Еще одно направление — коренная модернизация среды обитания сибиряков. В советское время, как отмечал профессор ИрГТУ Марк Меерович , «вопросы формирования условий нормального существования и благоприятной среды жизнедеятельности людей традиционно отходили на второй план или вообще не ставились, а лишь идеологически провозглашались». По оценке директора региональной программы Независимого института социальной политики Натальи Зубаревич , основной вопрос ближайшего десятилетия — смогут ли сложившиеся в советское время города-миллионники стягивать качественные человеческие ресурсы из других регионов. От того, насколько быстро в миллионниках произойдет радикальное улучшение качества жизни, зависят их перспективы в демографической битве с Москвой и Санкт-Петербургом.

А для этого, конечно, нужно срочно реформировать систему межбюджетных отношений. Нынешние пропорции расщепления налоговых сборов, когда львиная доля налога на прибыль и все рентные налоги уходят в федеральный бюджет, противоестественна и подрывает нормальную работу социальной сферы и общественной инфраструктуры сибирских городов. «Скажите, к примеру, вы можете поверить в то, что бюджет Новокузнецка, индустриального гиганта Кузбасса, обеспечен собственными доходами менее чем наполовину? Между тем это действительно так», — засвидетельствовал нам мэр города Сергей Кузнецов .  

Требуется отстроить фактически с нуля систему государственного регулирования нефтегазовой отрасли и управления ею. Надо также добиться более глубокого вовлечения ресурсных компаний в развитие местной экономики регионов присутствия

section class="box-today"

Сюжеты

Экономический потенциал регионов:

Регионы завязли в долгах

Старожил «Силиконовой тайги»

/section section class="tags"

Теги

Экономический потенциал регионов

Политика в регионах

Долгосрочные прогнозы

Бизнес и власть

Спецдоклад "Освоение Сибири"

/section

Сибирь остается важнейшей кладовой российских углеводородов. Насколько рачительно мы распоряжаемся своими ресурсами? Адекватны ли эффекты от работы компаний-добытчиков для территорий присутствия? Как сделать экономику сибирских регионов более диверсифицированной? Эти и другие вопросы с «Экспертом» согласился обсудить один из ведущих российских специалистов нефтегазовой отрасли, заместитель директора Института экономики и организации производства Сибирского отделения РАН, член-корреспондент РАН Валерий Крюков .

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

— Валерий Анатольевич, каковы перспективы развития нефтегазовой промышленности в Восточной Сибири?

— Ситуация достаточно драматическая. Мы стоим на пороге смены картины мира, складывающейся вокруг развития минерально-сырьевого сектора и подходов к природно-ресурсному потенциалу вообще — как с ним жить, как с ним взаимодействовать. Идеология развития сектора советского периода исходила из необходимости постоянного увеличения объемов добычи углеводородов за счет разведки и разработки новых нефтегазовых провинций с уникальными по объемам месторождениями. Так, бурный рост Урало-Поволжской провинции в послевоенный период был связан с разработкой гигантского Ромашкинского месторождения на юге Татарстана, открытого в 1948 году. В 1960-е, после открытия Самотлора, роль лидера надолго перешла к западносибирской нефти. Переключение на новые нефтегазовые провинции было обусловлено низкими удельными издержками добычи на крупных и сверхкрупных месторождениях, что компенсировало повышенные затраты на обустройство месторождений и строительство систем транспортировки углеводородов на все большее расстояние до мест потребления.

Казалось, что при дальнейшем продвижении на восток мы будем находить новые подземные «жемчужины» с огромными запасами. Я хорошо помню, как в конце 1970-х, когда я был студентом, академик Андрей Алексеевич Трофимук называл в качестве возможного нового супергиганта Юрубчено-Тохомское месторождение в Красноярском крае. Но позднее выяснилось, что гиганта в обычном понимании, то есть с запасами от миллиарда тонн, там нет, а есть довольно скромное месторождение с извлекаемыми запасами около 100 миллионов тонн. В то же время и академик Трофимук был прав: имеются колоссальные ресурсы, но в геологических структурах совсем другого типа. Более того, геологические изыскания показали, что ни в Восточной Сибири, ни на шельфе арктических морей традиционных гигантских месторождений типа Самотлора, увы, нет, и надежды на это возлагать, особенно в Восточной Сибири, не приходится. Мы все чаще имеем дело с более сложными и более мелкими залежами и колоссальными ресурсами с так называемой тяжелой нефтью, особенно в Якутии, и подобная нефть сродни канадским битуминозным пескам. Это запасы принципиально другого типа: нефть здесь находится не в резервуарах, а в больших массивах низкопоровых коллекторов. А значит, требует не просто принципиально других технологий добычи, но и других форм организации отрасли, координации всех отраслевых игроков, их смежников и государства. Кстати говоря, не только технические новшества, но и разнообразные институциональные инновации вызвали к жизни и феномен «сланцевой революции» в США, и перевод ресурсов битуминозных песков в реальные активы в Канаде.

— Но «Роснефть» без всяких революций быстро наращивает добычу нефти на Ванкорском месторождении в Восточной Сибири.

— Ванкор, хотя географически расположен в Восточной Сибири, находится в границах Западно-Сибирской нефтегазоносной провинции и по геологическому типу относится к резервуарным месторождениям. Равно как и другие близко расположенные месторождения — Сузунское, Лодочное, Тагульское.

Итак, по большому счету мы сейчас стоим перед дилеммой: или увеличивать нефтеизвлечение в Западной Сибири, или изыскивать подходы к освоению того, что есть в Восточной Сибири. Ресурсов углеводородов здесь много, а запасы, то есть то, что может быть технологически и экономически извлечено из недр, невелики. А может быть, есть смысл вернуться в Татарстан? Там тоже много ресурсов тяжелой нефти, притом что это гораздо более освоенный и пригодный для жизни регион, чем Восточная Сибирь и Арктика.

Государство умыло руки

— В последние годы нефтедобыча в России практически стабилизировалась, прирост добычи в новых провинциях в основном компенсирует медленное ее сокращение в Западной Сибири. Может быть, нам вообще не надо ставить задачу извлекать больше нефти ?

— При сложившейся модели освоения провинций, при тех издержках, которые у нас складываются сейчас, наращивание нефтедобычи потребует неоправданно больших ресурсов, которыми страна может воспользоваться для решения других задач. Полезнее заняться улучшением качественных параметров работы отрасли. Системно заняться увеличением коэффициента извлечения нефти. В советские годы проектный КИН в среднем по нефтяной промышленности был 44 процента, сейчас, по разным оценкам, между 31 и 33.

Тенденция к истощению сырьевой базы отнюдь не российская «привилегия» — аналогичные процессы идут и в других нефтедобывающих странах. Можно уверенно утверждать, что в США состояние сырьевой базы нефтедобычи сегодня гораздо хуже, чем в России. Однако на протяжении последних тридцати лет в Америке наблюдается рост среднего уровня КИН — еще в 2000 году он превысил 40 процентов — вследствие постоянного совершенствования техники и технологии добычи. На лучших норвежских месторождениях проектный КИН превышает 50 процентов и имеет устойчивую тенденцию к росту.