— Вероятно, он приехал…

— Впрочем, может быть; этот де Серак волокита…

— Ну, хорошо, — продолжал маркиз де Лафар, — мы знаем кавалера… а дама?

— Господа, это уж очень деликатный вопрос; имя женщины… добродетельной, — прибавил он с едкой иронией, — так как я вам должен сказать, что это самая чистая, целомудренная женщина.

— Довольно, довольно! — закричали все со смехом.

— Ба! Да ведь не больше, как гугенотка все-таки! — произнес шевалье де Гиз. — Мы добрые католики; ну, говорите имя!

— Вы требуете?

— Да, да!

— В таком случае извольте, как это мне ни прискорбно: любовница моего приятеля барона де Серака — знатная, добродетельная Жанна де Фаржи, графиня дю Люк де Мо-вер.

Едва он успел договорить эти слова, как граф дю Люк пощечиной свалил его со стула на пол, крикнув:

— Ты лжешь, негодяй!

На минуту все остолбенели. Никто не ожидал такого скандала.

— Запри дверь, Сириак, — спокойно приказал мэтр Бригар одному из гарсонов.

Незнакомец, одуревший от тяжелого удара, встал.

Мигом все столы и стулья отодвинулись к стене; все столпились, чтоб лучше видеть. Ватан и Клер-де-Люнь бросились к графу.

— Ну, красавец, и с тобой мы разделаемся, — объявил капитан, ударив по лицу де Местра.

— И с вами, белокурый вельможа, — добавил Клер-де-Люнь, подходя к де Сент-Ирему.

— Не убивай его, — шепнул ему Ватан, — он мне нужен.

— Хорошо, будьте спокойны.

— Милостивый государь, — сказал незнакомец графу дю Люку, — я не знаю вас, но убью.

— Без фанфаронства, — отвечал граф, — я знаю, что ты негодяй.

— По местам! — скомандовал Ватан. Граф отступил на шаг.

— Капитан, вы знаете, что это дело касается лично меня, — заявил он.

— Полноте! — сурово прервал его авантюрист. — За кого вы меня принимаете? Разве вы не видите, что эти три мошенника пришли с намерением оскорбить вас? Вы попали в западню.

— Верю вам.

— Да, но надо было верить раньше; убьем этих негодяев, как бешеных собак, граф!

— Я вас жду, господа, — напомнил незнакомец. — Не струсили ли вы?

Они встали на места: граф — против незнакомца, Ватан — против де Местра, Клер-де-Люнь — против де Сент-Ирема.

В зале наступила глубокая тишина.

Противники, держа в одной руке шпагу, в другой — кинжал, мерили друг друга взглядами19.

Они чувствовали, что будут биться на смерть, и у самых храбрых дрогнуло сердце, как перед неизбежной катастрофой.

— Деритесь, господа, никто вам не помешает! — с иронией объявил мэтр Бригар.

Шпаги скрестились.

В те времена дуэли происходили не так, как теперь. Во-первых, дуэль почти всегда велась на смерть, а во-вторых, и условия были иные. Бойцы раздевались по пояс и дрались со шпагой в одной руке, с кинжалом — в другой; кинжалом прикрывались, как щитом, и отбивали удары, а шпагой — наносили их. Бой сопровождался криком или смехом. Свидетелей тогда не было — только секунданты, которые дрались между собой в одно время с теми, чью сторону держали, и могли помогать им, если считали, что противники слишком их теснят.

Это было и страшно, и красиво, как всякая борьба, в которой человек, забывая свою так называемую цивилизованность, превращается в дикого зверя.

Шестеро противников, обнажившись по пояс, с минуту стояли смирно, а затем отчаянно бросились друг на друга.

Окружающие сразу увидели, что бойцы обладают высшей степенью искусства.

— Вы ведь, конечно, хотите убить этого негодяя? — успел шепнуть капитан графу Оливье.

— О, конечно! — с бешенством отвечал граф.

— Хорошо, тогда это уж мое дело.

— Что такое?

— Ничего, — сухо произнес капитан.

— Они сильны! — говорил между тем незнакомец де Сент-Ирему.

— Боюсь, что так, — согласился тот, — но мы справимся.

— Parbleu!

— Ловкие шельмецы! — весело воскликнул шевалье де Гиз, хлопая в ладоши. — Господи! Вот чудесная-то дуэль!

— Она недолго продлится, монсеньор, — заверил его Ватан своим насмешливым тоном.

Посреди этой ожесточенной борьбы случилось то, чего сначала даже окружающие не могли понять.

Ватан стоял по правую руку графа дю Люка. В ту минуту, как незнакомец нападал на Оливье, капитан с пронзительным криком бросился на своего противника — де Местра; отстранив его шпагу, он проткнул его своей, а кинжалом между тем, быстро наклонившись вбок, отбросил шпагу незнакомца.

Оливье воспользовался этим и ударил своего противника.

Незнакомец и де Местра упали мертвыми.

— Я вам говорил, — шепнул капитан графу.

— Благодарю вас, мой друг, вы еще раз спасли мне жизнь.

— И еще не последний, — обещал, улыбнувшись, капитан.

— Этот человек убил бы меня.

— Я догадался, оттого и помог вам.

— Вы мне настоящий брат.

— Нет, друг, — с чувством произнес капитан.

Между тем дуэль де Сент-Ирема с Клер-де-Люнем еще продолжалась.

— А! Уже кончили! — воскликнул Клер-де-Люнь. — Граф, как вы думаете, не пора ли и нам?

— Пожалуй! — отвечал тот, стиснув зубы.

— Хорошо, я ждал только вашего согласия. Бросившись на противника, как дикий зверь, он выбил у

него из рук шпагу, сбил его при этом с ног и стал ему коленом на грудь.

— Вот и все! — объявил он, смеясь. — Недолго, как видите.

— Демон! — вскричал граф, стараясь высвободиться.

— Тише, тише, не вертитесь так! Сдаетесь?

— Приходится, sang Dieu!

— Так я вам дарю жизнь! — величественно изрек Клер-де-Люнь. — Встаньте и забудьте все, граф.

Говоря так, он встал с колена, освободив грудь противника, и любезно помог ему подняться.

— Господа, — сказал, подходя и очень вежливо кланяясь, шевалье де Гиз, — я не имею чести быть с вами знаком, но позвольте поздравить: вы ловкие бойцы; я в этом знаю толк. У вас были серьезные противники.

— Мы употребили все старание, милостивый государь, — проговорил капитан, низко кланяясь.

— Вы, конечно, не уйдете, не выпив с нами?

— Сочту за честь.

— Господа, я шевалье де Гиз.

— Шевалье, я капитан Ватан; это мой брат, капитан Вер-мо, а это наш приятель, шевалье де Ларш-Нев.

— Очень рад познакомиться, господа. Эй, Бригар! Лучшего вина!

— Сию минуту, монсеньор! Крошечку подождите.

— Поскорей! Мне ждать некогда.

Бригар с помощью гарсонов, усердно осмотревших карманы убитых и отобравших их кошельки, переносил трупы к церкви святого Евстафия и смывал кровь с пола.

Граф де Сент-Ирем, воспользовавшись тем, что внимание всех было обращено на его противников, потихоньку ушел; но Клер-де-Люнь видел это и отправился за ним.

В нескольких шагах от таверны графа ждал слуга с лошадью; шепнув ему несколько слов, Жак умчался как стрела; Клер-де-Люнь вернулся в таверну.

Ватан, одеваясь, незаметно обшарил карманы де Местра и незнакомца и взял кое-какие найденные там бумаги, на которые гарсоны не обратили даже внимания.

Граф дю Люк по окончании дуэли сделался равнодушен ко всему происходившему вокруг.

Бледный, мрачный, с растерянным взглядом, он покорно дал Ватану и пришедшему с ним человеку, которым был не кто иной, как Мишель Ферре, одеть себя, машинально сел, машинально чокнулся и выпил с шевалье де Гизом и другими, по-видимому не сознавая того, что делает.

Только одно слово вырвалось у него во все это время:

— Серак!

— Господь Всемогущий! — шепнул шевалье де Гиз своим приятелям. — Этот господин не может забыть бедного барона де Серака; беда, если им случится встретиться!

— Он, верно, близкий родственник дамы, о которой говорили, — предположил, смеясь, де Шеврез.

— Или, скорее, один из ее поклонников, — засмеялся маркиз де Лафар.

В эту минуту граф поднял голову, провел рукой по лбу, на котором выступили крупные капли пота, и посмотрел на окружающих, точно спросонок.