– Я не презираю её и никуда не уйду, – глухо сказал Антон. Он сидел, сгорбившись, как старик. – Она всегда говорила, что любит детей.

– Обожает. У неё маньякальная идея родить ребенка. Она говорит, что если б её малышка не умерла, то она обязательно забрала бы её и заботилась бы о ней, чего б ей это ни стоило. Одно время она даже хотела взять ребенка в детдоме, но с тем, что она судимая и лежала в психиатрии, ничего не получится.

– Я обещал сказать попозже, почему не стал вдаваться в лишние расспросы. Оля очень впечатлительная и часто пугается по пустякам. Потом шутит, что с детства ужасная трусиха. Но я же вижу, что это не совсем то, о чем она говорит. От меня она прячется тоже потому, что боится?

– Да. Я вижу её каждый день. Вчера она просила, чтобы я поговорил с тобой. Я предложил ей сделать это самой, когда ей станет лучше, но она боится. Сегодня позвонил ты и я решил, что, пожалуй, стоит тебе всё сказать. Бинты лучше срывать сразу. Это больно, но проходит быстрее. Если б ты решил уйти, то лучше сразу, – Владислав закурил очередную сигарету. – Чем дольше всё это затягивалось бы, тем тяжелее был бы финал.

– Я сказал, я никуда не уйду, – Антон посмотрел в глаза Владиславу, – пока она не прогонит.

– Запомни две вещи, это я тебе как старший посоветую, никогда не жалей кого-то, как собачонку, и не всегда, когда женщина тебя гонит, нужно уходить.

– Я не пытаюсь её жалеть. Если она найдет себе кого-то другого, и будет гнать меня, тогда я не стану ей навязываться. Я прекрасно знаю, что на её фоне я проигрываю. Она очень красивая, а я…

– А ты балбес, – Владислав улыбнулся. – С лица воду не пить. Да и не так уж ты плох, как тебе кажется. Ведь понравился же ты ей. Она очень дорожит тобой.

– Влад, а я ведь видел Олю в психиатрии, – Антон налил ещё кофе. – Я всё время гадал, кого она мне напоминает.

– Ты что, тоже там отметился? – удивился Владислав.

– Нет. Я как-то делал репортаж. Это было года… четыре назад. Меня главврач повел по отделениям, показывая, что и как. В одном из отделений я увидел её. Она сидела у окна такая изможденная, круги под глазами, взгляд остановившийся и забинтованные кисти рук. Я поразился, какая красивая девушка и здесь. Главврач ответил, что она бывшая наркоманка, у неё была попытка суицида, а сейчас депрессивный психоз. У меня тогда даже сердце сжалось. Когда мы встретились три месяца назад, я не мог никак вспомнить, на кого она похожа.

– Антон, только ты хорошо всё обдумай. Это ведь не игрушки.

– Ты не хочешь, чтобы мы оставались вместе?

– Не то, мальчик, – Владислав вздохнул. – Я не хочу, чтобы ей сделали больно. Слабые нервы, это слишком сложная штука. Чем кончится очередной срыв, никто не может сказать.

– Влад, для себя я всё решил уже давно. Я не такой молодой, каким ты пытаешься меня представить.

– Я живу на восемь лет больше и слишком много уже видел. Да, кстати, ты уже знакомил Ольгу со своими родителями?

– Нет ещё. Я уже давно сам по себе.

– Если твои родители узнают что-нибудь о её прошлом, что будет?

– Ничего. На меня давно махнули рукой и оставили в покое. Отец вообще сказал, что я могу делать всё, что угодно, только расхлебывать потом сам, не прося их о помощи. Я, собственно, это и делаю. Забегаю к ним узнать, как дела, раз в месяц, иногда звоню. Идеальная форма общения. У меня есть сестренка, она во всем их слушает. Они рады.

– Что ж, – Владислав улыбнулся, – поступай, как сочтешь нужным.

– Влад, только не уходи прямо сейчас. Посиди ещё немного, если у тебя есть время, – Антон с надеждой посмотрел на него.

– Хорошо. Не хочешь оставаться один?

– Да. Мне нужно собраться с мыслями, а когда я один, мне очень тяжело.

– Это я знаю, – Владислав грустно улыбнулся. – Я ещё могу посидеть у тебя, – он посмотрел на часы. – Час, максимум полтора.

– Меня даже час устроит, – он посидел несколько минут молча и спросил. – Ты сказал, что она резала вены. Почему я никогда не видел шрамов?

– Потом, когда она нормально пришла в себя, она очень стыдилась этих шрамов и ей сделали хорошую пластику. Удовлетворен?

– Да, вполне.