— Закон такой вышел. — И чахоточный солдат, имя которому легион, не хочет больше, чтобы я носил синие погоны с желтым кантом и с буквами «О. Н.».
— Едем к Корнилову! — решают окончательно в казачьей казарме.
— Сидеть здесь нечего. Чего доброго, большевики без боя будут в Уральске.
Из нашей роты осталось человек тридцать, так как оренбуржцы или вернулись домой из Илека, или будут выжидать в Уральске возможности вернуться. В казачьей казарме «иногородние». Пассажиры кадетского вагона «Оренбург — Тула». Острим по поводу изменения маршрута и медленности путешествия.
— Кто разведчиком?
Выбирают меня. Самого «маленького»… Хотя Хрусталев пытается подсластить — я и умный, и расторопный, и хладнокровный, и ловкий, и даже будущий фельдфебель девяносто второго выпуска.
Несколько дней проходит в лихорадочных приготовлениях. Одевают меня в узкую, на меня, гимназическую шинель и еле держащуюся на голове фуражку. Ужасно неприятно чувствовать себя «шпаком». Достают даже гимназический билет. Но… будущий фельдфебель девяносто второго выпуска, когда неделю спустя его поймают без билета в поезде, около Лисок… не будет даже знать своей новой фамилии. Но это потом. А теперь меня приглашают завтракать к местному купцураскольнику, который должен финансировать мое путешествие к Корнилову.
В богатом купеческом доме страшная смесь Замоскворечья и «Столицы и Усадьбы». Завтракаем в обшитой дубом столовой стиля нормандского «рюстик», целый угол которого занят иконами в роскошных ризах. Разговор как‑то не клеится, да, кажется, хозяйские дочки вообще не имеют права говорить за столом, хотя они гимназистки старших классов. Получаю двадцать пять рублей. Целый капитал для кадета пятого класса, но, как я очень скоро убежусь, сумма явно недостаточная для моего предприятия. Гордо обещаю выслать телеграфом при первой возможности, недели через две, самое большее — три.
Солнечным морозным утром, на извозчичьих санках, меня везут на вокзал.
— Так не забудь: телеграмму из Саратова и, если можно, из Лисок.
Уславливаемся об условных выражениях. Прощай, Уральск, маленький русский город, наивные жители которого думают ценою снятия погон сохранить право играть на бильярде. Прощай навсегда, Оренбург, и трехэтажное светлое здание корпуса перед генерал–губернаторским садом, на сером высоком заборе которого рекламируется огромными буквами жигулевское пиво. Прощай, зимний каток, и прощай, старая Россия, которой не хочет чахоточный солдат и которую три долгих года будет защищать маленький кадетик.
К Корнилову я не попал. Телеграммы не выслал — в Саратове требовали на почте какой‑то «мандат» (еще незнакомое тогда слово). Около Лисок какой‑то военного вида тип с револьвером придрался ко мне из‑за билета (его у меня не было), и я не знал своей «шпацкой» фамилии. Спасли меня неполные пятнадцать лет и деревенские бабы, наполнявшие вагон.
— Оставь мальчонка, — кричали они, — и так от вас жизни нет.
Через неделю, голодный, оборванный, в рваных промоченных валенках, я позвонил под вечер в парадную дверь нашего белгородского дома. Новая горничная, меня не знавшая (да кто мог узнать меня в этом худом и грязном оборванце?), торопливо закрыла дверь
Помню, что начал бросать камни в наглухо закрытые ставни, до которых не мог достать. Из‑за ставень струился спокойный домашний свет. Там, в столовой, наверное, пили чай. Хотелось света, мамы, горячего чая.
И суровый каргаллинский солдат, неудачливый соратник Корнилова, зарылся на груди отчима, который с браунингом в руке осторожно открыл дверь. И только выдержка старого офицера остановила его палец на курке револьвера, когда вдруг серая бесформенная тень бросилась из темноты на его грудь.
И. Акулинин[120]
ОРЕНБУРГСКОЕ КАЗАЧЬЕ ВОЙСКО В БОРЬБЕ С БОЛЬШЕВИКАМИ[121]
ПЕРВЫЙ ПЕРИОД (с ноября 1917 года по апрель 1918 года)
Борьба Оренбургского казачьего войска с большевиками началась немедленно по захвате ими власти в Петрограде, Москве и других городах России, в первых числах ноября 1917 года.
Оренбургское войско, признав в свое время Всероссийское Временное правительство, советскую власть отвергло.
Получив известие о разгоне Временного правительства и захвате власти народными комиссарами, войсковой атаман А И. Дутов издал по войску следующий приказ (№ 816, 26 октября 1917 года):
«В Петрограде выступили большевики и пытаются захватить власть; таковые же выступления имеют место и в других городах, войсковое Правительство считает такой захват власти большевиками преступным и совершенно недопустимым. В тесном братском союзе с правительствами других казачьих войск, Оренбургское войсковое Правительство окажет полную поддержку коалиционному Временному правительству.
В силу прекращения сообщения и связи с Центральной Государственной Властью и принимая во внимание чрезвычайные обстоятельства, войсковое Правительство, ради блага Родины и поддержания порядка, временно, впредь до восстановления власти Временного правительства и телеграфной связи, с 20 часов 26–го сего октября, приняло власть в Войске».
Этим приказом было положено начало борьбе Оренбургского войска с большевиками, и этот приказ явился руководящим во всех дальнейших действиях войскового правительства.
Ввиду того что большинство городского населения города Оренбурга составляли не казаки, а территория Оренбургского войска окружена крестьянским населением Оренбургской губернии и Тургайской области, а также поселениями башкир и киргизов — решено было для активной борьбы с большевиками образовать в Оренбурге особый орган, а именно — Комитет Спасения Родины и Революции из представителей казачества, городского и земского самоуправлений, разных местных организаций и политических партий — от кадет до меньшевиков и правых социалистов–революционеров включительно.
Во главе Комитета был поставлен полковник Дутов, в ведение которого были переданы все воинские части, находящиеся в Оренбурге.
Таким образом, вокруг Комитета и войскового правительства объединились не только казаки, но и все местные патриоты. И атаман Дутов возглавил собою все антибольшевистское движение в Оренбургском крае.
В целях сосредоточения военной власти в одних руках и урегулирования всех военно–административно–хозяйственных вопросов, полковник Дутов учредил Оренбургский военный округ, вступив в должность командующего войсками округа.
Началась подготовка к вооруженной борьбе. Все полки Оренбургского войска в это время находились на фронте. На территории войска стояло лишь три запасных казачьих полка: 1–й запасный полк в городе Оренбурге, 2–й — в городе Верхнеуральске и 3–й в — городе Троицке. В них обучались молодые казаки. Но единственно надежную строевую часть, на которую было можно вполне положиться, составляло Оренбургское казачье военное училище.
Гарнизон Оренбурга состоял главным образом из запасных пехотных частей, которые настолько уже были распропагандированы, что рассчитывать на них в предстоящей борьбе с большевиками ни в коем случае не приходилось. Наоборот, их присутствие в городе представляло явную опасность. Солдаты, утратившие всякое понятие о долге и дисциплине, совместно с хулиганами из окраинных слободок устраивали погромы и занимались грабежом мирного населения, наводя повсюду панику. Так был разгромлен и сожжен военный склад с громадными запасами казенного вина.
Борьба с большевизмом в Оренбурге началась как раз с разоружения пехотного гарнизона, что было выполнено, по приказанию атамана Дутова, сотнями 1–го запасного казачьего полка. После разоружения солдаты из всех пехотных частей были распушены по домам.
Затем были арестованы и посажены в тюрьму главари местных большевиков: Цвилинг, Коростелев и др., однако им вскоре удалось бежать.
