– Статуя, – сказал Мазур уже совершенно спокойно. – Видишь?

– Ага. Мне по ассоциации отчего-то Будда вспомнился… Похоже?

– Не то чтобы похоже, но смахивает…

Вблизи трехметровая статуя из тщательно отполированного дерева – Мазур не поленился проверить руками – оказалась и слегка похожей на индийские статуи, и чем-то бесспорно отличавшейся. Даже не нужно быть специалистом, чтобы определить – перед ними некий обобщенный образ. Сидящий в позе «лотоса» мужчина в затейливой остроконечной шапке – руки покоятся на коленях, физиономия, в общем, не отмечена ни жестокостью, ни печатью порочных наклонностей, отрешенная, с легкой загадочной улыбкой. Вряд ли она вырезана из срубленной в окрестной тайге ели – судя по толщине и фактуре дерева, колода-заготовка была взята от могучего кедра, каких здесь что-то не заметно. Ну да, и круглый постамент – явно древесный спил…

– Интересно… – протянула Джен, старательно обойдя статую вокруг. – К местной религии это никакого отношения не имеет?

– Но-но, – сказала Мазур. – Тут христиане живут, правда, за последние годы в вере пошатнулись, но это и вас касается…

– Смотри, на груди крест.

– Не христианский, – сказал Мазур, погладив ладонью барельеф на груди статуи – крест с петелькой вместо верхней перекладины. – Египетский символ вечной жизни.

– А это видишь? – она нагнулась, подняла горсть чего-то легкого, как пепел, осыпавшегося с ее ладони невесомыми хлопьями. – Лепестки цветов, погибли от прохлады… Куда это мы попали? Очередной сектой попахивает…

– Вот это уже ближе, – мрачно кивнул он. – Что-то я такое слышал… То-то и смотрю – некоторое несовпадение с картой, нет там этой деревеньки… Думал сначала, что ошибся, но возле ближайшей деревни никакой сопки не должно быть…

– И что теперь делать?

– А ничего, – сказал он, подумав. – Двигаться прежним курсом. Я о таких поселках читал в газете, но не упомню, чтобы там писали про человеческие жертвоприношения и обычай жарить посторонних путников на ужин. Шизанутые, конечно, судя по тем, которых по телевизору показывали, но не агрессивные, наоборот, весьма даже приветливые поначалу…

– Все они приветливые поначалу. Будет время, расскажу, как наши внедрялись в «Храм небесного хрусталя»…

– Ладно, – сказал Мазур. – Это у нас пошли чересчур уж скороспелые выводы. Мы ведь еще деревни и не видели. А отсутствие ее на карте, строго говоря, не аргумент. Есть масса умирающих деревушек в два-три дома, их и на картах уже обозначать перестали… Пошли. Не посмотрев, не разберешься. А что врать, на месте решим…

Они шагали еще с полчаса. Потом появились первые дома – большие, выглядевшие новыми строения с высокими окнами, высокими крутыми крышами, чем-то напоминавшие сказочные терема: веранды с фигурными столбами и балясинами, высокие крылечки, затейливые наличники. Правда, вся архитектура была немножко странная – загнутые края крыш напоминают китайские, но плохо сочетаются с типичнейше русскими наличниками и бугорчатыми башенками, подходившими скорее католическим соборам. Куда ни взгляни – везде эта причудливая смесь разнообразнейших деталей. Впрочем, нельзя отрицать, что это было красиво.

– Нет, – сказал Мазур, глядя на двойной ряд домов, окаймлявших широкую улицу. – Это не обыкновенная деревня. И статую делал не провинциальный самородок. Все-таки – секта…

В деревне лениво побрехивали собаки. Из расположенного в отдалении кирпичного домика доносилось мерное постукивание – собственная дизельная электростанция, не бедствуют… Кое-где окна светятся, но занавешаны плотными портьерами, что на обычные деревенские нравы не похоже, – там в ходу только легкие занавески.

– Это у них не гараж ли? – показала Джен на темное здание, построенное без особенных затей в виде обувной коробки, без окон, с высокой двустворчатой дверью (но снабженное по кромке крыши столь же затейливым наличником с египетскими символами).

– Похоже. Слышишь? Вроде бы флейта. Или нечто похожее. Мне кажется, именно так флейта и должна звучать…

– Нуда, – кивнула Джен. – В принципе, флейта – это ведь дудочка? Дудочка посвистывает…

Они стояли на окраине загадочного поселка, слушали мелодичный посвист флейты. Джен, по ней видно, с превеликим удовольствием спихнула обязанность принимать решения на Мазура. Против чего он, столько сделавший для утверждения себя в роли сурового командира, протестовать никак не мог, чтобы не подрывать авторитет, заработанный в суровой борьбе с проявлениями заокеанского феминизма…

– Идет, – сказал он. – В конце концов, нам нужно поспать часов шесть, а утречком отправимся восвояси. Если это гараж, у них есть инструменты. Можно затемно вернуться к грузовику…

– А может, нам сразу попросить инструменты и вернуться? Что-то мне это не нравится. Никак не могу забыть «Хрустальный храм»…

– Я, честно говоря, именно это и хотел предложить… – сказал Мазур. – Но хотелось, чтобы ты на настоящей постели выспалась.

– Не надо мне создавать особых условий!

Она была почти прежней – Равноправная Подруга Тарзана. «Ну да, вторые сутки пошли, – цинично хмыкнув в уме, сказал себе Мазур, – оклемалась немножко, а жаль чуточку – как расслабленно лежала на плече ее голова, когда ехали в грузовике…»

– Вперед, напарник, – сказал он браво.

Они подошли к гаражу – приблизившись вплотную, Мазур уже не сомневался, что это гараж, явственно попахивает бензином, у высокой двери лежат две покрышки, аккуратно накрытые куском полиэтиленовой пленки… Автомат он давно спрятал в сумку, а пистолет остался у Джен – Мазур как-то смирился с этим, не стал забирать, чтобы чувствовала себя увереннее. Ничего, вряд ли здесь их встретят огнем, а если и начнется карусель, сумка под рукой…

– Простите? – негромко сказали сзади, мягко, явно стараясь не испугать неожиданностью.

Мазур обернулся. Перед ним стоял не экзотический сектант в ярком балахоне, с бритой головой, а вполне современный молодой человек в кожаной куртке – фонарик Мазура светил ему в грудь, не ослепляя, и оба увидели молодое лицо, окладистую бородку, синие джинсы.

– Чем могу служить? – спросил абориген столь же мягко.

– Мы с женой попали в неприятную ситуацию, – сказал Мазур столь же вежливо. – Машина сломалась на дороге, а инструменты я, как последний дурак, забыл в городе…

– На магистрали? И вы шли пешком пятнадцать верст?

– Да нет, – сказал Мазур. – Километрах в пяти. На той дороге, что идет мимо «точки». Нам объяснили, там можно спрямить путь, вот и влетели…

– Понятно. Мы поможем, конечно, только стоит ли вам возвращаться туда в три часа ночи?

– А удобно ли… – сказал Мазур.

– Помилуйте! – словно бы даже оскорбился молодой человек. – Все это, – он обвел рукой вокруг, – лишь часть сотворенного Господом мира, какие же преимущества мы имеем перед вами? Какое мы имеем право именовать себя «хозяевами», а вас – «гостями»?

– Ну, я вот слышу – собаки…

– Увы, – сказал молодой человек. – Не можем мы простирать терпимость настолько, чтобы позволить враждебно настроенным личностям поджечь поселок. Построенный своими руками.

– Да уж, так далеко заходить не стоит, – кивнул Мазур без всякой насмешки. – Все красивое, жалко… Сташук, Виктор Степанович, – он поколебался. – Жена у меня иностранка, по-русски не понимает…

– Апостол Иона, – сказал молодой человек так просто, словно именовал себя прапорщиком. – Один из круга стоящих близ Учителя…

«Ну конечно, – подумал Мазур. – Должен быть и Учитель с большой буквы, без этого в таких делах никак нельзя…» А вслух сказал:

– Очень приятно.

– Благодарю вас, – серьезно сказал апостол Иона. – Уже по вашим первым словам видно, что вы принимаете нас без малейшей насмешки, доброжелательно…

Мазур пожал плечами:

– Каждый вправе жить, как он хочет… Значит, все это вы сами построили? Молодцы…

– Благодарю вас, – повторил «апостол». – Пойдемте, пожалуйста, я представлю вас Учителю…

– А удобно ли в три часа ночи?