Видят боги, что-то у меня одни бабы на уме. После дела нам придётся срочно сматываться. Если говорят правду о том, как ценит лорд Адальберт своего астролога, шум поднимется изрядный.

— Живут люди, — заметил Рыбоед, отмахиваясь от мошкары. — Сейчас уже по домам расползлись, позёвывают, жён по заду похлопывают.

— Ты вчера тоже похлопывал, — заметил Лесли.

— Так то шлюху. Жену, её же хлопнешь, и там всё трясётся, трясётся…

Парни покосились на меня. Надо думать, вспомнили, что я тоже был женат.

— О деле думайте, — напомнил я. — И слушайте. Наведёт стражу наш местный приятель, тогда нав будем по задницам хлопать.

Парни, ухмыляясь, глянули на мутную воду канала. Разом вспомнилась песенка, ныне модная в столичных тавернах. Пелось там об одном крепком герое Севера, вернувшемся из-за океана. Боец на радостях крепко поддал, а глупая неопытная нава вознамерилась утащить его в канал. Герой оказался покрепче и тут же, на берегу, обошелся с рыбохвостой красавицей сурово. Не выдержав геройского напора, нава принялась взывать к помощи подруг и родственниц. В общем, навы лезли на берег одна за другой, и со всеми разошедшийся герой обходился круто. Судя по количеству куплетов и детальным подробностям, сочинял песенку совершенно изнемогший от воздержания поэт.

В тишине звон мошкары стал слышнее. За каналом звонко залаяла и умолкла собака.

— Не нарваться бы, — озабоченно сказал Лесли.

— В Цитадели собак не держат. Лорд Адальберт запретил, — псы от дум своим гавканьем отвлекают, — пояснил я. — Есть парочка псов у дам, но те зверьки размером чуть побольше мухи и крепко спят на подушечках.

— Я в детстве тоже собаку хотел, — ни с того, ни с сего сообщил Рыбоед. — Даже деньги копить начал.

Я пожал плечами. Собака в наших краях скорее роскошь. Средненький пёс стоит, как хорошая лошадь, да и жалко его будет, когда дарки утащат. Дальше на севере, за горами, вроде новые породы выводят, — покрупнее и поумнее. Чуть ли не боевые псы. В глубине Жёлтого берега тоже разумных и полезных собак можно увидеть. Их там с шакалами скрещивают. Но, что с дальнего Юга пса везти, что с земель Ворона, — забава для богатых. Рыбоед наверняка о нашем местном чудище мечтал, — короткошёрстом, кривоногом и трусливом.

— Зачем тебе, Рыбоеду, собака? Уж заводи кошку городскую. Модный зверёк, и вложение денег хорошее. К тому же, сможете с ним на пару чернопёрку жрать, — прошептал Лесли.

Рыбоед не обиделся:

— Собаки тоже рыбу любят. А этих новых кошек я не видел. Только диких. Тех заводить не с руки. Вон, Борода, бедняга, попробовал…

Парни тихо засмеялись. Я яростно махнул рукой, — кто-то пробирался через тростник.

— Не могу я, — бывший стражник показал на свои толстые колени. — Прихватило. Не гнутся ноги вовсе. Я ж не отказываюсь. Но вот такая беда приключилась.

Я молчал.

— А он, значит, вместо тебя пойдёт? — угрюмо спросил Рыбоед.

— Он толковый, — поспешно заверил стражник. — Про лодочку знает. Молодой, раз-два и там…

Новый проводник стоял за спиной стражника и улыбался. Лет семнадцать, коренастый, крепкий. Вот только запах нутта чувствовался за пять шагов.

— Мы на тебя, старого служаку, надеялись, — сказал Лесли, быстро оглянувшись на меня. — Ты местный, не один год в Цитадели стражу нёс.

— Не могу я, — горестно закачал головой бывший стражник. — Рад бы, да никак не могу. Ноги вот…

Ему бы не на ноги, а на голову жаловаться. Тупая у него башка.

На стражника меня вывели через десятые руки. Кто мы такие, он не знал, вот и рискнул попробовать кинуть, соскочить с дела. Струсил в последний момент, подставил дурачка вместо себя. Вдвойне болван, — уж не приходил бы тогда. Жадность подвела, часть денег решил себе законно оставить. Хорошо, что понятия не имел, зачем мы в Цитадель лезем. Думал, обычные «деловые», воры.

Я молча поправил пояс. Парни поняли. Рыбоед вздохнул:

— Ладно, молодой пойдёт, так молодой. С деньгами-то как разбираться будем?

— Вот, — часть верну, — бывший стражник поспешно вынул тощий кошель. — Остальное парнишке передал. Он подешевле взять согласился.

Молодой парень, улыбаясь, кивнул. Понятно, ему серебро ни к чему, — у таких единственная ценность — орешки дурманные.

Рыбоед забрал кошель:

— Ладно, вали отсюда, безногий. Стражу-то хоть с собой не привели? Давай-ка, глянем…

Они вместе шагнули в тростники, через мгновение послышался сдавленный стон. Молодой проводник с недоумением обернулся.

— Сейчас вернутся, и пойдём, — успокоил я. — Тебя как зовут?

— Меня Колом кличут. А вы из чьих будете? Атаховы или Хенковы? Я «деловых» многих знаю.

— После дела поговорим. Если парень ловкий, чего в компанию не взять, если доверие заслужишь.

Кол сплюнул липкую слюну и заверил:

— Ловчей меня не найдёте. Я в Цитадели на конюшнях помогал. Как свои пять пальцев. И ножичком играть умею. А вы из чьих будете?

Я понял, что лучше его сразу оставить. Пусть на дне канала на пару со старым козлом колени лечат. Вот только лодка…

К лодке Кол нас всё-таки вывел, хотя пару раз крепко задумывался, куда и зачем мы идём. Вчетвером мы в лодочке едва поместились. Сплетённые из тростника борта лишь на палец возвышались над водой. Грести почти не пришлось, добрались до моста, там, цепляясь за решётку, медленно двигали лягушачье судёнышко. Над нами распростерлась широкая тень. Простучали копыта, — был слышен неразборчивый разговор стражников и прибывшего гонца. Мы удерживали лодку, вцепившись в скользкие прутья решётки, перегораживающей канал. Течение толкало в борт, — парни даже беззвучно ругаться опасались, вода грозила хлынуть внутрь. Лишь Кол давился едва сдерживаемыми смешками, парнишке было очень весело.

Наконец, я коснулся осклизлого камня. Кол шлёпнул ладонью по опоре:

— Вот здесь. Я ещё мальчонкой…

— Заткнись! — прошипел Лесли.

— Не верите? — оскорбился проводник. — Видят боги, я здесь ещё несмышленышем…

— Потом расскажешь, — мягко сказал я. — Лезь, ты здесь главный.

Мне пришлось и подсаживать, — парень всё ещё что-то бормотал, к счастью, едва слышно. От запаха нутта меня начало мутить. Лучше повеситься, чем такое дерьмо жрать. Эх, Жани, мозги твои в жёлтой кашице давно утонули…

Уступ оказался достаточно широк, затем нашлась щель, — поднялись, как по лестнице. Фундамент, должно быть, не ремонтировали со времён Береговой войны.

Теперь нас могли заметить, только по пояс свесившись с башни, или с противоположного берега канала. И там, и там в такую пору едва ли мог оказаться кто-то столь любознательный.

— Верёвку-то не забыли? — деловито спросил Кол и сплюнул прямо на стену.

Забрасывать «кошку» не пришлось. Мы поддержали Кола, он закрепил верёвку в знакомой расщелине, и мы быстро преодолели гладкий участок. Сорваться в воду попытался сам Кол, но Рыбоед был начеку.

— Рубаху… ворот, — обеспокоенно забормотал наш проводник.

— Я тебе новую куплю, — посулил Рыбоед. — С меня пиво и рубаха, брат.

— Синюю купишь? — заинтересовался Кол.

— Почему не купить? Синюю, так синюю. И к девкам пойдём…

— Не, к девкам ты сам, — забормотал Кол, — с его губ тянулись бесконечные клейкие нити. Видимо, он с самого начала держал за щекой пару орешков, и теперь его начало разбирать.

— Наверх, брат, пойдём, — прошептал я. — Здесь разве место разговоры разговаривать?

— Наверх? — изумился проводник. Судя по всему, нутт вознёс его уже над всей Цитаделью.

Кое-как мы проползли остаток стены и замерли между зубцами.

— Нет никого, — на Кола снизошло некоторое просветление. — Пошли, вон там спуск. Прямиком к задней стене арсенала…

Благополучно покинув стену, мы оказались в густой тени внутренних построек. Кол вёл уверенно и быстро, словно Цитадель уже полностью вымерла.

— Вам к Орлиной надо? Хорошее место, богатое…

— Да постой ты! — я ухватил его за плечо.