Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Перед нами красавец боцман, типичный представитель старого гвардейского экипажа. Такие боцмана были рулевыми на императорских вельботах. Сытый, холеный, могучий и красивый.

— Простите, ваше превосходительство, — сказал он, обращаясь ко мне, — но так вам много спокойнее будет. Я сильно толкнул вас? Ребята ничего. Пошумят и разойдутся без вас. А то как бы чего нехорошего не вышло. Темного народа много.

И действительно, шум и брань за дверьми стала стихать, наконец и совсем прекратилась.

— Вас куда предоставить прикажете? — спросил меня боцман. Я сказал свой адрес.

— Только, простите, я вас отправлю на автомобиле «Скорой помощи», так менее приметно. А то сами понимаете, народ‑то какой!.. А людей я вам дам надежных. Ребята славные.

Нас вывели матросы гвардейского экипажа. Долго мы бродили по грязному двору, заставленному автомобилями, слышали выклики между шоферами, как в старину, только имена звучали другие.

— Товарища Ленина машину подавайте! — кричал кто‑то из сырого сумрака.

— Сейчас, — отзывался сиплый голос.

— Товарища Троцкого!

— Есть…

В эту грозную эпоху со стоическим хладнокровием несли службу и оставались на своих постах железнодорожники и шоферы… Сегодня эшелоны Корнилова, завтра Керенского, потом товарища Крыленко, потом еще чьи‑нибудь. Сегодня машина собственного Его Величества гаража, завтра товарища Керенского, потом Ленина. Лица сменялись с быстротою молнии и plus que ca change, ca reste la meme chose…

Громадный автомобиль Красного Креста, в который влезли я, Попов, Тарасов–Родионов и шесть гвардейских матросов, с неистовым шумом сорвался с места и тяжело покатился к воротам. У разведенного костра грелись красногвардейцы. При виде матросов они пропустили автомобиль, не опрашивая и не заглядывая вовнутрь.

В городе темно. Фонари горят редко, прохожих нигде не видно.

Через четверть часа я был дома. Почти одновременно подъехала жена с Гришей Чеботаревым и командиром Енисейской сотни, есаулом Коршуновым.

П. Нестеренко[47]

ГАТЧИНА В БОРЬБЕ С БОЛЬШЕВИКАМИ (октябрь 1917 года)[48]

25 октября 1917 года, около 10 часов утра, в здание Петроградского государственного банка явилась полурота запасного гвардейского полка с представителем новой власти Совета Народных Комиссаров — комиссаром Ланге.

Будучи в это время случайно у одного из своих друзей — служащего банка, я узнал от этого комиссара, почему‑то начавшего вдруг со мной откровенничать, что большевиками накануне решено — захватить в свои руки власть в ночь с 24–го на 25 октября и что они, при поддержке кронштадских матросов, начали приводить это решение в исполнение сегодня с 6 часов утра, но он, мой собеседник, опасается, что это дело может лопнуть за недостатком надежных комиссаров, ибо уже теперь выяснилось, что имевшихся для этой цели людей далеко не хватает и уже приходиться назначать в комиссары людей не только не идейных, но всяких «пролазов».

Выслушав словоохотливого комиссара, я вышел побродить по улицам Петрограда и, кстати, зайти в Собрание Армии и Флота, где я остановился по приезде в Петроград. Невский был наводнен патрулями из матросов, а через два–три часа, когда я возвращался обратно, везде уже стояли заставы, не пропускавшие никого ни к Главному штабу, ни к Зимнему дворцу.

На следующий день, 26 октября, проходя по улицам, я уже встретил матросские отряды и броневые машины. У Зимнего дворца стояла любопытная толпа, разглядывающая многочисленные следы от пуль как на стенах дворца, так и на окнах, и обменивающаяся впечатлениями атак и контратак между большевиками и контрреволюционерами.

Возвращаясь обратно по Невскому, я увидел кучки людей, читающих какие‑то небольшие, красные, однотипные афиши на стенах домов; афиши эти гласили, что к Гатчино подошло не 50 тысяч, как «хвастливо заявляли корниловцы и контрреволюционеры, а всего лишь 5 тысяч сторонников Керенского, а потому, товарищи, немедленно на фронт!».

Часов в 10 утра, на Забалканском проспекте, мною были встречены довольно стройные гвардейские части, идущие за город с оркестрами во главе; колонны эти вели молодые революционные гвардейские прапорщики.

Прочитанные мною на Невском проспекте летучки сразу ориентировали меня в происходящих событиях, и я решил немедленно ехать в Гатчино, где еще представлялась возможность борьбы с новыми захватчиками власти; но когда я пришел на вокзал, то оказалось, что через Красное Село в Гатчино уже проехать невозможно и что нужно ехать через Тосно.

В 3 часа дня я сидел уже в поезде, идущем на Тосно, и, пересев там на гатчинский поезд, я к 8 часам вечера подъезжал к Гатчино; не доезжая верст 15, видны были разрывы шрапнелей, но никто из едущих не представлял себе еще ясно — в чем дело.

Приехав в Гатчино и идя домой кратчайшим путем — по полотну железной дороги, — я на одном из переездов увидел в автомобиле фигуру А. Ф. Керенского. Автомобиль российского Главковерха стоял во главе казачьей колонны — авангарда из 500 — 600 казаков донцов и одной сотни амурцев.

Увидев своего доброго знакомого, графа Зубова, я просил ориентировать меня в обстановке. Оказалось, что это войска, ведомые Керенским и Савинковым на защиту Временного правительства против большевиков, и что во главе войск — генерал П. Краснов, а начальником штаба полковник Попов.

Удовлетворенный, я отправился во дворец, где в одном из помещений, отведенных придворным ведомством, размещались офицеры Гатчинской авиационной школы.

К 10 часам утра, 28 октября, в нижнем этаже дворца разместился штаб генерала Краснова.

В первых двух комнатах, занимаемых Управлением начальника гарнизона города Гатчино, ротмистром Дикой дивизии [49] С–м, я застал необыкновенно многочисленное собрание офицеров, преимущественно Гатчинской авиационной школы, в третьей комнате помещалось оперативное отделение, начальником коего и возглавил себя вышеупомянутый ротмистр С–в. Генерал Краснов и его начальник штаба находились на боевом участке, в 12 верстах южнее Гатчино, где в бой были введены пять спешенных казачьих сотен и одна горная батарея.

Со стороны противника в боевой линии было около четырех тысяч отборных петроградских рабочих, бывших солдат и, кроме того, матросы.

Боевыми действиями большевиков руководил новый большевистский командующий Петроградским военным округом подполковник Муравьев (бывший командир 21–й автомобильной роты); сотрудниками же его состояли: новый «морской министр) — матрос Дыбенко, писарь штаба Гельсинфорского флота — бывший сельский учитель, еврей Рошаль — студент 3 — 4–го курса психоневрологического института, матрос Трушин и поручик запаса Антонов [50] — впоследствии главковерх Антонов.

Как происходил бой — будет видно из дальнейшего, как характерную деталь нужно отметить, что казаки, находясь в бою без смены более трех суток, держались очень стойко, не теряя ни на минуту надежды на смену их пехотными частями; большевики же, не зная настоящего количества сил своего противника, проявляли крайнюю нерешительность, и только неустойчивость амурцев на левом фланге боевого расположения, куда не вовремя явился Керенский для поднятия духа, — решила участь боя.

Казаки перестали верить, что пехота подойдет им на смену, и настаивали на отдыхе; 29 октября было решено отвести казачьи части на отдыхе в Гатчино.

Но вернемся к боевым событиям и деталям их…

Неунывающий А. Керенский (он со своими адъютантами расположился в парадных комнатах дворца) часто показывался в оперативном отделении, где старался уверить всех в общем благополучии положения и охотно всем и каждому сообщал, что 50 ударных батальонов сняты с Северного фронта и двинуты на выручку Временного правительства, в доказательство чего показывал телеграммы, полученные им с сообщениями о подходе этих частей к станции Луга.

вернуться

47

Капитан Петр Нестеренко в описываемое время служил в Гатчинской авиационной школе. Участник боев с большевиками в октябре 1917 г. под Гатчиной. В Добровольческой армии и Вооруженных силах Юга России; к 20 августа 1919 г. — в управлении инспектора авиации.

вернуться

48

Впервые опубликовано: Нестеренко П. Гатчино в дни борьбы с большевизмом // Белый Архив. Т. I.

вернуться

49

Имеется в виду Кавказская кавалерийская дивизия, состоявшая из народов Кавказа.

вернуться

50

Имеется в виду известный советский деятель В. А. Антонов–Овсеенко (1883 — 1938); его настоящая фамилия — не Антонов, а Овсеенко. Он действительно в молодости был офицером (окончил в 1904 г. Владимирское военное училище в Санкт–Петербурге), но после большевистского переворота был не «главковерхом», а членом комитета по военным и морским делам (наркомом) в первом составе СНК. В 1917 — 1918 гг. руководил большевистскими войсками на Дону и на Украине.

47
{"b":"315666","o":1}