Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Густав Эмар

Тунеядцы Нового моста

Тунеядцы Нового Моста - any2fbimgloader0.jpeg

ПРОЛОГ. Истребители

ГЛАВА I. Как несколько путешественников случайно встретились в гостинице «Олений Рог» и что из этого вышло

Вторая половина шестнадцатого века была для Франции, пожалуй, самой тяжелой эпохой в ее истории. Различные войны, и междоусобные и религиозные, едва не истребили французскую нацию. Несколько раз страна была на краю гибели; только гений Генриха IV спас ее. Гигантскими усилиями ему удалось возродить ее и возвратить ей прежнее положение в Европе, которым она пользовалась до Генриха II, этого театрального короля, не сумевшего сделать ничего лучше, как дать убить себя на каком-то глупом турнире. Он два года царил в Париже, который купил за наличные деньги, торжественно отрекшись перед тем от кальвинизма.

Лига, лишенная главных своих вождей, погибала. Тридцать лет государство наслаждалось миром. Вдруг ни с того ни с сего поднялась так называемая Жакерия — народное восстание, самый ужасный бич всякой страны, Жакерия, повторяющая события двухвековой давности, когда пламя народной войны полыхало по всей Франции.

Генриху IV выпало нанести последний удар умиравшим средним векам, дав народным правам первенство над правами знатных вассалов и уничтожая сословные различия ради национального единства.

До него первое основание этому уравнению положил Людовик XI из эгоизма и кровавой тирании, а после — Арман Дю Плесси, кардинал Ришелье, продолжал это гигантское дело частью из личного честолюбия, частью в интересах абсолютной монархии.

Несмотря ни на какие старания королей, многочисленные разбойничьи шайки, опустошавшие самые богатые провинции в мрачную эпоху нашего рассказа, никак не могли быть истреблены. Они только видоизменялись, приноравливаясь к обстоятельствам. Их вожаки выбирались наугад, ловили рыбу в мутной воде, служили тем, кто лучше платил, а чаще всего воевали из личных выгод под драгоценным предлогом действия в интересах общего блага.

Эти шайки появлялись под разными названиями, но все носили один характер; наконец, появились так называемые Опоздавшие, или Истребители.

Это были настоящие Жаки, не скрывающие своей Жакерии!

Они хвастались своим происхождением и делали то же, что и их предшественники, не церемонясь в выборе средств.

Вскоре их шайка разрослась до полутора тысяч человек, охватила многие провинции и наконец превратилась в целую пятитысячную армию, отлично вооруженную, с прекрасной дисциплиной и опытными вождями. Начавшись во имя справедливости и законной обороны, это восстание неизбежно приняло потом наступательный характер и служило источником различных жестокостей.

Король Генрих IV хотел сначала ограничиться мягкими мерами, но это только усилило смелость Истребителей; тогда он перешел к более энергичным действиям, и Истребителям пришлось если не сложить оружие, то думать только об обороне.

Всякое восстание, которому приходится рассчитывать единственно на свои собственные силы и бороться в одиночестве посреди общего равнодушия, чувствует себя нравственно побежденным, а за этим вскоре следует и полное его подавление.

Вот в каком положении была Жакерия Истребителей в начале нашего рассказа.

Восемнадцатого июня 1595 года, часу в седьмом вечера, к гостинице, стоящей на перекрестке двух дорог, на полпути между Гурдоном и Сальвиаком, в одно время подъехали верхами два путешественника. Они прибыли с двух противоположных сторон, закутанные в широкие плащи и в надвинутых на лоб шляпах с большими полями, бросая друг на друга исподлобья далеко не дружелюбные взгляды.

— Эй, хозяин! — одновременно крикнули оба, остановившись у дверей.

Явился хозяин, маленький человечек с румяным лицом, умевший во всем угождать посетителям и в случае надобности заставить уважать себя. Он подошел с самой медовой миной, держа шляпу в руках. На его вопрос, заданный самым мягким голосом, не собираются ли господа остановиться у него переночевать, путешественники отвечали утвердительно, отрывистым, повелительным тоном. Хозяин с разными обиняками, но все тем же медовым голосом, объявил им, что именно сегодня никак не может исполнить их желания, хотя в любое другое'время готов отдать в их распоряжение весь свой дом.

Путешественники переглянулись, как бы советуясь. Один из них подъехал вплотную к маленькому человечку, схватил его за шиворот и швырнул на середину дороги. Затем оба путника соскочили с лошадей, без дальних околичностей бросили ему под нос поводья, крикнув: «В конюшню!» — и вошли в гостиницу.

— Ну, пусть пеняют на себя! — прошептал хозяин гостиницы, оставшись один. — Я свое дело сделал.

— Маглуар! Маглуар! — крикнул он и, велев выбежавшему поджарому слуге взять лошадей, медленно вошел в дом.

В большой, низкой комнате, пропитанной запахом дыма и освещенной чадившей лампой в три рожка да пылавшим огнем очага, перед которым жарились дичь и мясо, сидели только двое крестьян за бутылкой и стаканами. Хозяйка, проворная молоденькая особа лет восемнадцати, с лукавым и живым лицом, хлопотала около очага и бранила слуг, беспрестанно бегавших с блюдами и тарелками на верхний этаж по лестнице, находившейся в глубине комнаты.

Едва путники вошли, хозяйка покраснела, словно пион, сделала испуганное движение и с минуту стояла в замешательстве, теребя край передника. Путешественники между тем уселись в противоположных концах комнаты, спиной к очагу, подняв до самых глаз воротники плащей. Крестьяне только взглянули на них исподлобья и спокойно продолжали прерванный разговор. В это время вошел хозяин.

Гостиница «Олений Рог», бывшая прежде совсем захудалым заведением, при мэтре Грипнаре просто преобразилась и ныне процветала. Но хозяина это не удовлетворяло: он стремился уехать в Париж и открыть там дело.

Муж и жена быстрым шепотом перемолвились о чем-то, затем она направилась к тому из вновь прибывших, который сидел справа, а хозяин — к тому, что слева, стараясь рассеять мрачное облако, вероятно навеянное на его красноватое лицо словами жены.

В эту самую минуту у крыльца послышался топот нескольких лошадей, лай собак и крики.

— Черт их всех возьми! — пробормотал хозяин, отходя опять к дверям.

Но его чуть не сбили с ног человек семь молодых охотников в великолепных костюмах. Они ворвались в комнату вместе со сворой гончих, поднявших такой лай, что невозможно было двух слов разобрать. В конце концов собак уняли, и их хозяева потребовали вина и ужин.

Ответа хозяина гостиницы все еще нельзя было расслышать за их восклицаниями и смехом.

— Господа, — удалось ему наконец возвысить голос, — я в отчаянии, но мне решительно нечего подать вам.

Жаркое у очага так ясно противоречило его словам, что сначала посетители опешили от ответа хозяина, но затем кинулись на несчастного, собираясь хорошенько его отделать.

Он отбивался изо всех сил, защищая готовившийся ужин, хозяйка размахивала суповой ложкой направо и налево, молодежь, то смеясь, то угрожая, старалась завладеть жарким.

Это был настоящий содом.

Вдруг раздался такой пронзительный свист, что и осаждающие, и осажденные разом умолкли и точно остолбенели.

На нижней ступеньке лестницы показался человек среднего роста, с фигурой атлета, целым лесом рыжих волос на голове, с лицом, напоминавшим бульдога и ястреба, но с выражением до некоторой степени силы и власти на этом лице. Он был в потертом, заплатанном крестьянском платье.

— Эй! — крикнул он. — Кого здесь убивают? Все обернулись в его сторону.

— Жан Ферре! — вскричали разом охотники. — Смерть Истребителю!

И, столпившись посреди комнаты, они схватились за шпаги.

1
{"b":"31485","o":1}