Отменно дорогих,

Но… эти иномарки –

Как мёртвому припарки –

Тому, кто слишком поздно

Откажется от них.

Эффектом парниковым

(Полуторавекóвым)

Затопит он Хабаровск,

Зальёт Владивосток…

Но очень удивится,

Когда ему приснится,

Что он не элегантен,

А мерзок, туп, жесток!

Неужто нет закона –

Остановить дракона?

Уж кровью пешеходов

Пропитана страна!

Уж столько их убило

Колёсами дебила!

Не стольких загубила

Последняя война.

И пред таким вот «гёзом»

Мы спим, как под гипнозом;

«– Не трожьте, мол, буржуя,

Чтоб не было хужей!»

Да что ж быть может хуже

Всеокеанской лужи?

Всемирного потопа, –

Всем видного уже?

Но… Что там за инкуба

Вал[?]т невесть откуда?

Кавказ ему – «до фени».

Он не джигит, он – кат.

Но, взяв паразитизмом,

Грозит… сепаратизмом!

Как будто он – кавказец

От головы до пят!

Не всякая зараза

Есть «верный сын Кавказа»;

Кто этого не знает –

Историю смешит!

А Русь кренится креном;

Хозяин жмётся к стенам,

А гость – кого наметит –

Того и порешит!

Откройте мне, какие

Находчивые шлюхи,

Какие разбитные

Посреднички в Кремле,

Какие злые духи

Распространяют слухи,

Что русский – не хозяин

На собственной земле?

Неужто нет закона

Остановить дракона,

Чтоб русских и Россию

НЕ ПОРОЗНЬ защитить?

И всем нам (может статься) –

Позволить защищаться?

А у чинуш холодных

Да у гимнастов модных

Получку сократить?

Пока меж нами бездна,

Бороться безполезно.

Получит миллионы –

Кто прыгает с шестом.

А кто рискует в штреке –

Пребудет нищ вовеки.

Обсудим? Аль не будем?

Чтоб выкусить – потом?

Да. Парус наш истерзан.

Прогнулась мачта-стержень

Ни реек, ни скамеек…

Снастей-то не узнать…

Ан – блазнится кому-то,

Что самая минута –

Подпиливать опоры

И – кормчего пинать!

Но вам, дерущим глотку,

Вам, – раскачавшим лодку,

(Чтоб качку килевую

Добавить к бортовой) –

Скажу; – взбредёт лишь разве

Последнему ошмётку –

Качнуть такую лодку

Над бездной мировой!

18–21 августа 2013

Сыр «со слезой»

Бог весть – о чём мечтает авокадо,

А Сыру-в-Масле – снится… баррикада.

Он так устал кататься в масле!

Оный

Сыр со слезою революционной!

Ноябрь 2013

Клоуны (клоны)

По предвечерней Москве

Шли мы осенней порой.

Вдруг – просиял впереди

Дом со стеклянной стеной

Слева от нас. Погляди!

Светится верхний этаж!

Клоун плясал за стеклом –

Прыгал, впадал в эпатаж…

Вот и ещё собрались

Клоуны, несколько штук;

Ленту ловили, дрались

И становилися в круг…

Здравствуйте, детские сны!

О чудодейственный дом!

Но… непростая тоска

В сердце закралась тайком.

Был – на осеннем ветру –

Голос таинственный мне;

«– Градом посыплются, – жди,

Клоуны – вскачь по стране!

Каждый захочет, шутя

Передразнить шапито

(Не дрессировщик хотя

И не наездник никто);

Каждый захочет надеть

С радужной кистью колпак;

Шуткой скабрёзной задеть

Слишком серьёзных зевак,

Всякое дерево пнут,

Вывернут каждую вещь…

Жизни цветной колорит

Сделается зловещ…

Алая кровь потечёт

Струйками по площадям…»

Клоун скакал за стеклом.

Пусть и остался бы там!

11 декабря 2011

Безобидность

Со злодействами рядом идёт безобидность.

Молодая трава неокрепшего лета…

Кот, в котором слились

красота и солидность…

петухи с гребешками багряного цвета…

Ясный вечер. Ежиха,

Пробежавшая тихо…

Дети с куклами. Их чистоты очевидность.

И так близко всё это от жизненной свары,

(Аж впритык! А не просто – в одном горизонте)

Что, движеньем руки отклоняя удары,

Впору крикнуть кому-то: –

Не троньте! Не троньте!

Не троньте.

Январь 2014

Теги: Новелла Матвеева , поэзия

В который раз убеж­даюсь в жизнелюбивой, жизнеутверждающей силе поэзии. Ларису Меженину я знал ещё школьницей. Она писала светлые стихи, занималась в литературной студии. Поступила в пединститут - и вдруг тяжёлая болезнь. Преодолев её, Лариса вновь стала писать, её стихи стали более трагичными, они обрели то качество, которое Б. Пастернак назвал "почвой и судьбой". Сейчас готовится к изданию третий сборник белгородской поэтессы «Свет печали и любви» – многоговорящее название!..

Валерий ЧЕРКЕСОВ

Лариса МЕЖЕНИНА

* * *

Когда беда ступила на порог,

Мне истины открылась дверца:

Не тот убогий, кто без рук, без ног,

А тот, кто без души и сердца.

Память

Скорбит земля, снарядами изранена,

Да так, что стон стоит по всей Руси.

Кричит мой дед: – За Родину!

За Сталина!

А сердце с болью: – Господи, спаси!

* * *

Ручей любимый пересох

И напрочь сломан старый мостик.

А на лугу – чертополох

И лебеда, как на погосте.

Но в мае яблони цветут

И соловья поёт жалейка,

И сердцу сладостен приют

На покосившейся скамейке.

* * *

Растут бурьян и лебеда

На неудобье у пруда.

Покачивая головой,

Внук говорит: – А дед-то мой,

Наверное, ленивым был,

Что даже сад не посадил!

– Сам время даром не теряй,

Бери лопату и сажай!..

А внук глядит на небосвод:

– Ну и когда он подрастёт?

* * *

На асфальте классики

Мелом нарисованы.

Эти дни, как праздники,

Мне судьбой дарованы.

Дождь смывает клеточки,

Но домой не хочется.

Заигралась, деточка,

Ты в чужой песочнице!..

* * *

С крыши солнышко скатилось

Жёлтым колобком.

И в сосульку превратилось,

Осветив мой дом.

Гомон воробьиной стаи

Не остановить:

– Вот и перезимовали –

Значит, будем жить!

И моей душе отныне

Ликовать всерьёз –

Ей из зимнего унынья

Выйти удалось.

* * *

Чужими мыслями жила,

Чужую боль носила,

Чужого милого ждала

И в дом чужой входила.

Чужая тень за мною шла.

И я себе призналась,

Что эта жизнь чужой была,

Хоть и моей казалась.

Охотнику

Словно гром в тишине,

грянул выстрел в предутренней мгле,

И пронзительным эхом ему

птичий крик отозвался,

И одною мечтой стало меньше

на нашей земле,

И волнующей песни куплет

недопетым остался.

А весеннее солнце восходит

над синей рекой.

И не знает оно эту странную

чёрную повесть,

Что за прихоть, тщеславье

заплачено жизнью чужой.