Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Вы устали, переволновались, так ведь, Джим? — сказала она ровным голосом. — Утро вечера мудренее.

— И мы позавтракаем с вами вместо? — спросил он.

— Я буду ждать вас.

— Я зайду сюда за вами.

— Ладно, Джим.

— Наверное, мои ботинки уже высохли, — сказал он.

Он обулся, и они остановились друг перед другом. Когда он поцеловал ее, прикосновение ее губ наполнило его смутной, но мучительной болью.

— Смотрите же, заприте дверь, — сказал он.

— Непременно.

— Доброй ночи. Доброй ночи, Пегги.

— Доброй ночи, Джим, — ответила она и слабо улыбнулась.

Закрыв за собой дверь на улицу, он остановился. Как поступить, что делать? Пегги наконец-то успокоилась, пришла в себя, но что означала эта слабая улыбка в момент прощания? Она тревожила его. Прислонившись к дверям, он стоял, скрытый тенью от лестницы. «Почему я так уверен, — думал он, — что утром Пегги покажется мне другой?» Как будто кто-то со стороны нашептывал ему эти слова. Это был его внутренний голос, но ему казалось, что он исходит от другого человека. Почему ты думаешь, что утром снова сможешь в нее поверить? Ой, смотри, как бы тебе ее не упустить. Сейчас, только сейчас. Упустишь — не вернется. Что, если к упру обрести веру в нее станет еще трудней и невозможней? И если ты вернешься к ней сейчас — пусть даже подозрительный, ревнивый, грубый, — не все ли вам будет равно, щепетильно ли ты поступил? Он не выдержал, решил вернуться. Но, поворачиваясь лицом к двери, вздрогнул и застыл на месте: к дому приближался чернокожий юноша, совсем мальчишка, лет шестнадцати, не больше.

Это был Эл Джонс, чистильщик ботинок, с которым Пегги часто останавливалась поболтать и посмеяться.

— Эй ты! Чего тебе здесь нужно! — рявкнул Макэлпин.

Этот чернокожий паренек, словно призрак вынырнувший из темноты, разом оживил терзавшие его сомнения. Эл попятился, но Макэлпин решительным шагом двинулся к нему и схватил за плечо.

— Я хотел… — стал объяснять парнишка, — хотел узнать…

И тут он испугался: он увидел глаза Макэлпина. Эл рванулся прочь.

— Ты, паршивец, что ты тут вынюхивал? — бормотал Макэлпин, выворачивая ему руку. — А ну-ка марш отсюда… Мигом, понял?

Он яростно отшвырнул его. Парень, еле удержавшись на ногах, заковылял по улице. Макэлпин угрюмо смотрел ему вслед. Потом бросил взгляд на дверь. «Нет уж… сегодня, видно, все так… еще хуже получится», — подумал он. Он повернулся и крупным шагом направился к перекрестку, глядя на черневший в небе гребень горы. Поблескивая искрами огней, гора, казалось, вырастала прямо поперек его пути, и никогда еще она не была такой темной и такой высокой.

Глава двадцать пятая

Наутро разомлевший в ярких лучах солнца город весь заискрился и заклубился облачками пара. В потоке солнечного света обледенелые ветки деревьев искрящейся ажурной вязью окаймляли склон горы, а груды тающего снега затопили тротуары сотнями ручейков, которые, блестя, сбегали змейками к подножью… С покатых крыш, сверкая, словно канделябры, свисали сосульки. Под парадной лестницей в доме на Крессент-стрит вымахали три гигантских ледяных нароста, и падавшие с них капли шлепались перед входом на первый этаж.

Миссис Агню смотрела из окна на улицу и радовалась оттепели. Вот теперь-то она выберется в магазинчик шляп на Шербрук-стрит. В трескучие морозы ей внушали ужас открытые всем ветрам перекрестки этой улицы. Во всем Монреале, по мнению миссис Агню, не сыскать таких холодных перекрестков. Выйти в холодный день на Шербрук-стрит — это все равно что добровольно забраться прямо в пасть к свирепому, безжалостному ветру.

Стоя у окна, миссис Агню увидала на противоположном тротуаре двух негров, которые, остановившись против ее дома, внимательно его разглядывали.

Элтон Уэгстафф и суровый метрдотель кафе хотели удостовериться, что не ошиблись номером. Уэгстафф, который обычно носил желтое пальто верблюжьей шерсти, был на сей раз в двубортном темном пальто и в темной шляпе пирожком. На метрдотеле тоже было темное пальто и шляпа пирожком. Пришельцы были одинакового роста, оба имели степенный, торжественный вид. После краткого совещания они в ногу пересекли улицу. Миссис Агню подумала, что они похожи на гробовщиков или посланцев, прибывших для выполнения какой-нибудь серьезной миссии. Увидев, что незнакомцы с надменным видом поднимаются по лестнице к ее дверям, миссис Агню, не дожидаясь звонка, поспешила в прихожую.

— Добрый день, — смущенно произнесла она, распахивая дверь перед гостями.

— Добрый день, — церемонно поздоровался Уэгстафф.

— Добрый день, — точно таким же тоном откликнулся и метрдотель.

— Чем могу вам служить? — осведомилась миссис Агню, в свою очередь приняв чинный вид и поплотнее запахивая на груди кимоно.

— Живет здесь некая мисс Сандерсон?

— Она живет внизу. К ней есть особый вход, прямо под лестницей.

— Благодарю вас, мэм, — Уэгстафф поклонился, и оба гостя приподняли шляпы.

— Но ее сейчас нет дома, — торопливо добавила миссис Агню, которую разбирало острейшее любопытство. — Может быть, ей нужно что-то передать. Я могу это сделать.

Посетители переглянулись и замялись.

— Вы, случайно, не владелица ли этого дома? — спросил Уэгстафф.

— Я миссис Агню, хозяйка дома.

— Стало быть, мисс Сандерсон не могла покинуть город без вашего ведома?

— Покинуть город? Конечно, нет. Зачем ей его покидать?

— И она не говорила вам, что собирается уехать?

— Нет. А что случилось?

— Просим прощения, миссис Агню, — сказал метрдотель.

— Ну а что же ей передать?

— Только то, что мы здесь были.

— И спрашивали, не выехала ли она из города?

— Именно так, мадам. Примите нашу благодарность, — сказали посетители. Вновь приподняли шляпы, поклонились, разом повернулись и покинули изумленную миссис Агню. Спустившись со ступенек, загадочная чета все тем же мерным шагом, ни разу не обернувшись, направилась к перекрестку. Только тут женщина спохватилась, что не спросила даже их имен.

— Ну и ну! Что ж это может значить? — воскликнула миссис Агню, на которую важность нежданных посетителей произвела сильнейшее впечатление.

Эти люди считали вполне вероятным, что ее квартирантка уехала. Так, значит, был какой-то разговор о том, что Пегги покидает Монреаль. Как же так, ведь на прошлой неделе Пегги взяла у нее десять долларов взаймы. Миссис Агню и на шляпку-то решилась потратиться, рассчитывая, что Пегги вернет ей долг, когда придет сегодня вечером с работы. Обзавестись обновкой миссис Агню хотелось потому, что в городе гостил ее приятель из Сент-Агаты, неутомимый лысый человечек с ослепительной ухмылкой. Миссис Агню не верилось, что ее жиличка может улизнуть, не заплатив ей долг. Пегги славная девушка. На нее это не похоже. С другой стороны, — эти негры, ее друзья, наверное, должны быть в курсе дела. Во всяком случае, ей сразу же необходимо выяснить, получит ли она сегодня свои десять долларов, а иначе и шляпу нельзя покупать.

Узнать, уехала ли девушка, нетрудно. Стоит спуститься вниз, сразу поймешь, взяла ли Пегги свои вещи. Не уедет же она в одном комбинезоне, бросив тут свои платья и прочее. Миссис Агню направилась в конец прихожей к черной лестнице и, спустившись, постучалась к жиличке.

— Пегги, Пегги! — крикнула она, чтобы обезопасить себя на тот случай, если Пегги заболела и осталась дома, Но, как она и ожидала, ответа не было, и миссис Агню открыла дверь.

Яркий утренний свет, поток которого затопил переднюю часть дома, сюда еще не добрался. По крайней мере, занавеси на окне были задернуты, лампочка включена.

— Ах вот вы где, Пегги, — сказала миссис Агню, увидев свисающую с кровати босую ногу. — Вы что, спите, голубушка? Вас тут спрашивали какие-то двое. А мне и невдомек, что вы сегодня не пошли на фабрику. Проснитесь же, голубка.

Сделав несколько шагов к кровати, миссис Агню вдруг вскинула руки, раскрыла рот… и — ни звука: у нее перехватило дыхание. Она не могла крикнуть, не могла бежать. Девушка голая лежала на кровати. Разорванная белая блузка валялась на полу. Там же лежала и черная юбка, из-под которой торчал листок — наверное, упавший раньше — с изображением работницы в комбинезоне. Глаза Пегги были широко открыты, их жуткий взгляд устремлен в потолок; рот ее судорожно раскрыт. Возле горла виднелись продолговатые синеватые пятна, на левой груди темнел страшный кровоподтек. Ее голова запрокинулась, руки вытянулись по бокам, ладонями вверх. Она казалась маленькой, округлой, белой. Только в волосах еще осталась жизнь: падавший с потолка свет золотил белокурые пряди.

53
{"b":"314900","o":1}