— Почему? — чуть ли не в один голос прозвучал вопрос слушателей.

— Великое государство хорезмшахов — от Аральского и Каспийского морей на севере до Персидского залива и реки Инд на юге через три года растопчут копыта монгольских коней. Самарканд, Бухара, Ургенч, Хорезм, Кабул, Ташкент — все они будут разрушены и сожжены.

— Так быстро, — прошептал Минька.

— Яна в детстве надо было читать, молодой человек, — усмехнулся невесело Константин. — Тогда это не было бы для вас такой новостью.

— И вообще литературку подчитывать историческую, — добавил Славка.

— Если бы я ее подчитывал, вы бы без гранат сидели, — парировал Минька.

— А мы и сидим без них, — не уступал Славка.

— Это сейчас. А то их вообще бы не было.

— Да прекратите вы словесами перекидываться, — вмешался Николай и обратился к Константину: — А что же Кавказ?

— Грузия падет через пять лет, ну а через семь будет Калка. Но не стоит отвлекаться. Посмотрим на Прибалтику.

— А вот, кстати, коли мы о них речь завели, то где сейчас все эти псы — рыцари, которые тевтоны, Александр Невский и так далее? — поинтересовался Славка. — С ними-то как?

— Ну, во-первых, Александр Невский еще даже и не родился. Это будет только через пару лет. А рыцари уже существуют, вот только псами ты их зря назвал, Слава. Дело в том, что такое выражение пошло из трудов Карла Маркса и родилось в результате неправильного перевода на русский язык. У него было написано — монахи, а это слово на немецком языке созвучно псам. Вот и пошла гулять эта ошибка по всем учебникам истории. Хотя, судя по их поведению, ты, наверное, прав. Неважно, кем они числились, но по поведению своему и по духу именно псами и были.

Главный там сейчас Ливонский епископ Альбрехт. Он и возле небольшой речушки Риге город с тем же названием заложил, и план по основанию в Ливонии монашеского рыцарского ордена составил. Утвердил этот план своей особой буллой папа Иннокентий Четвертый в тысяча двести втором году, дав Ливонскому ордену тот же статут, что и Храмовникам, а отличительным знаком его рыцарей назначил изображение красного креста и меча на белом плаще. Отсюда орден и получил неофициальное прозвище Меченосцев. Вместе с обетами безбрачия, повиновения папе и своему епископу все они при вступлении в него давали обет всю жизнь вести борьбу с туземными язычниками.

Сейчас под его пятой почти вся территория современной Латвии. Там куча крепостей, которые они успели понастроить. Так что орден этот на сегодняшний день является самым серьезным врагом Руси в Прибалтике. Орден и его создатель — епископ Альберт, с которым связаны основные успехи немцев[44]. На сегодняшний день ими не взят только Юрьев, который принадлежит Новгороду. Там сидит храбрый князь Вячко. Но спустя семь лет они и его захватят.

— Кого захватят-то, — не понял Минька. — Город или князя?

— Город, — пояснил Константин. — А Вячко погибнет при его обороне, так и не дождавшись новгородской помощи.

— А почему Новгород ему не помог? Предательство? Немцы купили? — решил все досконально выяснить Славка.

— Да нет, — пожал плечами Константин. — Обычная русская нерасторопность. Пока собрали войско, пока выдвинулись, вот время и прошло. Они возле Пскова были, когда узнали, что Юрьев уже взят.

— И что?

— А ничего, — усмехнулся бывший учитель истории. — Назад вернулись, и все.

— Самим поагрессивнее вести себя нужно. Лучшая защита — это нападение, — назидательно заметил Славка.

— А они и ведут, — вступился за жителей легендарного русского города Константин. — Да и полоцкие князья сложа руки не сидят. Только невезения много. Прямо-таки рокового, иначе не назовешь.

— С погодой, поди, или еще какая ерунда. Пустые отговорки для неумех, — усмехнулся Славка.

— Да нет, все гораздо серьезнее. Вот, например, не далее как в этом тысяча двести шестнадцатом году эсты, коренные жители Прибалтики, попытались заключить союз со своими соплеменниками на острове Эзель и полоцким князем Владимиром против Альберта и его меченосцев. И план был составлен, чтобы с трех сторон напасть на Ригу, и сам Владимир уже войско изрядное из русичей и латышей собрал в поход…

— И почему все сорвалось?

— Уже садясь в ладью, Владимир внезапно упал и тут же умер.

— Мистика какая-то, — покрутил в недоумении головой Минька, а Николай со вздохом перекрестился, пробормотав тихонько себе под нос: «Спаси его душу, Господи». Но Славка не унимался:

— Это и в самом деле непруха, но нельзя же бросать все дела из-за смерти одного человека, пусть даже он князь. Надо же что-то делать.

— А они и делали, — возразил Константин, тут же поправив самого себя: — Точнее, будут делать. Новгородская рать в союзе с эстами, возглавляемая князем Владимиром Мстиславовичем, в следующем году осадит город Оденпе — его еще называли Медвежьей Головой — и возьмет его, как принято сейчас говорить, на копье. Более того, спустя год новгородцы, поддерживаемые все теми же эстами, еще несколько раз будут бить немцев и даже осадят столицу ордена меченосцев Венден.

— Возьмут? — осведомился Славка и, пародируя царя Иоанна из гайдаевской кинокомедии, грозно продолжил: — Как возьмут, всех этих лыцарей на кол посадить — это первое дело. А уж опосля… — он, не договорив, угрожающе засопел.

— Не получится у них на кол, — сокрушенно развел руками Константин. — Не возьмут они город. Во-первых, есть нечего станет, а во-вторых — всё та же Литва подгадит, на новгородские земли вновь напав.

— И сказали они, — не унимался Славка. — Это что же получается: мы тута сидим, а у нас литвины Кемь взяли.

— Ну, Кемь вообще-то совсем в противоположном месте находится — в устье одноименной реки возле Белого моря. Да и не было еще ее в те времена, но мыслишь ты правильно, прямо как новгородцы.

— Если бы у нас в школе так историю преподавали, я бы ее хорошо знал, — со вздохом сожаления произнес юный изобретатель. — А то училка на уроке задаст самим параграф читать, а через двадцать минут начинает спрашивать. Да, а как с тевтонами-то? — спохватился он.

— А никак, — отрезал Константин, тут же пояснив недоумевающим слушателям: — Тевтонского ордена пока еще и вовсе нет. Точнее, он есть, но только в Палестине. Только лет через восемь-десять их позовут к себе поляки. Князя Конрада Мазовецкого к тому времени так достанут своими набегами племена пруссов, что он предпочтет иметь хороших помощников даже с учетом некоторых земельных потерь.

— Во дурак, — красноречиво выразил свое мнение Минька. — Так я что-то не пойму, Александр-то Невский кого разобьет на Чудском озере? Тех или этих?

— Обоих, — кратко ответил Константин и пояснил: — Они объединятся впоследствии. Произойдет это в тысяча двести тридцать седьмом году.

— Ну а на востоке у нас только дикие племена или что-то посущественнее? — осведомился Славка и пояснил: — Это я к тому, что, может, стоит среди них поискать союзников против татар.

— Вопрос хороший, — одобрительно кивнул головой Константин и сокрушенно развел руками. — Но тут ничего утешительного я сказать не могу. Саксины слабы, башкиры — дикари, буртасы — это булгары, живущие в низовьях Волги, — тоже в качестве союзников интереса не представляют. Разве что Волжская Булгария. Их столица Булгар совсем рядом с нами, на стыке Волги с Камой. Вообще-то есть смысл попробовать, но для этого надо поговорить с братом моим Глебом, — и, заметив недоумение со стороны всех троих, пояснил: — Здесь, в этом веке, он мой родной брат и, так сказать, самый главный в Рязанском княжестве. Я рассчитывал поднять эти вопросы как раз на той встрече всех князей Рязанщины, которую он спланировал на второе августа. Что же касается всеобщего на Руси единства и примирения, — повернулся он к Николаю, — то очень трудно об этом говорить в год, когда произошла битва под Липицами, где не на живот, а на смерть сошлись с двух сторон сразу пять или шесть князей, причем четверо из них — родные братья.