Женщины этого возраста работают там, где вам надо выписать справку, получить выписку, оставить заявление на ремонт стояка. Женщинам этого возраста хочется, чтобы вы томились в очереди, чтобы вы пришли после обеденного перерыва или на следующей неделе.

- Сегодня принимать не будем: санитарный день.

- В шестую комнату очередь не занимайте, у нас компьютер завис.

- Женщина, освободите лифт! Он служебный, только для сотрудников поликлиники.

Они не уважают пенсионеров: «И чего ходят? Сидели бы дома, отдыхали». Понятно, что терпеть не могут молодых и благополучных. Женщины этого возраста любят в «технический перерыв» пить чай с тортом. Стоишь перед окном в сберкассу, кассирши на месте нет, а за перегородкой, где меняют валюту, уже разливают чай и слышны голоса сотрудниц: «Ниночка Михайловна, вам с кремом отрезать или без?» Через пятнадцать минут из-за перегородки выплывает предпенсионная Ниночка Михайловна, ей не то что тортик - ей вообще нельзя есть после шести вечера.

Я узнаю этот типаж и в транспорте, и на пляже, и в однодневной поездке в Финляндию. Эти женщины социально маркированы.

Есть в получасе езды от Питера знаменитый Сестрорецкий курорт, ему больше ста лет. Туда ходит электричка, станция так и называется - Курорт, от Сестрорецка четыре километра. Финский залив, дорожки для «дозированной ходьбы», белоснежные скамейки для отдыха. В старинном здании устроен бассейн с минеральной водой. В прошлом году я часто ездила в этот чудесный бассейн: чисто, народу мало, через огромные окна видишь столетние деревья.

Неделю назад начала сезон: взяла купальные принадлежности и поехала на вокзал. Сую в окошко справку, по которой имею право бесплатно ездить в пригородных поездах. По этой справке в прошлом году мне без звука выдавали бесплатный билет.

- До Курорта и обратно, пожалуйста.

- Без паспорта билет не выдам.

- Я в вашей кассе по этой справке тридцать раз получала билеты. Что случилось?

- Откуда я знаю, что это ваша справка? На ней нет фотографии. Может, вы ее украли.

Тетка была из тех самых, непреклонных. Я достала университетский пропуск, с фотографией.

- Вам сказано: паспорт. Пропуск - не документ.

Пошла к начальнику кассового зала. Начальник пила растворимый кофе с плюшками.

- Ваши кассирши отказываются выдать мне билет, хотя я целый год езжу с вашей станции по справке с тремя печатями.

- Без паспорта не выдадут.

- Но до сих пор выдавали!

- Назовите, кто выдавал, и они будут строго наказаны.

Пришлось купить билет за полную стоимость. Садясь в электричку, я пожелала всему коллективу кассового зала тяжелой менопаузы.

В поезде мне сказали, что отныне, в связи с кризисом, электрички будут ходить только до Сестрорецка, а до Курорта подвозят автобусы. В Сестрорецке сразу отправилась на вокзал за обратным билетом. В обшарпанном деревянном павильоне с продранным линолеумом работала одна касса. Я показала свою заветную справку и приготовилась к очередному скандалу. Кассирша необъятных размеров взяла с полки две Учетные книги и стала, не спеша, вписывать туда мои ФИО, пол, возраст, льготы, место работы, стаж. Она заполнила графы сперва в одной книге, потом - то же самое - в другой. Компьютеров в Сестрорецке нет. Наконец, бесплатный билет был выдан. Без всяких паспортов.

До начала бассейна оставался час. На автобусной остановке висело расписание: автобусы до Курорта ходят каждые пятнадцать минут. Простояв без толку полчаса, я поняла: автобус не придет никогда. Изредка пробегала по своим делам собака, и опять тишина.

Я спросила одинокого гражданина с лопатой:

- У вас тут автобусы ходят?

Гражданин дико посмотрел на меня и прошел мимо. А я пошла быстрым шагом по мостовой, потому что тротуары были завалены снегом и льдом. По дороге мне попалось несколько граждан, кто с палочкой, кто с белой тростью, с которой ходят слепые. Они тоже шли по мостовой навстречу своей судьбе. Ни один автобус так и не попался мне на глаза. Сестрорецк! Жемчужина на побережье Финского залива, город, окруженный санаториями, профилакториями, домами отдыха. Еще полгода назад жизнь здесь била ключом. Сейчас - запустение и захолустье.

Прибежала, запыхавшись, в Курорт. До начала плавания в бассейне оставалось пять минут. Тетя в белом халате преградила мне дорогу.

- Предъявите справку от врача - в санатории работает ревизионная комиссия.

- Справку я давно отдала вашей сменщице, ищите у себя в столе.

- Мне никто ничего не передавал, без справки в бассейн не пущу.

«Попробуйте», - сказала я и, отодвинув тетку, пошла знакомой дорогой в душ, представляя, как ревизионная комиссия будет выволакивать меня, намыленную, из-под струй.

Плавая в минеральной воде, я думала: «Таких женщин - полстраны. Бороться с ними бессмысленно, их не уговоришь ни лестью, ни криком. Они боятся только своего начальства, которое состоит из женщин того же возраста и интеллекта».

Назад, в Сестрорецк, пришлось опять переть пешком по мостовой. Шла больше часа. Смотрю - электричка уже стоит у перрона, до отхода осталось несколько минут. Я прибавила шагу, - ведь следующий поезд только через два часа. Передо мной выросла очередная тетка, на ее оранжевой куртке было написано «Перронный контроль». Без билета на платформу (обледенелые ступеньки и кучи нечистого снега) не пропускают. Какая-то бабушка умоляла пропустить ее, ведь по вагонам ходят контролеры и продают билеты, а в кассу она уже не успевает. «Не положено. Увидят - премию снимут. Раньше, бабка, надо было позаботиться».

Изучать этот тип женщин я могла бы, не выходя из дома. Моей соседке по площадке Лене уже полтинник. Она работает в регистратуре поликлиники, и власть ее огромна. Кому захочет - оставит номерок к окулисту, не понравишься ей - месяц будешь обивать пороги, а к эндокринологу не попадешь. Иногда она заходит ко мне занять муку или подсолнечное масло, и все ей у меня не нравится.

- Зачем тебе столько книг? Только пылищу разводишь, дышать нечем.

- Вот ты заграницей бываешь, а ничего путного не привозишь - бриллиантики в уши или приличный сервиз.

- Я вижу, ты французскую картошку купила. Не знаете, куда деньги девать.

Лена овдовела несколько лет назад: муж допился до белой горячки и выпал из окна. На днях встретила ее в метро и не узнала: похудела, помолодела, сделала новую прическу.

- Друга завела, на работе познакомилась. Дети - против, а я им сказала: имею право на личное счастье. Правильно я говорю?

Вчера ехала в лифте, к себе на девятый этаж, с незнакомым дядькой. Коротконогий, толстопузый, без шеи. В руках дядька держал розовую гвоздику на длинном стебле. Смотрю: звонит в квартиру Лены, и она, веселая, нарядная, впускает его к себе.

Старики платят полную стоимость

И как это все случилось? В какие вечера? В какой момент ужалила меня мыслишка, что я уже немолод, что уже не в свои сани не садись и пора бы, вообще-то говоря, дуть с ярмарки? Стар стал. Путаюсь с датировками. Хоть сюжеты память пощадила.

На входе в какой-то западноевропейский притон, куда молодым - дорога, и где старикам - почет, привычно бросаю паспорт и треть от входной стоимости. «Э, господин, вы куда? - ресепшионисту что-то не нравится. - Вам неделю назад 25 исполнилось». Это автоматически означало, что я должен заплатить полную цену, раз. Но «два» было существенно хуже: я попал в пространство от 25 до бесконечности. То есть, и 40-летний молодящийся старикан, и 70-летняя развалина и 100-летнее уже совсем непонятно что - это все мои одноклассники, одногруппники, черт их возьми. Чтобы не потерять идентификацию, мне необходимо изучить их манеры - в основном отвратительные, вглядеться в их образ жизни, мне неинтересный, и, в конце концов, мне придется зарабатывать их деньги - что совсем уж тягостно. Притом некто Розенблит, пожилой литератор, ухаживавший за той же девушкой, с которой в юные годы был и я, утверждал - и это был аргумент как раз против меня - что «этот никогда не повзрослеет». А может и так: постареть - постарел, а повзрослеть не довелось, все времени как-то не было, все было недосуг.