И тут, увы, мы приходим к грустному выводу – элиты не формируются моралью. Они создаются нормами. Которые мы в России год за годом и век за веком никак не можем установить. Потому что нарушить обещание для нас – это чуть ли предмет гордости, а не повод для самобичевания. А элиты из обманщиков не вырастают.

Социальный оптимизм нынче не в моде. А рассуждения о модернизации и экономической переориентации не более чем мифологическая риторика. На самом деле властные исполнители, то есть наша элита, бродят по краю пропасти и высматривают место, куда бы безболезненнее упасть.

Контрастом на фоне всего этого предстало декабрьское послание президента Путина. Оно не исключало критических оценок, но это был критический оптимизм. Откуда же он взялся, если цифры развития страны за последние два года выглядят удручающе? К тому же машина по имени "государственное управление" буксует на месте.

В характеристиках причин происходящего, которые приводят СМИ, заметна особенность: они не следствие анализа, а следствие симпатий и антипатий. Кстати, поношение госкорпораций и обвинение их в неспособности к развитию - из той же категории.

А вот, дескать, частный бизнес – наше спасение, он бог процветания. Увы, это далеко не так. Как только частный бизнес обретает в России монопольность, он тотчас становится тормозом развития.

Возможно, поэтому во многих нынешних экономических рассуждениях присутствует устойчивая неубедительность. Спросите почему? Отвечу: потому что правят одни, а рассуждают другие. И первые не слышат вторых. Хотя нет никакой уверенности, что, поменяйся они местами, положение изменится. Ибо в мир рассуждающих перешли многие из ранее управлявших. И кому как не нам, пережившим это, понять, чего стоил обществу бандитский капитализм, созданный многими, ныне смело рассуждающими.

Вопрос: есть ли что-то общее в подобных рассуждениях людей, зачастую разных по образованию, мировоззрению, достатку, укладу жизни? Есть. Устойчивое ощущение неуверенности по поводу того, «что день грядущий нам готовит». Второе. Неотступное понимание, что обновление власти, всей элиты необходимо, но столь же неотступное сомнение, что это произойдёт.

Социальное расслоение в обществе невероятно. Для одних вопрос дня: как дальше жить и чего ожидать? Для других драматичнее: как выжить в этой непредсказуемо меняющейся жизни с нарастающим налоговым прессингом?

Полистайте так называемые письма счастья – квитанции об оплате услуг ЖКХ. Для пенсионеров, которым никто не помогает, и людей с зарплатой 15–20 тысяч рублей эти «письма» равнозначны бедствию. А таких бедолаг – более половины населения.

Для интеллигенции, амплитуда разобщённости которой достигла невероятных размеров, внезапным откровением стала самоаттестация Путиным себя как консерватора. И его ссылки на Н. Бердяева относительно сути консерватизма как неприемлемости шараханья вправо, влево и скатывания назад, а – напротив – означающего неуклонное, взвешенное движение вперёд. Это признание, разумеется, знаковое, и стоит разобраться, почему оно прозвучало.

Период, когда он четыре года стоял во главе правительства, правомерно назвать переосмыслением политической ситуации.

В 2012 году страна избрала уже другого Путина. События на Болотной, и не только они, как мне кажется, убедили Путина, что рассчитывать на современную элиту, а равно и на креативный класс как надёжную опору, он не может. Прежде всего слишком велики расхождения в оценке роли государства в современном развитии. Если принять класс буржуазии как часть элиты, то очевидно, что для неё государство, её же и возродившее, попросту неприемлемо, потому как развитие в понимании абсолютного большинства данного класса – это прежде всего личное обогащение. И интересы государства, а равно и патриотизм, являющийся его фундаментом, для них обременительны. По этой причине они не могут быть опорой президента. Для таких людей Родина – это не более чем временное место жительства.

Намеченные президентом шаги, касающиеся офшоров и пресекающие попытки использовать различные способы ухода от уплаты налогов – регистрацию бизнеса в офшорах и размещение средств в зарубежных банках, – уподобились сигналу тревоги. Но как иначе? Бегство капитала нарастает: в 2012 году утекли 57 млрд. долл., в 2013-м – уже 70.

Естественно, те в бизнес-сообществе, кто использует подобные схемы, примет в штыки ответные действия государства.

Но вернёмся к опоре. Ею должен стать народ в широком диапазоне этого понятия. Отсюда идея создания Народного фронта как факта приближения народа к управлению страной, создания структур общественного контроля за деятельностью властной элиты.

Пришло понимание очевидной неуспешности предшествующего периода реформирования России. Реформаторский зуд, равный помешательству, когда отсутствует понятная и убедительная стратегия, творит разрушение и раскол. Возьмите любую реформу в любой сфере. Их результаты – раскол в науке, культуре, медицине, образовании, сфере ЖКХ, как, впрочем, и в бизнес-сообществе, экономике.

И «спасательные круги» в виде уполномоченных по правам человека или по правам бизнесменов никого консолидировать не могут. Они как «скорая помощь» – для вызова в критических ситуациях, не более того.

Лошадей на переправе не меняют. Всё справедливо. Но переправа уже давно позади, так что и с лошадьми пора разобраться.

Декабрьское послание президента – по сути, обновлённая концепция развития страны. Силовики – опора власти, так было в России всегда. В последние годы немало сделано, чтобы укрепить их социальный статус. Правильно. Однако этого мало.

Президент осознаёт, что перевод страны в режим ручного управления – решение не идеальное, а скорее, вынужденное. Но система управления не срабатывает и её надо разумно реконструировать. Невозможно практически на каждом совещании, заседании Госсовета устраивать разносы правительству, которое тебя как президента «якобы» устраивает. Надо определиться. Либо правительство не справляется с обязанностями и тормозит выполнение программных указов президента, либо президент выпускает лишённые продуманности указы.

В Советском Союзе оплотом государственности и консерватизма была система КГБ. Путин, будучи выходцем из неё, был захвачен потоком либеральных перемен, воплощённых Анатолием Собчаком в Петербурге, и оказался меж двух полюсов. Но то, что допустимо на вторых или пятых ролях в политике, невозможно в роли президента.

Он был исторически чужд полному неприятию советского прошлого. И понимает, что ненависть к тому времени, которую излучают неолибералы, раскалывает российское общество, лишает его будущего.

Повторение, возвращение прошлого невозможно, но понимание его необходимо.

Большая страна СССР имела выдающееся образование, медицину, науку, массовый спорт, эффективные организационные структуры для молодёжи, пусть с издержками и идеологическими догмами.

А что теперь? Объяснять не надо, всё на наших глазах. Школьники палят из ружей в учителей! Так что другого выхода нет: надо и возрождать, и создавать заново. К такому выводу подталкивает «результативность» неолиберального курса развития страны воспитанной в его недрах элиты.

Cтрана в начале 90-х годов пережила правый переворот. Но народ, испытавший недолгий восторг от перемен, затем понял, что его обманули и обокрали. И сотворители приватизации одномоментно из богов превратились в дьяволов. Люди не могли понять, как тот самый порыв большинства ушёл в никуда. И сегодня Путин пытается сделать разворот к этому порыву, что возможно только тогда, когда опорой высшей власти становится народ. Всё правильно. Только народ, ставший опорой президента, заставит отступить последователей неолиберального курса, явно с грохотом провалившегося в российской интерпретации.

В стране проводится немало экономических форумов, на них звучат обещания всевозможных льгот для инвесторов, а нарастающего потока денег нет. И опять настырное: «Почему?» И ответ: инвестиционный климат неблагоприятен. Говорится это из года в год. А воз и ныне там.