Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Прикосновение огромного квача с йодом, этот йодный запах, потом Хреков перекинул салфетку через поручень, и стало не видно, чем они там занимаются. Укол, ещё укол, потом стало казаться, что в руку безболезненно впихивают что-то тупое. Потом ему перемотали плечо жгутом, защемив кожу, и это была довольно сильная боль, которую почему-то хотелось чувствовать…

Говорит: «У всех достану
Требушину из пупа.
Одного губить не стану
Православного попа.
Ну-ка, батя, сядь-ка в хате,
Кружку браги раздави.
И мои степные рати
В правый бой благослови!..»

Полковник видел только две головы, две пары глаз в прорезях масок. Над головами сияли лампы в жестяных тарелках-отражателях. За лампами был брезентовый потолок, но почему-то мерещилось, что там переплетённые лапы деревьев.

Так было в Слюдянке, возле гостиницы: чёрное небо, переплетённые ветви старых сосен, а под ними качалась даже в безветрие жестяная тарелка фонаря. А рядом, буквально через два дома, был книжный магазин, совершенно феноменальный: в нём были книги! И он набрал тогда полрюкзака тоненьких и толстеньких книжек поэтов, известных и неизвестных, хороших и так себе… с тех пор из этого мало что осталось, но вот томик Самойлова уцелел, хотя и лишился переплёта…

Впрочем, почти всё Стриженов уже знал наизусть.

Поп ему: «Послушай, сыне!
По степям копытный звон.
Слушай, сыне, ты отныне
На погибель обречён…»

Несколько раз полковник чувствовал, как скрежещут обломки костей, но это было уже совсем не больно и не страшно.

Как поднялся царь Емеля:
«Гей вы, бражники-друзья!
Или силой оскудели
Мои князи и графья?»
Как он гаркнул: «Где вы, князи?!»
Как ударил кулаком,
Конь всхрапнул у коновязи
Под ковровым чепраком…

Потом он увидел, как маску Урванцева пересекла очередь маленьких капелек крови, зацепила глаз. Тот встряхнул головой, заморгал, но продолжал сосредоточенно работать.

– Как ты, Игорь? – голос Урванцева будто проходил сквозь стену тумана, а из-за того, что не было видно губ, вообще казался не его голосом.

– Нормально, – сказал полковник и удивился, что губы деревянные.

– Сейчас самое неприятное, терпи. Джильи сюда, – скомандовал он Хрекову. Тот кивнул.

Как прощался он с Устиньей,
Как коснулся алых губ.
Разорвал он ворот синий
И заплакал, душегуб.

Звук был самый что ни есть слесарный: пила по чему-то твёрдому. Вибрация отдавалась по всему телу, в затылке и пятках забегали мурашки.

– Ещё немножко… Дай-ка рашпиль, Хреков.

Шкряб… шкряб… шкряб…

«Ты зови меня Емелькой,
Не зови меня Петром.
Был, мужик, я птахой мелкой,
Возмечтал парить орлом!
Предадут меня сегодня,
Слава Богу – предадут!
Быть, на это власть Господня,
Государем не дадут…»

– Шьём. Давай сюда кетгут… так, это срежь… ещё кетгут… хватит. Шёлк – и понеслась…

Как его бояре встали
От тесового стола.
«Ну, вяжи его, – сказали, –
Снова наша не взяла».

– Жгут снимаем… отлично! Всё, Дима, рыхлую с полуспиртом – бинтуй…

Урванцев исчез справа и тут же возник рядом, сдирая маску и перчатки.

– Готово, Игорь. До утра спи. Я тут пока клешню твою замариную, а потом, если повезёт… Впрочем, я это уже говорил.

– Говорил. Спасибо тебе, старик…

– Да ладно… Прости, что так вышло.

– Не болтай глупостей.

– Проще сдохнуть. Ладно, ты иди спи, пока дают… мон женераль. Ребята, ведите командира.

Полковник сдержанно покосился направо. Культя была толстая и довольно длинная – а может, просто санитар Дима не пожалел перевязочного материала. Он сел – чувствуя себя необыкновенно, как утром после громадной усталости. Поднялся; ребята подхватили, боялись, что упадёт. Но он никуда не упал, потому что стал очень лёгким.

Когда он проснулся снова, почти рассвело, и всё, что было ночью, имело смысл хотя бы отчасти считать дурным сном. Рядом, скрючившись на стуле, сопел санитар Дима. Как только полковник шевельнулся, санитар вскочил. Стул с грохотом отлетел.

– Так точно, товарищ по!..

– Тихо-тихо-тихо… – пробормотал Стриженов. – Вообрази себе, что я с крутого бодуна…

– Так точно… – теперь уже прошептал санитар.

– Где Дупак?

– Так он же… товарищ полковник… Его ж убили. Я думал, вы знаете…

Полковник помолчал.

– Вот как… Нет, не знал.

Помолчал ещё.

– Ну что ж. Лёгкой дороги к дому… – произнёс он формулу прощания легионеров. – Лёгкой дороги…

Многие верили в это буквально: что после смерти легионеры возвращаются домой. Другие не хотели в этом признаваться, говорили, что это своего рода игра, род суеверия, но в конечном итоге – тоже верили. Наверное, были и такие, кто честно не верил. Одного из них полковник знал: это был он сам. Однако все – и верующие, и нет – над идеей посмертного возвращение подтрунивали. Всегда, за исключением истинных моментов недавней смерти.

– Товарищ полковник, ваша форма запасная где?

– В снарядном ящике.

– А то старую изрезать пришлось…

– Тихо было, пока я спал?

– Да какое тихо, товарищ полковник! Только-только замолчали, а до этого часа два такой перепалки было, любо-дорого! Подробностей не знаю, мне доктор велел глаз с вас не спускать…

– Понял. Ладно, солдат, помоги мне одеться. Побудешь пока при мне порученцем…

– Так точно.

– Зовут тебя Дима, а фамилия?

– Чигишев. Старший сержант Чигишев.

– Запомнил. С медициной у тебя всерьёз или так, случайная связь?

– Всерьёз, товарищ полковник. С четвёртого курса медицинского ушёл, завербовался, деньги нужны были фантастически…

– Тогда долго у себя не задержу… нет, этого не надо, просто тельник давай сюда и летний китель…

Отсутствующая рука болела тупо, как будто по ней недавно врезали доской. Болела вся, от шеи до кончиков пальцев. Он знал, что так и будет – и слышал от других, и читал. Но, как и в возвращения после смерти домой, – не верил. Теперь убедился. Если забыть, что руки нет, и не пытаться шевелить ею – все ощущения на месте. И боль от переломов – тоже…

Но эта хрень хотя бы не мешала двигаться. А когда заживут швы, всё будет просто прекрасно.

Глава пятнадцатая

Калифорния 28.07.2015, 12 час. 55 мин

А может быть, им от неё ничего и не нужно было? Юлька с сомнением оглянулась через плечо. Последние глайдеры уже скрылись из виду. Все они были ярких цветов и с номерами в больших контрастных кругах. Какие-то гонки… Она знала, что гонки через пустыню – или по прямой до Лас-Вегаса и обратно, или по замкнутому маршруту, – проходят едва ли не каждую неделю. Но здесь вроде бы не пустыня…

Она ещё раз огляделась, но ничего подозрительного так и не разглядела. Потом развернулась немного направо и направилась к океану – просто для того, чтобы солнце не светило прямо в глаза.

41
{"b":"33648","o":1}