— Еще до обеда исправлю, — бодро пообещал колдун, перебирая цепи на шее. — Кстати, недурно было бы перекусить.

— Проснутся бабы, прикажу тебе что-нибудь принести.

— Благодарю, — Эмруозос присел на камень и глянул на меня сквозь чуть потекшие ресницы. — Дорогой лорд Либен, могу я вам э-э, кое-что предложить?

— Не можешь. Не возбуждаешь, — буркнул я. — Я только баб конопачу.

— Я тоже предпочитаю девушек, — с неожиданной обидой заметил колдун. — Неужели вам, человеку сильному, благородного происхождения, доставляет удовольствие смеяться над созданием столь слабым и нерешительным? Да, боги не создали меня бойцом, и путь мой усеян страданиями и унижениями. Образованного и тонкого человека так легко сломать…

— Подбери сопли, человек. И так тошно…

— Именно, — он печально поправил украшения. — Я как раз хотел предложить вам предпринять сугубо философский опыт.

— Это еще в какую дырку?

— Не вульгаризируйте, лорд Либен. Вы, несомненно, весьма отважный и смелый человек, но к тому же умеете думать. Суть философского опыта — лишь принятие некого умозрительного предположения…

— Валяй. Принимай.

— Что будет, если мы больше не увидим короля? — шепотом спросил колдун.

— Мы его увидим.

— Несомненно, мы еще долго пробудем с королем, — звезды в этом категоричны. Но что будет, если Эшенба вдруг исчезнет? Вы будете претендовать на его место и трон? Положение и сложившиеся обстоятельства вам позволяют…

Я не скрыл изумления:

— Ты спятил, звездочет? Видел я тот трон в Цитадели, — лавка гребца на «Сопляке» и то удобнее.

— Но ваше происхождение… При известном стечении обстоятельств…

Я сгреб его за ворот:

— Осторожнее, милорд мудрец. Нам еще нужна твоя мягколобая голова. Соберись, приведи мыслишки в порядок. Король весьма расстроится, увидев, что ты окончательно обезумел.

— Понял-понял, — Эмруозос уцепился за мое запястье. — Отпустите, милорд, я веду лишь сугубо философское исследование.

Я его хорошенько встряхнул и отпустил:

— Если король исчезнет, я дам тебе пинка и отпущу на все четыре стороны. Если по дороге не обделаешься от страха до смерти, вернешься в мягкие постельки Глора. Сам я с парнями, — если их уцелеет достаточно для того, чтобы грести, — сяду на «Сопляка» и покину Северный берег. Но всё эти несбыточные планы, — отнюдь не философия, а просто бабские фантазии. Потому что послезавтра я запихну тебя в фургон и мы покатим к королю.

— Без сомнения, я уловил основную вашу идею, милорд, — колдун задумчиво пожевал пухлыми губами. — Но есть же альтернатива. Если размышлять в исключительно философском плане. Сколько гребцов нужно на драккар?

Он откровенно глянул на бухту, и я ухмыльнулся:

— Философия здесь не поможет. Примени самую элементарную логику, — когда король тебя поймает, будет хуже. Ты наверняка способен представить, насколько хуже.

— Серьезный довод. Но вас-то, Либен, не так уж легко поймать.

— Я не собираюсь бежать.

— Не понимаю, — печально признался Эмруозос. — Король нас всех рано или поздно убьет. Возможно, вас придушит в числе последних, но все равно…

Я пожал плечами:

— Разве не эту данность я втолковывал одному мудрецу по пути сюда?

— Так какого дерьма… — колдун сдержал свое возмущение. — Отчего же, вы, милорд, не желаете испытать счастье? Звезды уверяют, что шанс имеется…

— Ты рисовал мою судьбу?

— Пока я сосредоточился на своей, — признался Эмруозос. — Не все так плохо. Если судить по Птичьей Косточке и Персиковому Кресту…

— Воистину прославлен мудрец, разбирающийся в персиках. Кстати, что звезды предсказали астрологу перед его погружением в мешок? Или тогда, в Цитадели, мудрец пренебрег советом божественных светил?

— Темная Сестра обещала неожиданность, — без особого смущения пояснил Эмруозос. — Но я истолковал это как относящиеся к…

— К любовным утехам?

— Сглупил, — сознался колдун. — Всё было слишком спокойно, и это неоправданно усыпило мою бдительность. Значит, мы поедем к королю и бесславно сдохнем?

— Да.

— Да будет так. Истинная мудрость склоняется перед неизбежностью. Но позволено ли мне будет узнать, откуда такое упорство?

— Я обещал служить королю. Ты слыхал о такой вещи, как «честь»?

— Слыхал. Но предполагал, что сие понятие несет очевидные черты тех самых бабских фантазий. Куда больше, чем признанная в научных кругах философия.

Я засмеялся:

— Не пора ли тебе заняться делом, о достойнейший знаток персиков?

— Действительно, незачем время терять, — Эмруозос покрутил шеей, оттягивая грозди драгоценных ожерелий. — Демон их забери, трут-то как.

— Можешь пока снять побрякушки, но не вздумай растерять. Жратву скоро принесут. За дело, господин королевский колдун.

Я сидел в своей коморке, отлучаясь, лишь чтобы проверить часовых и колдуна, но все равно столкнулся с Жани. Она гуляла с обезьяним принцем в стороне, у верхней тропки, петляющей между кедров. Забавно, я пошел там специально, желая обогнуть берег, чтобы на них не наткнуться. Сворачивать было поздно:

— Милорд… — Жани потупилась.

— Гуляете? — пробормотал я, глядя исключительно на мальчишку. Кто-то зашил ему рукав рубашки, слишком свободные штаны где-то под мышками перетягивал обтрепанный ремешок с серебряной пряжкой. Дитя смотрело на меня, слегка прищурившись. Я на всякий случай глянул на его руки, — лапы были грязные, но пустые, никаких камней. — Гуляйте, чудесный воздух в лесу. Кстати, мальчику недурно было бы поправиться, ребра все равно торчат.

— Он хорошо ест, — прошептала Жани.

Стряхивая котенка, вообразившего меня деревом и успевшего добраться по штанине до бедра, я пытался понять, что не так с девчонкой. Сегодня на ней было мало краски. Припухшие глаза, — спала мало. И еще… краснеет она, что ли?

— А где эта… подружка твоя?

— Если милорд про колдуна, так тот сидит в подвале. Если про белобрысую крысу, — та валяется на подушках. Ей пришелся по нраву нутт.

— Ты, видимо, хорошо угощала, — пробормотал я.

Жани глянула с вызовом:

— Да, не люблю, когда мне мешают. Кроме того, девка наконец-то чувствует себя совершенно счастливой.

— А ты? Странно что тебя не отравляет липкое счастье. Ты, наверное, с год эту гадость жуешь.

Жани дернула плечом:

— Не жую. Слишком хочу жить. Достаточно растереть орех и смешать кашицу с духами. Начиняешь зверски вонять нуттом и люди смотрят на тебя, как на полную дохлятину.

— Не болтай, — я кивнул на мальчишку.

— Наплевать. Он не никому не скажет, да и писать не умеет. Хороший парень. Все бы такими были.

— Отличная мысль. Ладно, я пойду, — я направился к нижней тропинке.

— Либен, хочешь я отсосу?

Я заставил себя остановиться и повернулся к ней:

— Сдурела?

— Тебе понравилось, — Жани кусала губы. — Я чувствовала.

В этот миг я впервые подумал, а сколько же девочке лет?

— Тогда нам стоит отправиться прямиком в королевские комнаты. Там чужих глаз будет чуть меньше.

— О, милорд благоразумен и осторожен… — начала она, и осеклась. — Прости. Просто поцелуй меня еще раз. Пожалуйста.

Стволы кедров дурная защита: нас мог заметить и дозорный с утеса, и любой, кому придет в голову шляться по развалинам. Не знаю, почему я тогда просто не думал об этом. Шагнул, взял за подбородок, — в моих изуродованных пальцах лицо Жани казалось хрупким, кукольным. Но губы ответили по-взрослому. Я слышал лишь шелест кедровых крон и стук собственного сердца.

С трудом отстранив девочку, попятился. Мир не спешил к нам возвращаться. Птицы неуверенно начали щебетать, бухта вернула свой ровный рокот волн. Мальчишка смотрел туда, на волны и чаек, и лишь Снежок не спускал с нас любопытных глазенок.

Я махнул рукой и быстро пошел вниз.

Мы встретились после обеда. Жани несла блюдо с остатками риса на кухню. Проходя мимо меня, шепнула: