Мазур не особенно и удивился, когда впереди показалась небольшая избушка. Сумерки сгущались. Он хозяйственно прислонил к дереву обе палки, снял автомат с предохранителя и передал Джен фонарик, предупредив:

– Пока не подойдем вплотную, не включай, в тайге свет далеко видно…

Избушка, похоже, была поставлена в те времена, когда дедушка Мазура гулял по Невскому бравым новоиспеченным гардемарином, ревниво глядя, вовремя ли отдают честь нижние чины вкупе с городовыми… И работал тут не один человек – очень уж могучие бревна пошли некогда в дело. Даже крыша уцелела – плоские толстенные плахи, придавленные парочкой выворотней с обрубленными корнями. Окна напоминают бойницы – в избушке недурно можно отсидеться. Дверь заперта на огромный висячий замок. Обойдя избушку кругом, оценив окна-бойницы, Мазур опустил автомат – внутрь мог забраться разве что кто-то вроде бурундука или белки. Поблизости – яма с прозрачной водой, определенно родничок. В стену вбиты несколько проржавевших больших колец – коновязь?

Он присмотрелся к замку, потом отступил, примерился и могучим пинком сокрушил его – замок за долгие годы превратился в комок ржавчины, изъевшей его до нутра, на землю упала лишь парочка рыже-черных железок, а остальное взвилось облаком тяжелой трухи. Дверь скрипнула, чуть подалась, но открыть ее сразу не удалось, пришлось прямо-таки выковыривать ножом проржавевшие трубчатые петли, а потом еще долго раскачивать толстые доски, сбитые широкими самоковаными полосами. В конце концов сломались и эти скрепы: решив не мудрствовать, Мазур пинками вышиб две доски, оставив остальные в неприкосновенности, – достаточно, чтобы человеку пролезть внутрь, и ладно…

– Мы что, будем там ночевать? – спросила Джен, до того смирнехонько стоявшая в сторонке.

– Ага, – сказал Мазур, отряхивая с себя тяжелые чешуи ржавчины. – Не на дереве же сидеть. Если нас тут достанут – что под крышей ты здесь ночуй, что на вольном воздухе, все одно… – и засмеялся. – Тьфу ты, поймал себя на том, что с утра по-русски не говорил…

Изнутри потянуло устойчивым запашком гнили и запустения, но чистоплотная американочка носом уже не крутила – начала понемногу привыкать, успела перемазаться и употеть так, что на посторонние запахи уже не реагировала.

Мазур, стоя на пороге, повел лучом. Неподъемный стол, две лавки, лежанки с кучей истлевшего тряпья…

– Заходи, – сказал он, посторонившись. – Вытерпеть можно. Снимай быстренько штаны и все, что под ними, нужно выжать как следует, огонь я разводить не рискну…

Поставил фонарик в уголке рефлектором вверх, вышел, отошел на несколько метров – нет, с дальнего расстояния совершенно незаметно будет, деревья заслоняют. Вернулся в избушку. Джен, сидевшая на лежанке с обнаженными ногами, дернулась чуть смущенно.

– Сиди, – сказал он устало. – Какие тут светские приличия, да и женщин я видел во всех видах… – Расшнуровал свои ботинки, стащил брюки, шерстяное белье, принялся старательно выжимать. – Как и ты, надо полагать, мужчин… ага!

– Что?

– Колечко видишь? – он показал в полумрак. – Ну, точно… Там подвал. Надо глянуть.

– Зачем? – устало спросила она.

– А вдруг там клад. Вот будет обидно – груда золота, и не возьмешь с собой… Все равно делать нечего, а спать рано…

Ему и в самом деле было любопытно – избушка ни капельки не походила на обычное охотничье зимовье, скорее уж на этакий таежный блокгауз. И вообще, когда это в глухой тайге, за пару сотен верст от ближайшего жилья, на двери навешивали замки? Нужно быть либо заматерелым скопидомом, одержимым патологической боязнью воров, либо предусмотрительным человеком, имеющим основания опасаться визита постороннего.

Мазур попробовал люк. Кольцо проржавело лишь сверху, но за долгие годы крышка чуть ли не срослась с досками пола, пришлось старательно поработать ножом по контуру, а потом и выломать петли. Поднатужившись, рванул. Взлетело облачко древесной трухи, открылся черный проем, и оттуда шибануло застарелой затхлостью – однако не столь уж спертой, как он ожидал. Видимо, в подполье были продухи для вентиляции. Пережидая, пока туда проникнет немного свежего воздуха, Мазур оглянулся на спутницу. Покачал головой, подошел и приложил ладонь ко лбу. Жара нет, но девушку явственно трясло.

– Ну-ка, вытяни очаровательные ножки, – сказал он, доставая флягу со спиртом. – Грех тратить столь качественный продукт на растирание, но здоровье дороже… Давай ногу и не дергайся, не до эротики тут.

Старательно растерев ей ноги спиртом, решил на этом не останавливаться, извлек аптечку и принялся перебирать шприцы. Джен моментально отшатнулась.

– Да ладно тебе, – сказал Мазур терпеливо. – На сей раз – вполне безобидное зелье, для страховки от простуды. После таких прогулок и у привычного человека ноги скрутит.

– Знаю я твою фармацевтику…

– Не суетись, – сказал Мазур. – Я и себе делаю, видишь? Та же в точности маркировка… Или у тебя есть еще секреты, вовсе уж смертоносные?

– Да нет…

– Тогда давай руку и не дергайся. Скинь все остальное – пропотело, мокрое… Бушлат накидывай прямо на голое, быстрее согреешься. Потом все же попробуем костерчик… – Он отступил на шаг от лежанки, критически окинул девушку взглядом. – Ну вот, добавить обольстительную улыбку к российскому бушлату на голое тело – и готов разворот для «Плейбоя». Под заголовком типа: «Новое мышление и мирное сотрудничество». Вообще, твоему шефу я бы намылил шею: посылать милую девочку в сибирские дебри…

– Опять мужской расизм? – вполне серьезно поморщилась она, кутаясь в бушлат и в самом деле являя собою довольно приманчивую картинку.

– Глупости, – сказал он. – Всего-навсего – «бадди-систем» [13]. Тебе не плеснуть глоток спирта?

– Ага, – сказала она живо. – Сначала – глоток спирту, потом – «не холодно ли будет мне спать одной?»

– Все еще ждешь от русского подвоха?

– Вы, мужики, везде одинаковые…

– Stop catching crabs[14] , – проворчал Мазур.

– Что?

– Родной язык надо знать, – отмахнулся он. – Ну ладно, если уж полезли в голову фривольности, значит, отогрелась немного да и лекарство уже действует… Пойду посмотрю, что там за пещера Аладдина.

Посветил вниз широким пронзительно-белым лучом. Спустился на пару ступенек, осторожно пробуя их босой ногой. Присвистнул, покачал головой:

– Вот оно что…

Подпол оказался совсем маленьким – примерно четыре на четыре. По всему периметру черными щелями зияли «продухи». Не обычное деревенское подполье, а сущий склеп, сплошная каменная коробка. В одном углу громоздилась какая-то странная махина, высокий агрегат с массивным колесом, определенно чугунным. Штабелем лежали непонятные пухлые пачки. А под лестницей навзничь лежал скелет – одежда из прочной домотканины хорошо сохранилась, рядом валяется старомодный картуз, из-под полы поддевки видна потемневшая серебряная цепочка, а на костяшках пальца тускло посверкивает широкое обручальное кольцо. Покойника и не подумали в свое время обобрать, значит, дело не в грабеже…

– Что там? – спросила сверху Джен.

– Точно, пещера Аладдина, – отозвался он. – Покойников не боишься?

– Если они по ночам не шастают.

– Есть тут скелет, один-единственный…

– Иди ты!

– Ну, спускайся. Правда, скелет. Коли уж он до сих пор не начал выступать, и дальше будет смирнехоньким…

На верхней ступеньке появилась пара стройных обнаженных ножек – Мазур мимолетно засмотрелся. Джен спустилась, встала рядом с ним, чуть вздрогнула, увидев костяк, но, в общем, не собиралась падать в обморок.

Мазур присел на корточки, посветил:

– Видишь определенно несовместимую с жизнью дырку в башке? Что скажешь, специальный агент?

Джен присмотрелась, с понимающим видом покачала головой:

– Теменная кость проломлена острым предметом, предположительно топором. Смерть должна быть мгновенной.