Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— О, мадам! — воскликнул Оливье дрожащим голосом, встав с места. — Что вы осмелились сказать! Какое воспоминание пробудить! Вижу, что вы не любите меня. Я безумно поддался чувству, которое вы мне внушили; оно так сильно, что, поклявшийся ненавидеть женщин, я позволил себе признаться вам в любви и опять повторяю свое признание! Ради Бога, убейте меня, но не трогайте еще не остывшего пепла моего сердца!

Незнакомка нервно рассмеялась.

— А если я ревную? — пылко произнесла она. — Если и я вас тоже люблю?

— Вы меня любите! — вне себя проговорил Оливье, упав перед ней на колени.

— Сумасшедший! — промолвила она. — Вы не умеете читать ни в своем сердце, ни в сердце женщины. Неужели вы не понимаете, что такая страстная женщина, как я, сказавшая вам при всех то, что я вам сказала, непременно будет ревновать и к прошедшему, и к будущему? Хочу, чтобы, сказав мне: «Я тебя люблю!» — вы навсегда покончили с прошлым.

— Я не знаю, кто вы, — отвечал Оливье, — но у меня к вам странное, безотчетное чувство, Фебея; не мучайте меня, я вас люблю!

— Не верю, граф. Через неделю, через два часа вы будете смеяться надо мной с вашими товарищами, если бы я поверила.

— О, как вы можете так думать?

— А отчего же не думать? Чем вы доказали мне до сих пор вашу любовь?

— Чем доказал?

— Да! Послушай, Оливье, и я буду откровенна с тобой. Я тоже знатного рода; я в раннем детстве осталась сиротой, богатой, свободной. До сих пор я еще никого не любила, никто не входил сюда ко мне. Ты первый затронул мое сердце, ты будешь и последним.

Но человек, который полюбит меня, не должен любить другую женщину. Хочешь ты быть этим человеком?

— О да, клянусь тебе страстно, — проговорил он, покрывая поцелуями ее руки и плечи.

— Подумай, Оливье. Когда я буду твоей, и ты ведь тоже будешь принадлежать мне. Мы будем связаны неразрывно.

— Я люблю тебя!

— Любишь? Хорошо, но мне нужны два доказательства этой любви.

— Все, что хочешь, Фебея!

— Клянешься?

— Клянусь своим именем и честью дворянина!

— Хорошо. Во-первых, ты не будешь стараться узнать, кто я такая, пока я сама не захочу сказать тебе это. Успокойся, я хороша, лучше, чем ты думаешь. Ты согласишься сам, когда увидишь меня. Принимаешь условие?

— Принимаю. А во-вторых?

— Во-вторых, мой прекрасный возлюбленный, я не хочу слушать твоих уверений в любви, пока у тебя на груди портрет другой женщины.

Граф почувствовал, что бледнеет. Глаза незнакомки жгли его.

— Ты отказываешься? Он молчал.

— А, вот видишь! Ты меня не любишь, я ведь говорила.

— Так нет же, ты ошибаешься! Изволь, я сниму этот портрет, его не будет больше.

— Нет, дай мне его сейчас.

— Сейчас?

— Да, — сказала она, подняв левую руку к шнуркам маски. — Согласен? Последний раз спрашиваю.

— Да… согласен! — воскликнул он, не помня себя, и, расстегнув мундир, сорвал висевший на золотой цепочке медальон. — Бери, демон!

Незнакомка схватила медальон и быстрым движением привлекла графа к себе.

— Приди! Я люблю тебя! — вскричала она.

В ту же минуту канделябр упал, и в полном мраке комнаты Оливье почувствовал, как к его губам страстно прижались горячие губы незнакомки.

Около пяти часов утра на углу улиц Арбр-сек и Сент-Оноре остановились носилки, из которых вышел мужчина с завязанными глазами.

— Не забудьте, господин, — произнес один из носильщиков, — что вы поклялись не снимать повязку, пока на Сен-Жермен-Л'Осерруа не пробьет пять. Вам недолго придется ждать, до пяти часов осталось три минуты.

— Хорошо.

Носилки удалились и исчезли в темноте. Почти вслед за тем пробило пять.

— Ах, вот и я упал с неба на землю! — сказал со вздохом граф.

— А, милый граф! — воскликнул какой-то человек, все время прятавшийся в углу у стены. — Так небо ближе к нам, чем я думал? Не сведете ли вы меня туда, а?

— Пойдемте, пойдемте, капитан, — отвечал, улыбнувшись, Оливье.

— Скажите, пожалуйста, так как вы вернулись с неба, широк или узок туда путь? Говорят, он полон терний? Мне бы очень хотелось знать это.

— Хорошо, хорошо, милый капитан, — смущенно произнес граф, — холодно, неприятно стоять на улице.

— Вам сейчас, похоже, было теплее?

— Не расспрашивайте, милый капитан, не могу вам отвечать.

— Хорошо, хорошо, не настаиваю. Всегда ведь дают обещание, чтоб после не сдержать их. У вас еще, кажется, до этого не дошло; не станем больше об этом говорить.

— А вы, капитан, что тут делали, карауля у стены, как аист?

— Гулял и рассматривал вывески.

— Вы что ж, смеетесь надо мной, капитан?

— Нисколько. Вы ведь развлекаетесь, играя в жмурки ночью на улице. У вас свои секреты, у меня свои; не будем о них говорить, а пойдем-ка лучше домой. Как знать, вам, может быть, спать хочется?

Они ушли, смеясь, но ничего не рассказывая друг другу.

ГЛАВА XIV. Капитан Ватан снаряжает экспедицию

От военной жизни у капитана сохранилась привычка вставать с рассветом, как бы поздно он ни лег, какая бы погода ни была.

Каждое утро он отправлялся прямо на Новый мост, останавливался у Бронзового Коня и закуривал неизменную трубку. Из-за перил мигом появлялся Клер-де-Люнь и почтительно ему кланялся.

Капитан отвечал покровительственным кивком, и между ними завязывался всегда один и тот же разговор. Клер-де-Люнь говорил о погоде и спрашивал капитана о здоровье. Капитан благодарил и при этом покашливал. Клер-де-Люнь начинал объяснять, что слышал от самого знаменитого Иеронимо, будто бы туманы Сены имеют дурное влияние на организм человека; что от них в нем заводится червяк, которого можно убить понемногу только водкой или ромом. И они шли убивать червяка.

Один раз, идя таким образом в распивочную, капитан увидел на набережной графа де Сент-Ирема, расхаживавшего взад и вперед, как будто кого-то или чего-то ища. Он раза два вроде порывался уйти, однако остался и через несколько минут подошел наконец к какому-то человеку, стоявшему на мосту и плевавшему в воду. Граф уже раза три проходил мимо него, но сначала все как будто не решался подойти.

Капитан иКлер-де-Люнь видели из окна распивочной, что граф дал этому человеку письмо и серебряную монету, а затем они пошли в противоположные стороны. Капитан сделал Клер-де-Люню знак, и tirelaine выбежал, недопив даже стакана. Капитан уселся преспокойно пить и курить в ожидании товарища. Тот вскоре вернулся, и они ушли вместе.

Ватан позвал Клер-де-Люня вместе завтракать к Дубль-Эпе; tirelaine согласился. Было половина десятого. У Дубль-Эпе все прибрали и мели пол, но уже было и несколько посетителей. Поздоровавшись с крестником, капитан спросил, найдутся ли у него лошади. Дубль-Эпе отвечал, что шесть всегда есть. Они прошли завтракать в особую комнату, где к ним вскоре присоединился и сам Дубль-Эпе. Капитан по обыкновению приступил к делу только тогда, когда кончил свой завтрак.

— Ну, что же ты сказал этому дуралею, за которым шел сегодня, дружище Клер-де-Люнь? — спросил он.

— Ничего, капитан, только порылся у него в кармане и вот что нашел.

Он подал письмо и сверток. Письмо было адресовано графине дю Люк, улица Серизе. Капитан распечатал и прочел следующее:

Графиня, ваш муж, граф дю Люк, забыл у меня сегодня ночью прилагаемую вещь; мне она не нужна, а вам, может быть, интересно будет ее видеть. Очень рада случаю выразить вам при этом, графиня, мое глубокое уважение к вашим высоким добродетелям, не оцененным, вероятно, как должно, вашим мужем. Будьте уверены, что я каждый раз буду возвращать вам все, что граф станет забывать у меня.

— Подписи нет; значит, и не надо, — сказал капитан. — Славно! Не правда ли, Дубль-Эпе?

— Это только женщина могла придумать, — отвечал молодой человек.

— Да, крестник. Ох, эти атласные змеи! Как хорошо бывает иногда их раздавить!

Он развернул пакет: в бумаге был завернут небольшой круглый шагреневый футляр. Капитан открыл; там был медальон.

66
{"b":"31485","o":1}