неопытности. Если б ты была такой, как она сказала, ты бы не поднялась.

– Это Дан, Неля и Влад сделали меня такой, как сейчас, – почти шепотом ответила она.

– Если б ты этого не захотела, они бы ничего не сделали. Я не хочу быть жестоким, но это стоит сказать. Ты бы не резала вены от безысходности, и не было бы у тебя срыва.

– Психоза. Называй вещи своими именами.

– Хорошо, как хочешь. Ты бы не боялась того, что вернешься назад.

– Лучше умереть, – прошептала она. – Ты не знаешь как это всё ужасно, как с этим жить…

– Оленька, я понимаю, что на твоем фоне я выгляжу почти смешно. Ты удивительно красивая женщина, а я рыжий, и вид у меня, как у шалопая, да и лицом не сильно вышел, но я тебя люблю, и я буду тебя любить всегда. Нам будет хорошо вместе, – он взял Ольгу за руку.

– Антон… – у неё по щекам катились слезы. – Ты не понимаешь, что делаешь. Ты пожалеешь, через неделю…

– Не пожалею. Ты ведь говорила, что тоже меня любишь. Или это был милый постельный лепет?

– Люблю. Но ты пожалеешь.

– Давай я решу сам, о чем я буду жалеть, а о чем нет.

Антон достал из кармана брюк маленькую коробочку. В ней лежали два обручальных кольца. То, что поменьше, с маленьким бриллиантом, он одел на палец Ольге.

– Теперь твоя очередь, – он улыбнулся. – Давай, а то я так и останусь холостым.

– Антон, подумай хорошо.

– Я уже подумал, – Антон ласково вытер с её лица слезы. – Плакать тебе совершенно не к чему. Мы будем хорошей парой. И плакать ты со мной будешь, разве только что от радости.

Ольга дрожащей рукой одела Антону на палец кольцо и прижалась к его плечу. Антон обнял её и несколько минут они сидели молча.

– Теперь ты не против, что б я называл тебя Оленькой? – спросил он.

– Не против, – она улыбнулась сквозь слезы. – Я и сразу не против была, но постоянно боялась, вдруг это не надолго…

– Не дождешься, – Антон снова вытер ей слезы. – Надолго. Навсегда.

– Антошка, ты необыкновенный! – Ольга поцеловала его в щеку.

– Обыкновенный, ещё и рыжий. Я и сам боялся, вдруг это не надолго. Поначалу вообще решил, что ты от скуки снизошла до меня.

– Я целый месяц на тебя в окно смотрела и всё думала, зачем ты приходишь. Потом решила, что стоит у тебя об этом спросить. Ты так тогда краснел…

– И ты решила пригласить меня в гости?

– Да. Я подумала, что ничего страшного не случится. С дурными намерениями люди так не краснеют, – она неожиданно стала снова серьезной, в глазах появился прежний страх. – Антон, а вдруг со мной снова случится что-нибудь такое, как сейчас?

– Ну и что? Приболеть может любой, и я буду возиться с тобой, как с маленькой девочкой. В конце концов, мы будем вместе и, что скажут остальные, меня мало интересует. Мне жить с тобой, а не сними. Я сделаю всё, что только смогу, чтобы с тобой такого не случалось. Ты будешь самой спокойной женщиной на свете, – он взял её за руку и поцеловал тонкие пальцы. – А теперь давай обо всем скажем твоему семейству и подумаем, когда официально узаконим наши отношения.

Ольга глубоко вздохнула и снова склонила голову. Сейчас она выглядела ещё более хрупкой и беззащитной, чем обычно. Антон терпеливо ждал. Наконец она собралась с силами и сказала:

– Давай. Только говорить будешь ты. Я боюсь расплакаться.

Они вышли из гостиной. Неля Викторовна как раз насыпала Петси корма в тарелку и шла на кухню, где мирно курили Дан и Владислав. Петси оторвался от еды и повел носом в сторону Антона. Услышав знакомый запах, он вернулся к своему занятию, и захрустел едой.

– Здравствуйте, Неля Викторовна, – поздоровался Антон.

– Здравствуй, Антон. Оленька, как ты поспала?

– Спасибо, тетя, хорошо. Дядя уже помог вам вымыть лапки Петси?

– Помог, помог, – Неля Викторовна рассмеялась. – Я заходила к тебе домой и покормила Нориман и рыбок. Может быть, тебе Нориман принести сюда?

– Нет, не стоит. Пожалуй, я скоро к ней вернусь.

– Кстати, я тортик купила. Давайте чаю попьем.

– Давайте, – согласилась Ольга. – Я вам помогу. Влад, дядя, идите с Антоном в комнату, а мы с тетей сейчас чай приготовим. Влад, ты сегодня не спешишь?

– Ты хочешь, чтобы я поспешил? – Владислав улыбнулся.

– Я хочу, чтобы ты хотя бы раз сказал, что у тебя есть немного лишнего времени и не торопился.

– Оленька, у меня масса лишнего времени и я не тороплюсь. За торт я готов продаться хоть на два часа. Дан, идем, говорят, кормить будут сладким. Антон, ты согласен, что за торт можно продаться даже на два часа?

– Согласен. Даже на больше. Я вообще согласен к Оленьке в вечное рабство, без торта. Ты как, Оленька, готова меня в рабство взять? – он приобнял Ольгу за плечи. Она смущенно заулыбалась.