Ну, не вся, конечно… Кто-то просто спит. А кто-то возмущается, что в его тачку влезло нечто чужое, чего он не заказывав чего нет в программе, что прервало ему приятный интерактив.

Но есть и другие – кто удивляется необычному, кто смотрит и записывает, и тоже пробивается сквозь пелену. И пересылает запись дальше…

Однако главная мысль, владевшая мной сейчас, касалась совсем другого. Тормоз! Она совершенно права! Как же я мог не заметить, что происходит! Голос Малютки Джона и его драчливые ухватки, передавшиеся мне во время ночных столкновений. Проснувшийся во мне монах Тук, который не разрешил разрушить веру Жигана. И наконец, Робин, вылетевший из кокона моих прогнивших принципов и сомнений во время беседы с Чарли. Спрятанные до времени, не востребованные жизнью части моего «я», когда-то они потихоньку выбрались в мир виртуальными куклами, чтобы теперь вернуться и снова собраться в одном доме.

Но у этого дома есть четвертый угол, в этом квартете есть четвертый инструмент. Как я мог забыть флейту, забыть ту девочку, которая собрала вместе Железного Дровосека, Страшилу и Льва! Ее лицо на Луне, ее незаконченная сказка – как я мог поверить, что ее больше нет?! Тормоз, да и только.

Я быстро открыл окошко аськи рядом с диоксидной мандалой, и набрал адрес Мэриан. Поиск узла…

Что ж, теперь можно и подождать. Разноцветный ковер диоксида уменьшался – в углах окошка появилось черное незанятое поле, картинка продолжала стягиваться в центр. Узел найден… редирект… поиск следующего узла…

Я ошутил, как болят плечи и шея и как легкая судорога пробегает по правой кисти, вцепившейся в мышь. Холодный порыв ветра из окон чердака заставил меня вздрогнуть. Я подошел к одной из бойниц. На улице начался дождь. Узел найден… редирект… поиск следующего узла…

Пригнувшись и высунув голову как можно дальше наружу, я подставил лицо холодным каплям. Каждая капля вызывала внутри, в темноте закрытых глаз тихую, прохладную вспышку света, смывая усталость и возврашая меня куда-то, где я не был так давно, что даже забыл, что был там. Узел найден… установка канала связи…

С мокрой головой я стоял у бойницы и глядел на город. В утренних сумерках сквозь стрелы дождя были еще видны кое-где яркие пятна вывесок и реклам, но ливень вдарил сильнее, и густая хрустальная занавесь воды скрыла от меня все. Некоторое время я слушал, как капли барабанят по подоконникам, а потом начал потихоньку напевать под этот неровный ритм одну из любимых песен молодости: дождь выстроил стены воды, он запер двери в домах, он прятал чьи-то следы..

Когда я обернулся к экрану «соньки», мандала уже превратилась в небольшой узелок на черном фоне. Мелькнули в последний раз красный, зеленый и желтый обручи, и в центре остался только маленький белый кружок. Канал связи установлен.

– Ну привет, тормоз.

Я открыл рот – и ничего не смог произнести в ответ. А что я, собственно, собирался сказать? И главное, кому…

– Чего молчишь-то? A-а, ты опять испугался, что тебе подсунули какою- нибудь клоуна? Собственное электронное отражение, да? Ангел-хранитель и стукач-отовар в одном виртуальном лице, ужас! Правильно-правильно, молчи. Ты всегда был трусливым мальчиком. Иногда, правда, тебя зарубало на что-нибудь эдакое… Но не часто, согласись. Тебя надо разозлить, отобрать любимые игрушки, чтоб больше нечего было терять. Тогда только ты начинаешь чесаться.

– Чья бы корова мычала, – пробурчал наконец я.

– Ого! Это что значит?

– А то. Если я такой многопедальный конь, что даже не понять, какая педаль у меня в голове главная, стало быть, и мой зазеркальный ангел-дублер тоже должен быть… уродом в своем роде, так? И ему, как отражению, тоже должно быть непросто принимать некоторые решения. Но если я в конце концов договариваюсь сам с собой и делаю некий неожиданный шаг, значит, он гоже может сделать что-то такое… со своей стороны, верно?

– Угу. Только еще не известно, кто раньше.

– Э-э… В каком смысле?

На том конце раздался знакомый звонкий смсх:

– Ладно-ладно, будем скромнее! Тем более что для ангела нет хуже оскорбления, чем «белая ворона». Так что беру свои наезды назад, а то ты совсем скуксишься. Позвонил хоть, и то хорошо. Я уж думала, не позвонишь. А ты оказался в этот раз смелым мальчиком. Впрочем, ты ведь исключительно из эгоистических соображений звонишь, правда же, мерзавец? Просто сказку хочешь дослушать.

– Ну-у, вообше-то…

– Знаю-знаю, не оправдывайся! Черт с тобой, слушай.

А вот и самый конец истории о Голосе, который жил в проводах телефонной сети, и искал себе Постоянный Носитель, и даже как будто нашел – но неожиданное знакомство, переросшее в долгую дружбу, изменило его планы. Мы уже рассказали, как благотворно влияло общение с Голосом на его собеседницу, которая из незаметной, застенчивой золушки превратилась в яркую и образованную принцессу с целой свитой друзей и поклонников. Но ни она, ни даже сам Голос не знали, что их телефонная дружба влияет и на него. И влияет совсем не так, как хотелось бы.

В одно прекрасное утро Голос, следуя давнему уговору, позвонил своей собеседнице, чтобы разбудить ее – и сразу заметил, что звучит она в этот день как-то по-новому. А она бросилась рассказывать, как повстречала вчера одного замечательного человека, и какие чудесные цветы он ей подарил… Еще не дослушав ее рассказ до конца, Голос понял: произошло то, что и должно было когда-нибудь произойти. И теперь ему пора уходить, поскольку он сделал свое дело, и дольше оставаться здесь незачем.

Девушка между тем вышла с трубкой на балкон, продолжая рассказывать. что замечательный человек приедет за ней с минуты на минуту, и они отправятся в гости к знакомому, известному художнику. «А вот и он!» – воскликнула она радостно. Видимо, увидала машину, подъезжавшую к дому.

«Ну и ладно» – подумал Голос. Он начал прощаться с девушкой, и вдруг обнаружил…

… что ему некуда идти!

Он больше не слышал других телефонов! Это было примерно так же, как тогда на вокзале, когда Голос отрезало от всего мира в будке сломанного автомата. Но сегодня все обстояло гораздо хуже. Провода не были порваны ветром. Это он больше не был тем Голосом, который свободно по ним путешествовал!

А ведь он замечал нечто подозрительное и раньше, но не придавал значения этим сбоям – слишком занят был разговорами с девушкой и устройством ее компании. И только сейчас все выстроилось в очевидную цепь. Сначала он ограничился государством и не заметил, как быстро лишился доступа к телефонам других стран. Затем, подбирая друзей и подруг для своей собеседницы, он сконцентрировался в сети одного города, в трех АТС одного района… Вероятно, еше вчера он мог дотянуться до телефонов сотен людей. Но он больше не общался с сотнями людей, и сегодня он оказался голосом, звучащим только в одной трубке.

Он больше не был Голосом!!!

Он был теперь незнакомцем, высоким и симпатичным, и даже не незнакомцем вовсе – на локте у него была родинка, в детстве – желтуха, он добавлял майонез во все остальные блюда, а очки никогда не сидели прямо на его переносице, чуть искривленной в молодости на боксе. Он стал вполне узнаваемым человеком, старым добрым приятелем…

Но человек этот существовал только в воображении девушки, которая сейчас говорила, нетерпеливо грызя каблучком туфли балконный порог: «Ну все-все, я бегу открывать, счастливо! Я позвоню тебе вечером!..» А он, слышавший миллиарды людских историй, уже знал, что вряд ли она позвонит так скоро, разве что через месяц или через полгода, когда… Но он- то не мог прожить даже дня, не разговаривая! И тысячи разговоров, начинающихся и кончающихся в эту минуту в мировой телефонной сети, были ему теперь недоступны.

«Ну счастливо!» – сказала она еще раз и занесла руку с трубкой над аппаратом, чтобы дать отбой. Он уже не мог рассказать ей, кто он на самом деле и что с ним случится, если она это сделает. Она все равно не поверила бы ему сейчас. Он вспомнил историю с нью-йоркским банкиром, но сразу прогнал эту вредную мысль прочь – он давно зарекся повторять такие вещи с людьми. К тому же его принцесса была совсем непохожа на того пьяницу…