Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Нельзя не отметить, что эволюция все же коснулась Василия: более высокий, чем у отца лоб, менее зверское выражение лица, иногда, особенно после стакана «горькой», проблескивающее в глазах сознание…

Люси дернула мужа за волосы. Безрезультатно. К трезвому Латышу намертво прилипла кличка «Тюфяк». Вывести его из себя было невозможно. Однако, выпив грамм семьсот, этот добродушный парень превращался в животное, по своей дикости и непредсказуемости сопоставимое разве что с самцом гориллы. Однажды Люси пережила самое ужасное приключение в своей жизни…

…Случилось это через три месяца после ее появления в жизни Латыша и его комнате. Во-первых, он чрезвычайно озадачил ее тем, что не захотел с ней спать. Девушка терпела месяц, терпела другой, закончился третий… И вот, однажды Вася вернулся домой на бровях после дружеской попойки с приятелями. Посчитав это предзнаменованием, Люси предприняла очередную попытку воздействия на мужское либидо. Опять напрасно! Обиженная до глубины души, она не придумала ничего лучше, чем залепить наглому гаеру пощечину.

Рассвирепевший мужик скрипнул зубами, схватил нахалку за ноги и подвесил на самом высоком крюке под потолком. После чего силы оставили его, и он преспокойно улегся спать.

Можно только гадать, как провела ночь бедняжка Люси, но наутро Вася обнаружил ее, полумертвую от страха и усталости, висящей на четырехметровой высоте. Буквально через секунду брошенный меткой рукою нож перерубил веревку над головой Люси, а еще через мгновение она уже лежала в мужских объятиях и Вася, в голове которого щелкнул до сих пор не задействованный тумблер, постигал искусство Кама-сутры.

В данный момент Василий был трезв, а это означало, что сердиться он попросту не в состоянии, хоть дави его танком. Кстати, «Бравый полковник» доставил сюда и два танка; они вместе с пожарной машиной стояли в боксе, прикрытые чехлами.

Уразумев, что поспать ему не дадут, Васек встал и уныло проследовал в ванную. Затем он надел бронежилет и бросил умоляющий взгляд в сторону кухни.

– Я бы пожрал че… – нерешительно предположил он.

– Позже, – отрезала Люси, – нас ожидает шикарный завтрак у Его Величества. Там уж ты душу отведешь! И чтобы больше двух бокалов этой гадости не пил!

«Этой гадостью» Люси называла, естественно, водку. Париж, несмотря на свой затрапезный вид, не употреблял ничего крепче сухого вина. Вернее, не знал. И, хотя Людовик в свой первый визит некоторое количество сорокаградусной все-таки откушал, после был издан запрет для всех граждан государства на употребление вышеупомянутого напитка. Король смекнул, что здоровье нации необходимо беречь.

Во дворе посольства уже прогуливался Гончаров со своим Максимом, практически ровесником Павлика. Увидев Латыша с сыном, он радостно заулыбался.

– Что, мон шер, и тебя выперли? – толком не проснувшийся Вася угрюмо кивнул.

– Нихрена эти бабы не понимают в караульной службе! Систематическое нарушение устава в виде попрания прав часового на отдых? – Латыш снова кивнул.

– А где твоя принцесса? – спросил он. Максим при слове «принцесса» выдавил из себя нечто вроде «мамачество».

– Прихорашивается. А твоя?

– Тоже. Слушай, Серега, твоя тоже достает тебя?

– А то! На приемах они все принцессы, стервы – только дома. А вообще-то я шучу, моей выпендриваться воспитание не позволяет. Видишь, вот и она.

С крыльца сбежала Диана, одетая в нечто навроде газа. Она быстро подошла к ним, поздоровалась с Латышом и виновато улыбнувшись мужу спросила:

– Надеюсь, я не слишком долго?

– Бля! – слетело с языка Василия, – пардон, Ваше Высочество, Серега, как я тебе завидую! Моей бы и в голову не пришло спросить то же самое! – Гончаров премило улыбнулся и сказал.

– Мон дью, а пришло ли когда-нибудь тебе в голову спросить ее, не против ли она?

– Не против чего? – не понял парень.

– Ну, к примеру, ты знаешь ее любимое блюдо? Или любимый цвет, запах, время года…

– Погоди-погоди! – перебил его Латыш, – что-то я не догоняю, смеешься ты или на полном серьезе… Какое мне, нафиг, дело до ее любимого цвета! Да хоть серо-буро-коричневый!

– Ты хотя бы помнишь цвет ее глаз? А?

– Стервозный цвет! – побурчал Вася, – я может не помню, какого цвета глаза у меня самого! – леди Диана с интересом посмотрела на него. Василий, расстроенный непонятными «наездами» напоминал обиженного ребенка.

В караулке все было проще. Посетуешь на жизнь свою тоскливую мужикам, пожалуешься на очередную выходку жены; услышишь ответ типа «Вася, все бабы – стервы», и на душе сразу легче, вроде, не один ты такой… А здесь совсем другой табак! И не поймешь этого сержанта-герцога.

– Что ты предлагаешь? – с вызовом спросил он, – как мне мою чертовку заставить уважать во мне зверя?

– Дурак ты, братец! – тихо сказал Сергей, ибо Диана отвлеклась на малышей, – ты «Терминатор-2» смотрел? Так вот там Шварцу переключают тумблер в положение «Запись», что бы он, анализируя поступки людей, сам стал бы похожим на человека.

– Это ты к чему ведешь? – насторожился парень, – видишь, не въезжаю я…

На крыльцо вышла остальная компания и, видя это, Гончаров стал закругляться.

– Вася, если ты не доволен своими внутрисемейными отношениями, то подумай: может тебе под силу их изменить. Если не хватает знаний, почитай книги, посмотри вокруг. Проанализируй взаимоотношения других пар, возьми от них лучшее, убери худшее. Экспериментируй, короче! – Сергей подбежал к своему сынишке и взял его на руки. Диана глядела на него с обожанием, даже каким-то преклонением; Латыш зло сплюнул и, углядев в толпе свою жену, потащился к ней.

– Анализируй, экспериментируй, онанируй! – зло бормотал он, – я с тобой, Люська, так наэкспериментирую сегодня ночью, что завтра сидеть не сможешь!

Парижские портные за эти три года научились копировать покрой одежды, которую привезли с собой бобровские первопроходцы; кое-кто из аборигенов уже щеголял в джинсах, а кое-кто и в мини-юбках, хотя кардиналу стоило больших усилий не предать сей бесовский предмет одежды анафеме. Даже Людовик пару раз появлялся на церемонии в черной паре, а уж про Жака и говорить нечего – его кожаные брюки успели войти в поговорку.

– Ну что, двигаем! – предложила супруга посла, Светлана Булдакова.

– Прогуляемся, – согласился Гончаров. Павлик Латыш, сидящий на «запятках», что есть силы пнул ножками по отцовским мослам.

– Иго-го! – заржал Василь и резво пробежал пару метров.

– Еще! – потребовал малыш.

– Павка, – наставительно сказала Светлана, – першероны – это не скаковые лошади. Они должны тянуть лямку.

– Угу! – подтвердила «лошадка».

Сначала они спустились к набережной, где в этот час прогуливалось много добропорядочных парижан. Сиенна была одета в бетон пока только на одном участке, напротив королевского дворца – там правый берег на протяжении около полутора километров был приведен в порядок силами гильдии ассенизаторов. Гильдия поимела на этом приличные деньги, а Людовик приобрел новую головную боль, ибо бюджет Франко и до приезда белоросских послов трещал по швам, теперь же доходы в казну поступать не успевали вовсе. Булдаков из кожи вон лез, пытаясь доказать королю необходимость реформ в его прогнившей экономике.

В конце концов он показал Его Величеству отчет министра финансов за прошедший год. Капиталовложения увеличились в десять раз по сравнению с тем годом, в котором монарх короновался.

– И фигня, что казна пуста, – рубил ладонью воздух подполковник, – деньги – это мертвый груз! Зато теперь мы имеем железную прибыль от самого большого в Европе порта, пошлины за новые дороги, пошлины за коммунальные услуги, услуги телефонной связи! Скоро добавится плата за электроэнергию, фонарное освещение.

– Да, – пробормотал Людовик, – но где все эти деньги, все эти, как вы изволили выразиться, доходы?

– Король, я не Корейко, бабки не жилю! – вскипел Олег Палыч, – для вас же стараюсь, убогие пожиратели лягушек!

92
{"b":"3243","o":1}