Сане нет дела до девушек всех вместе взятых, здесь и эта идет, передергивает и с крючка срывается, ни разу не дав... Но кураж у Сани разыгрался — взвинтила она его, да еще пары алкогольные, какие-никакие.

— Стой тут! пойду поговорю.

Танюха перетрухнула, стоит, глазами блымает, а Саня пошел. Смотрит, лежит девка, на ее голове солдат сидит, как показалось Сане, что-то достать пытается, вокруг малолетки, за ноги держат. И шумят все. Саня это потом уже в памяти разбирал, а тогда он без лишних мыслей с ходу солдату ногой под челочку.

Теперь солдат больше всех орет и валяется на асфальте, парни расступились, девка вскочила. Сявки какие-то пропитые, несмотря на юность. И с опаской Сане объясняют, что он не того ударил. Девка плачет и тоже объясняет, что не того. А кого надо ударить — так и не ясно. Тут тетка откуда ни возьмись появляется, тоже алкогольного типа. Набрасывается на девчонку, кричит: “Ты зачем, сучка, моего мальчика!..” Девчонка в слезы. Саня орет:

— Так! с-валили все отсюда! — Он хотел покрепче слово ввернуть, лучше подходящее ситуации, но видит боковым зрением — Таня медленно подходит к месту происшествия.

Действительно, малолетки с теткой и девчонкой шарахнулись к цирку (солдатик поднялся уже). По ходу продолжают выяснять отношения. Тогда Саня берет Татьяну под руку и картинно, со словами “нам здесь больше делать нечего”, спускается по ступеням. Только они отошли чуток, подлетает с визгом машина, выскакивают менты, бегут к толпе, стопорят ее и уже проверяют документы и выясняют, что им нужно выяснять. А Саня с Таней идут под руку. Короче, красиво получилось, как в кино.

И что, вы думаете, говорит ему Татьяна?.. Нет. Она не восхищается его героическим поведением... Выведав сначала, что там происходило между малолетками, она задает вопрос: “Зачем ты туда влез?” Саня не ожидал такого вопроса и не догадался соврать о женских слезах: вызывающих в нем чувство немедленно стать на защиту обиженных. Он сказал правду, что задор проснулся в нем боевой... “Да ты всегда такой! у тебя характер такой! а если бы у них был нож?” и т. д. В общем, Саня был осужден и обвинен в безрассудстве.

Вот так... оказывается — не лезь куда не следует... Саня бы и сам не влез, не всегда он и раньше влезал, — ситуация уж так сложилась. Но то, что это так и нужно, мимо проходить побыстрей, он до этого случая не догадывался.

Тем не менее они тогда помирились. И похоже, Татьяна вынуждена была его слегка зауважать. Сердцем. А так осуждала по любому поводу, критикуя за несдержанность и нервозность.

Несмотря на женскую инсинуацию, Саня собой остался доволен, Танюшке рот заткнул поцелуями, обнял, подтолкнул нежно в калитку и идет к себе домой. Дошел до остановки. А транспорт, конечно, кроме легкового, не ходит. В организме полет и парение. Решил Саня тачку не ловить, а идти пешком. Час всего, а быстрым шагом — сорок минут. Свернул по Северной влево. Прохожих мало. У бара молодежь высунулась, витрины горят, магазины не работают. И нет чтобы ему прямо идти по большой освещенной Северной, свернул на Аэродромную. Склонность у него к закоулкам, даже в кафе не любит, когда людно, и музыку официантов заставляет тише делать.

Идет Саня мимо старого кладбища, воротник кожанки поднял от ветра. Сворачивает с Аэродромной в переулок частного сектора. Навстречу два тела из темноты... “Закурить не найдется?” По тону ясно — совсем не закурить парни хотят. Два солдата. Откуда этих солдат столько в городе развелось?.. Один здоровый, длинный, в очках, второй маленький, типичный, навроде того, что Саня ботинком приласкал. “Нет”, — отвечает Саня и мимо проходит. Длинный его за рукав и разворачивает к себе: “А может, найдется?” Саня пятится, оценивает ситуацию, — дерьмо ситуация... Нога уже обкатана — ногой в длинного. Но увернулся солдатик, нога воздух прочертила. “Ты чё конечки разбрасываешь?” Пятится Саня. Солдаты на него надвигаются. Лысый череп очкарика поблескивает. И тут под забором видит Саня кусок кирпича... хороший кусок, в половину. Хватает. И такая у него решимость — влепить кирпичом в череп: “Слышишь! Щас уе.у!” Не успел опомниться... видит две спины, летящие от него со скоростью стометровки. Тишина и нет никого. Повертел Саня кирпич в руке. Пошел своей дорогой. Не сразу кирпич бросил. “Да, денек...” — думает.

То, что солдаты на него напали, а не гражданские, это ему на руку сыграло. За два года офицерства он привык с бойцами обращаться, не боялся их и приучился бить.

Отметил тогда Саня свою готовность убить человека. Иначе бы кирпичом не вышло, и бойцы это мигом смекнули. Уже идет Войтов и разрабатывает свои действия в случае убийства: как бы он свалил быстренько, как бы кирпич спрятал, тачку бы поймал и ехал не прямо домой, а запутывая следы.

Тане он ничего не рассказал, знал уже, какая будет реакция. Тут ему и без этого масть покатила на мордобои.

В субботу собрались они у Жеки Исаковского пить пиво. Войтов с Танюхой, Ершов, и приперся без приглашения Вася Кириленко. Он с Жекой вместе в сельхозе преподавал и поддерживал отношения. Премерзкий тип, тоже наш однокурсник. Его никто не выносит за гонор. Кандидат наук. Умник... И стал, конечно, умничать. Не разобрался, в какую компанию попал, привык из интеллигенции кровь пить... И Саня не лыком шит, но не ему с Васей тягаться в умных темах. Забивает тот его бесцеремонно. А Саня злится. А тут еще Васе Таня приглянулась, глазки у него блестят блядовито — а как иначе?.. у всех на нее такая первая реакция.

Распускает Вася перья. Договорился уже до своих несредних сексуальных возможностей и позиций любви. Это в шутку так, на острие юмора. Юморист... Танюха, конечно, ему вовсю подыгрывает, чтобы Войтова позлить... Хоть и отметил Саня взглядом кобелиным — не понравился Кириленко Татьяне, — но занервничал. Прямо говорит Васе: “Во мне, Вася, вскипает агрессия”, — поосторожней, мол, сбавляй обороты... А Вася разогнался, какое там... Тут у Сани мобильник заиграл, вышел он на кухню разговаривать, там еще покурил и подуспокоился. Что возьмешь с придурка? — решил себя в руках держать.

Заходит Саня в комнату. И видит... Вася уже на его месте сидит, прижимается к Тане ляжкой, фотографии они в альбоме рассматривают все вместе, и он над Таней и над альбомом очень близко склоняется, а в левой руке кружку с пивом держит... Как пелена зашла на Саню от этой картины... Хватает он Кириленко рывком и с дивана. А тот не теряет достоинства, только пиво у него в кружке трясется и выплескивается на ковер.

— Ты не прав! — говорит.

Вот если бы он тогда это “ты не прав” не вякнул, а помолчал, ничего бы не произошло. Уселся бы Саня возле своей законной девушки и сам бы начал фотографии рассматривать, на которых Исаковский в окружении девиц на пляже.

“Ах, я еще и не прав!” — и нанес Саня свою знаменитую серию ударов... Так нанес, что от Васиного лица брызги полетели во все стороны: кровь, сопли и крошка зубная.

Самое интересное — Ершов и Жека бросились Кириленко от Войтова загораживать. Жека вопит: “Как ты мог человека ударить... у меня в доме!?” Благородство в нем открылось... а сам ведь Кириленко терпеть не может. Короче, выперли Саню... И Танюха с ним не ушла, а выясняла у Ершова — всегда так Войтов себя нехорошо ведет или не всегда?.. Исаковский Васе морду отмыл, вернулся и выдал Танюхе вместе с Ершовым про Войтова гадостей... Через два дня эта троица помирилась, и Ершов говорил Войтову: “Правильно, Санек, ты его отколбасил...”, а Таня удивлялась особенностям их дружбы и впервые призадумалась о том, что кандидата в мужья надо другого потихоньку подыскивать...

Женю Исаковского зарезали в драке. Это случилось уже когда Войтов с Татьяной окончательно расстались. Саня в этой драке не участвовал, спустя месяц после похорон он пошел в военкомат и подписал контракт: “В гробу я видел эту гражданку! Меня здесь или пырнут, или сам прибью кого-то...”