Командующий армией, генерал Мистулов, видимо потеряв надежду на дальнейший успех, не желая видеть позора своего края, в станичном правлении станицы Прохладной 9 ноября застрелился.

Очень тяжелая потеря для войска человека исключительной храбрости и благородства, прекрасного товарища, которого все так уважали и любили.

Командующим войсками был избран генерал Колесников, [255] прилетевший на аэроплане в октябре месяце из Ставрополья, занятого в то время Добровольческой армией.

Отход Терской армии со всех фронтов через Кабарду на Кубань был невозможен: нельзя было оставить ни раненых и больных, находящихся в больницах города Моздока и станиц Наурской и Шелковской, ни других частей удаленных фронтов на расправу большевистской власти. Поэтому отход был намечен по Моздокской и Кизлярской линиям за Терек. Казаче–крестьянский совет вошел в переговоры с Горским правительством в городе Темир–Хан–Шуре, об отходе армии в Дагестан. Горское правительство согласилось расположить наши отряды на территории Дагестана. Армия, задерживаясь, с боями начала постепенный отход к Моздоку, а затем и далее по направлению станицы Шелковской, у которой была построена паромная переправа через реку Терек. Раненые и больные были эвакуированы в Петровск и Баку, где они были размещены при личном участии Г. Ф. Бичерахова в лазаретах, находящихся в ведении генерала Бичерахова. К началу декабря весь отряд переправился у станицы Шелковской через реку Терек. Только Горско–Моздокский полк и часть гребенских казаков, служащие заслоном со стороны г. Кизляра, отрезанные от переправы, должны были переходить ночью реку Терек вплавь у станицы Старогладковской, когда большевики уже занимали эту станицу. Терцы оставили свои родные станицы, сосредоточившись в районе Чир–Юрта и Петровска.

Но и здесь не было уныния: требовалось добыть только денежные средства и запасы огнестрельных припасов, чтобы снова, переправившись за реку Терек, начать борьбу. Командующий войсками обратился за помощью к англичанам, которые тогда занимали город Баку, но, по–видимому, это не входило в их планы, и помощь оказана не была.

Дальнейшая борьба оказалась невозможной.

Таким образом, в течение 5 с половиной месяцев, в исключительно трудных условиях, терцы, отбиваясь на все стороны, вели поистине героическую борьбу. Все исполняли свой служебный долг, требующий подвига, тяжелых лишений, безвозмездно, ибо никто не получал ни жалованья, ни обмундирования, и лишь на фронте все получали довольствие. Этот подвиг был во имя своего казачьего достоинства и чести, во имя сохранения своих заветов и своей свободы.

Борьба терцев, приковывая на своих фронтах значительные большевистские силы, облегчала задачу Добровольческой армии.

Страница тяжелых потерь и беззаветного героизма терских казаков в борьбе с большевиками временно закрылась, чтобы снова открыться уже в составе Добровольческой армии, и Терек возвращается к своей войсковой жизни, освященной веками с войсковым Кругом и своим выборным войсковым атаманом.

А. Горбач[256]

БЕЛОЕ ДВИЖЕНИЕ В ТЕРСКОЙ ОБЛАСТИ[257]

На протяжении долгих лет эмиграции ею было посвящено немало трудов, как в виде отдельных печатных изданий, так и на страницах газет и журналов, Белому движению, возникшему начиная с конца 1917 года в разных частях нашей необъятной родины. Некоторые из этих трудов, как, например, генералов Деникина, Врангеля и Сахарова, являются большой исторической ценностью.

Не уделено было только достаточного внимания истории возникновения Белого движения в Терской области. Даже в труде генерала Деникина «История Русской Смуты» упоминается о нем лишь вскользь.

Автор этой статьи, как участник такового с самого начала его возникновения, имеет желание в какой‑то мере восполнить этот пробел своим повествованием о Белом движении на территории Терской области, поднятом добровольцами–офицерами, казаками, осетинами, кабардинцами, юной молодежью, кадетами и гимназистами и нашей гордостью — русскими женщинами, включившимися в эту борьбу.

Материал для этой статьи, помимо воспоминаний самого автора, взят из истории «Офицерской добровольческой батареи Терского края», составленной по записям того времени.

Назревало на Тереке это движение одновременно с другими, но смогло выявиться в виде решительной вооруженной борьбы только к лету 1918 года. Разношерстность населения Терской области создала поначалу отдельные очаги восстания, но доминирующую роль в нем играло Терское казачье войско.

Терские казаки открыто выступили против большевиков только в июне 1918 года. С марта месяца этого года и до июня во всей области нераздельно царствовали большевики, и лишь в западную часть Пятигорского отдела залетали иногда партизаны полковников Шкуро, [258] Агоева и Гажеева. Но мало–помалу отношения с казачьими делегатами в Терском народном совете становились все более и более натянутыми и в казачьей среде стало проглядывать, и довольно резко, недовольство большевиками. Советские главари стали заигрывать с представителями Чечни и Ингушетии, как бы ища поддержки с их стороны. Во всем чувствовалось что‑то недоговоренное, и приближения развязки можно было ожидать с большой долей вероятности. Она, долгожданная, пришла, как всегда, неожиданно 23 июня 1918 года, и этим днем терцы ознаменовали годовщину своего восстания. Начало положили казаки Луковской станицы, выбившие ночью Совдеп и красноармейцев из города Моздока и погнавшие их при поддержке соседних станиц до Прохладной. На помощь моздокским большевикам были посланы красные войска из Владикавказа под командой бывшего штабс–капитана Егорова. Им удалось занять станцию и часть станицы Прохладной, но лихим ударом казаки выбили противника оттуда, нанеся ему большие потери и захватив на станции немало военной добычи.

В этом бою был ранен доблестный командующий казачьими силами генерал Мистулов, и его пост занял полковник Федюшкин.

Много красных в паническом бегстве утонуло в реке Малке, и долго еще волны Терека выбрасывали их трупы на всем течении, до Моздока и ниже.

Фронт красных сразу отодвинулся до станции Муртазово и даже до Эльхотово. Часть же большевистских войск и один бронепоезд отступили в противоположную сторону, в направлении к Минеральным Водам и вместе с красными частями Минераловодской группы образовали фронт по реке Золке.

Не брезгуя никакими средствами, большевистские главари решили использовать национальную вражду между горцами и казаками, набрали в горных аулах две конные сотни ингушей и, посулив им огромное по тому времени жалованье (200 — 250 рублей каждому всаднику в сутки), отправили их в Муртазово. Но ингуши и здесь остались верными самим себе: ограбив штаб и интендантство Егорова и устроив для сугубого эффекта столкновение поездов, преспокойно вернулись в свои аулы; таким образом, перестал существовать Муртазовский красный фронт.

Вслед за Моздокским отделом поднялись и другие станицы, и казаки повели наступление на Грозный и Кизляр. Бездействовали лишь станицы Владикавказской и Сунженской линии, главным образом из‑за близкого соседства с неспокойными туземцами.

Во главе всего восстания стоял Казаче–крестьянский совет, возглавляемый Георгием Бичераховым. Его программа социалиста–революционера и приемы политического афериста не могли, конечно, удовлетворить тех, кто горел желанием примкнуть к Добровольческой армии, но помочь казакам в их борьбе с грабителями, захватившими власть в области в свои руки, были готовы многие офицеры и добровольцы, ожидавшие лишь подходящего момента. И такой момент настал, когда центр казачьего восстания был перенесен во Владикавказ.

В 4 часа утра 24 июля жителей Владикавказа разбудил частый ружейный огонь. В первый момент никто толком не знал, в чем дело, и по городу носились самые невероятные слухи. Вскоре выяснилось, что казачий отряд полковника Соколова, подошедший ночью к городу со стороны станицы Архонской, атаковал красноармейские казармы и Совдеп, помещавшиеся в здании реального училища и в Офицерском собрании Апшеронского полка.