— Другими словами, — сказала Лопес, — позиция радикальных сторонников прав матери — что пока ребёнок не оказался вне тела матери, он не личность — стала более шаткой из-за дела Малони, верно?

— Да, я именно так интерпретирую юридические комментарии того периода.

— Можно ли сказать, что для определения начала существования личности существовало лишь два момента, просто и чётко обозначенных биологическими обстоятельствами: зачатие и рождение.

— Да.

— И «Малони» — а также, я уверена, другие дела, сделали момент рождения менее приемлемым для этой цели в глазах большинства законодателей и политиков, верно?

— Да, — снова сказала Неруда. — Помимо зачатия и обрезания пуповины все промежуточные моменты им казались выбранными произвольно. Даже момент рождения произволен, если роды вызываются искусственно с помощью медикаментов или в случае кесарева сечения.

— К тому же довольно скоро мы, несомненно, научимся вынашивать детей в искусственных матках. Как это обычно изображается в фантастике: плод находится в стеклянной бутылке, наполненной жидкостью. Плод растёт в ней почти девять месяцев. Я беру пистолет и стреляю в стеклянную бутылку. Если пуля попадает в плод, прямо в его сердце, то я произвела аборт, но если я не попала в плод и лишь разбила бутылку, отчего ребёнок выпал из неё на стол, то я произвела роды. Очень тяжело провести здесь границу.

— Действительно, — сказала Лопес. — А были ли попытки юридически привязать начало новой жизни к какому-либо третьему моменту, скажем, к моменту имплантации?

— Да, были, — ответила Неруда, — но они закончились полной неразберихой.

— Почему?

— Ну, зачатие ведь происходит не в матке; оплодотворённая яйцеклетка — если пользоваться общепринятыми терминами — обычно двигается по фаллопиевой трубе в матку, и там внедряется в её стенку. Это событие иногда считается моментом появления личности, но такая трактовка была отвергнута Верховным Судом в «Литтлер против Карви».

— Почему?

— Из-за прогресса науки, миз Лопес. Тогда этого ещё не умели, да и сейчас мы делаем лишь первые шаги, но мы признаём, как я говорила ранее, что в принципе рано или поздно станет возможным вынашивать эмбрион в искусственной матке. Суд не хотел создавать прецедент, в соответствии с которым эмбрион, выношенный in vitro, в силу самого этого факта не считался бы человеком. Они искали такое определение, которое бы было связано исключительно с самим эмбрионом.

— Значит, раз суды не были удовлетворены моментом рождения в качестве критерия, то их естественным выбором должен был стать момент зачатия? Вы сказали, что его легко определить.

— О, да, конечно, — сказала Неруда, кивая. — До момента зачатия не существует нового организма с сорока шестью хромосомами — плюс-минус одна, как в случае синдромов Дауна или Тёрнера. Но как только произошло зачатие, появляется полный генетический чертёж нового человека: определяется его пол и прочее.

— То есть, в «Литтлер против Карви» суд решил, что личность появляется в момент зачатия?

Неруда покачала головой.

— Они не могли такого решить, не превратив миллионы американцев в убийц.

Лопес склонила голову вбок.

— Каким образом?

Неруда сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— «Оксфордский словарь английского языка» утверждает, что понятие «контроль рождаемости» вошло в язык в 1914 году. Но, разумеется, это был очень неудачный термин. Мы не пытаемся контролировать рождаемость; мы хотим сделать кое-что на девять месяцев раньше — предотвратить беременность. Фактически, несмотря на то, что зачатие и рождение находятся на разных краях обсуждаемого периода времени, мы используем понятия «контрацепция» и «контроль рождаемости» взаимозаменяемо.

— Так вот, существуют настоящие контрацептивы: кондомы, диафрагмы и спермициды предотвращают зачатие, просто препятствуя доступу сперматозоидов к яйцеклетке или убивая их до того, как они её достигнут. И, конечно же, хирургическая стерилицазия мужчины или женщины также предотвращает зачатие, равно как и воздержание. Также это делает календарный метод, если вы очень осторожны и вам сопутствует удача.

— Но самый распространённый метод… скажем так, планирования семьи — это ничто из вышеперечисленного. Это так называемые противозачаточные пилюли — или пластыри, импланты и так далее с таким же принципом действия.

— Противозачаточные пилюли иногда предотвращают зачатие — это один из оказываемых ими эффектов. Но есть ещё и вторичный эффект: они препятствуют имплантации оплодотворённой яйцеклетки в матку. Если бы суд решил, что жизнь начинается в момент зачатия, то ему пришлось бы признать, что противозачаточные пилюли убивают эту жизнь, лишая её обычных средств продолжения существования, к которым она получает доступ путём имплантации в матку.

— Но американцы любят противозачаточные пилюли и похожие средства, которые заставляют стенку матки твердеть так, что эмбрион не может в неё внедриться. Первые такие пилюли появились на рынке в 1960 году, и с тех пор они непрерывно совершенствуются, так что сейчас у них практически нет побочных эффектов. Но политически консервативной стране — а наша определённо стала такой, когда Овальный кабинет занял Пэт Бюькенен — которая с одной стороны желала сакрализировать нерождённую жизнь, а с другой — не хотела отказываться от удобств противозачаточных пилюль, требовалось такое определение, согласно которому эта самая жизнь, как и личность, появлялась бы после зачатия, чтобы те случаи, когда противозачаточная пилюля препятствует имплантации, а не зачатию, не были равносильны убийству.

— И в «Литтлер против Карви» суд сделал именно это, верно?

— Да. — У Неруды были собственные графические материалы, и они сейчас появились на телестене. — Верховный Суд Соединённых Штатов постановил, что личность появляется, когда происходит индивидуализация. В течение примерно четырнадцати дней после зачатия оплодотворённая яйцеклетка может разделиться на два или больше идентичных близнеца; в сущности, идентичные близнецы по-научному называются монозиготными, потому что они формируются из одной зиготы — одной клетки, образованной слиянием двух гамет. Так вот, пока эмбрион всё ещё имеет шансы стать несколькими людьми — такова была аргументация — он не может быть признан индивидуумом, обладающим личностью. Понимаете?

Я определённо понимал, однако, судя по виду Карен, до неё ещё пока не дошло.

— Итак, — сказала Лопес, — согласно действующему законодательству личность является личностью только в том случае, если она является лишь одной личностью, верно.

Я увидел, как отреагировал на это Дешон; его брови поползли к бритой макушке. Такого финта с их стороны мы вообще не предвидели — это было чертовски умно.

— Именно так, — сказала Неруда. — С юридической точки зрения вы получаете права личности как только становитесь одним, и только одним индивидуумом.

Лопес перешла через «колодец» и остановилась у загородки присяжных.

— Итак, профессор Неруда, в соответствии с вашим юридическим опытом, какое это имеет значение для рассматриваемого дела?

Неруда развела руками.

— Разве это не очевидно? Карен Бесарян — или, простите; здесь будет более уместна её девичья фамилия. Карен Коэн не стала личностью в тот день, когда была зачата — она родилась в мае 1960, так что это произошло где-то в августе 1959. Она стала личностью пятнадцатью днями спустя, когда её эмбрион потерял возможность стать несколькими разными людьми.

Лопес посмотрела на присяжных, чтобы убедиться, что они следят за мыслью.

— Да, профессор, — сказала она. — Продолжайте.

Неруда улыбнулась; наступала кульминация её выступления.

— И, поскольку индивидуализация — это часть юридического определения личности, Карен — теперь уже Карен Бесарян — по-видимому, перестала быть личностью в глазах закона не в тот день, когда её тело умерло на Луне, но в тот более ранний день, когда её разум отсканировали и была создана его копия. Та личность, которой была Карен Бесарян, юридически оказалась возвращена в статус эмбриона возрастом меньше пятнадцати дней; она потеряла свои права личности в момент, когда перестала быть единственным уникальным организмом. Понимаете? Уникальная юридическая сущность, известная как Карен Синтия Бесарян, прекратила существовать в момент завершения сканирования. И, разумеется, когда личность исчезает, она исчезает насовсем.