Она заглянула в карту:

– Это далеко отсюда?

– Километров сто, ежели по прямой, – сказал Мазур. – Не забыла еще, чем отличается километр от мили? Прекрасно… Город с поэтическим названием Вишнегорск. Черри-Таун, чтобы тебе было понятнее. Интересно, какой идиот его так назвал, откуда вишни в наших широтах… Может, был Вешнегорск, а неграмотный картограф потом перепутал?

Посмотрел на нее – Джен было явно не до каламбуров, тем более на непонятном ей языке. Выглядела не лучшим образом, но все же в обморок падать пока не собиралась, джинсы на вид сухие. «Черт бы побрал это равенство полов, – сердито подумал Мазур. – Впервые за четверть века послала фортуна напарника женского рода, у которого начались специфические хлопоты…»

– Ничего, все в норме, – сказала она, перехватив его взгляд.

– Орешков хочешь?

– Этих? – она оглядела пакетик. – Лучше выкинь, это же «третий список», для слаборазвитых стран, видишь индекс?

– Нам, казакам, нипочем, что бутылка с сургучом… – проворчал Мазур по-русски, кидая в рот орешки. Добавил по-английски: – Нас ни Советская власть, ни десятилетняя перестройка угробить не смогли, что уж тут бояться орешков для слаборазвитых… Номер той машины запомнила?

– Пятьсот шестьдесят три. Впереди – «эм», такая же, как у нас, сзади – «эйч» и какая-то непонятная буква, «а» навыворот, и последняя «ти»…

– А марка? – тут же он спохватился. – Ладно, как она выглядела? Судя по описанию Джен, вишневая «девятка». Номер местный – Мазур успел заметить, что тут подобных множество.

– Рация не пищала? – спросил он. – Никто твоего резидента не вызывал?

– Ни разу.

– Ну, понятно, – сказал Мазур. – Они нас засекли, но делиться не спешили, хотели сначала выпотрошить сами. Так что лежать ему спеленутым еще долго. А мы, соответственно, можем на этой машине и дальше кататься, хоть и с оглядкой на милицию… Давай прикинем. Кассеты им нужны больше, чем мы. И потому брать они нас не станут как можно дольше, будут гадать и прикидывать, то ли мы запрятали где-то поклажу, то ли собираемся кому-то здесь передать… Логично?

– Логично. Я бы тоже не спешила с арестом. В такой ситуации.

– Ага… Выставят засады везде, где мы, по их разумению, можем появиться, – скажем, здешний военкомат…

– Кто?

Он объяснил наскоро и продолжал задумчиво:

– И над моим звоночком будут ломать мозги до скрипа, ребус хороший. Поди догадайся, велели мне уходить из города или ждать здесь. Но мы-то знаем, что убираться следует как можно быстрее, не может нам везти до бесконечности…

– На вокзалы нельзя…

– Да уж, – кивнул Мазур. – И на этой тачке я бы из города выбираться не рискнул. На первом же постовом погорим.

– Значит, либо автострада, либо садимся на поезд где-нибудь на маленькой станции?

– Молодец, – сказал Мазур. – Начинаешь читать мои мысли, словно супруга со стажем…

– Не так уж и трудно. Можно подумать, вариантов бегства у нас масса…

– Люблю я тебя за скромность…

– Ну, так что мы делаем?

– Я, конечно, дилетант, – сказал Мазур, – но, на мой взгляд, в городе не заметно ничего даже отдаленно похожего на чрезвычайные меры милиции…

– Ну, я плохо знаю, как работает ваша милиция в чрезвычайных ситуациях, однако, на мой взгляд, ты попал в десятку…

– Значит, милиция вне игры, – сказал Мазур. – Уже лучше. А посему пусти-ка меня за руль, покатаемся по городу – у восточной окраины…

…Около восьми вечера он вошел в вестибюль гостиницы, белого здания сталинской постройки, именовавшейся без затей и лишней помпезности «Центральная». Правда, как он мимоходом выяснил, центр города давно уже переместился гораздо южнее, и там была еще одна гостиница, поновее, – но название менять не стали. И Мазура вполне устраивал именно этот старомодный отельчик: из-за удобного расположения окон, а также отдаленности…

Справа, у входа в ресторан, уже начиналась обычная вечерняя суета провинциального городка. Толпились невыносимо крутые ребятки в китайской коже, при отечественном низкопробном золотишке, столь старательно изображавшие из себя боссов мафии, что даже человек случайный понял бы: высшим достижением для этих сопляков было бы – обчистить коммерческий киоск на окраине, да и то из тех, что по недосмотру не охвачены «параллельной налоговой службой». Девочки были соответственные – то ли начинающие путанки, то ли не разбиравшиеся в тайнах высокой моды старшеклассницы. У окна уже кого-то хватали за грудки, кого-то не пускали в задымленный зал и он яростно качал права, мелькали вездесущие китайцы и столь же непременные кавказские люди, порой проходили неброско одетые мужчины, чуть брезгливо косясь на всю эту тусовку. Судя по тому, как уверенно они прокладывали себе путь и как льстиво ухмылялся вышибала, это и был местный серьезный народ.

Мазур показал Джен на кресло в левой половине зальчика, где было потише. Там располагалась за стеклянной перегородочкой крашеная блондинка, а у ведущей в номера лестницы скучал за столом верзила в камуфляже и синем берете с загадочной эмблемой. Оглядев стоящих у гостиничной стойки – мужик с чемоданом то ли въезжал, то ли съезжал, а парочка столь же кожаных ребят болтала с крашеной администраторшей – Мазур уверенно направился к ним. Ребятки были трезвехонькие, и оба вертели в руках связки ключей – то ли прижившиеся при гостинице таксисты, то ли местные плейбои. Его устраивали оба варианта.

Он решительно положил ладонь на локоть ближайшего:

– Можно тебя на минутку? Дело есть…

Парень, не особенно и удивившись, отошел за ним к чахлой пальме в крашеной деревянной кадке. Окинул оценивающим взглядом:

– Какие проблемы? Может, тачку до аэропорта?

– Номер нужен, – сказал Мазур.

– Земляк, если есть бабки, этого добра…

– Погоди, – сказал Мазур. – Ты не понял. Оглянись, – он показал на Джен. – У нее здесь муж. А у меня самолет в полночь.

– Питерский, что ли?

– Ага, – сказал Мазур. – И планы у нас простые, как перпендикуляр, – провести часа три в полном уединении, чтобы ни одна живая душа в дверь не колотила. А документы предъявлять никак не хочется – останется след, карточку заполнят, а если мужик моей подруги по следу пойдет, он меня и в Питере достанет, улику предъявит…

– Шибко крутой?

– Да не то чтобы, – сказал Мазур. – Но в этом плане не хилый, так что мне нужно часика три пожить на полном нелегальном положении. А вот потом-то мне твоя тачка и понадобится – закинем ее домой, и поеду я с тобой в аэропорт…

– С финансами у тебя как?

– Да уж получше, чем у правительства, – сказал Мазур с нахальным видом залетного микробизнесмена. – Если любовь, кто ж бумажки-то считает?

– Золотые слова, – он оглянулся на Джен. – Ну, ты знаешь, телушка стоит всей этой нелегальщины… Пардон, дама – у тебя ж любовь, извини, с языка слетело…

– Ладно, – сказал Мазур. – Ну что, начнем цифры декламировать? Я сейчас одурел, поскольку влюблен и от нетерпения на месте прыгаю, отстегиваю всем, кого покажешь и сколько скажешь – начиная, понятно, с тебя…

– И шо я в тебя такой влюбленный? – осклабился таксист. – Посиди возле Джульетты минут пяток, сейчас оформим, как в лучших домах Лондона. Мы ж тут не звери, про любовь понимаем…

…Мазур прекрасно понимал, что доят его по максимуму, – грех не попользоваться таким случаем. Но отчитываться за командировочные денежки ему ни в коем случае не грозило, и он метал сотенные не жалея – крашеной блондинке, распорядителю-таксисту, дежурной по второму этажу И видел, что они ничегошеньки не заподозрили, – возможно, и зашевелились бы в их сообразительных головушках кое-какие мысли, будь он один и требуй номер на ночь без всяких документов. Однако Джен стала весомейшим аргументом в пользу его версии. Деньги, мужик и красивая девочка – идеальное сочетание аргументов, способных задавить любые подозрения в зародыше…

– Ну вот, – сказал проводивший его до номера таксист, открыл дверь ключом и распахнул ее с таким видом, словно великодушно предоставлял собственную квартиру, а сам уходил спать на чердак. – Буфет вон там, если что, Танька снизу звякнет Эльке, – он кивнул на дежурную, старательно смотревшую в другую сторону. – А уж Элька тебе моментом в дверь стукнет. Тук-тук, тук-тук-тук… Ты у нас не первый такой Ромео, и не десятый даже…