— Убираемся за пределы города. Найди укромное местечко.

Кемпер исчезает из вида и медленно взмывает вверх. Клара вонзает в запястье пленницы инъектор. Работа грубая, но эффективная. Спустя пару минут средство начинает действовать и янки открывает глаза:

— Кто… Что…

— Добрый вечер, мисс.

Она скашивает глаза, вздрагивает. Потом бормочет что-то непонятное, но вскоре я соображаю — ругается. Эх, куда им до русского мата!

— Хватит, мисс. Давайте конкретно — почему вы напали на нас.

Девчонка, точнее, молодая женщина отворачивается. И натыкается взглядом на развороченное плечо. Ахает, а я киваю Кларе:

— Препарат номер шестнадцать.

Это сыворотка правды. Бить женщину как то не в моих правилах. А эта, судя по эмоциям, идейная. Короткое, почти неуловимое шипение, а меня начинает трясти. Вот же… Нет, точно надо поработать над боевой формой… Таймер пищит. Всё. Лекарство действует…

…Как я и думал, подвела нас моя самонадеянность. Номера на кемпере хоть и липовые, зато российские. Америкосы срисовали нас в Диснейленде и решили в очередной раз надавить на нашего президента. Украсть, отправить в тюрьму, где из меня выбьют нужные в данный момент янки признания. Всё, как обычно. Учитывая очередной виток обострения шовинизма и приближающуюся угрозу дефолта США. Срисовав роскошный кемпер, посчитали, что я богат, следовательно, приближен к президенту Федерации. А значит, есть возможность надавить на правительство. Я, конечно, видал идиотов, особенно, в последнее время, после введения ЕГЭ вместо нормального обучения. Помню, один высокопоставленный менеджер в очень большой компании мне долго доказывал, что Сталинград пробыл в блокаде два года, но немцы так его и не взяли. Но тут вообще клинический случай — янки даже не удосужились пробить мою персону по базе данных. Просто увидели российские номера, и обрадовались. А ведь могли бы для порядка поинтересоваться, каким образом это транспортное средство очутилось в этой стране. На каком пароме или яхте… Или они уж вообще никого ни во что не ставят…

— Что с ней делать?

Аватара спокойно смотрит на прикованное к дивану тело. Морщусь:

— Высота?

— Двенадцать тысяч метров, скорость два маха.

— Пусть водитель зависнет, и выбрось её за борт.

Клара кивает, спустя минуту хлопает шлюз, выращенный ро-частицами специально для этого случая. Девушка возвращается:

— Готово, босс.

Лиэй хлопает своими ресницами, ошарашенно глядя то на меня, то на аватару:

— Так просто?

Машу рукой:

— Понимаешь, дочка, это — не люди. Это — существа. Так что не переживай и не волнуйся. Лучше ложись спать. Завтра у нас последний день отдыха. И я опять хочу кое-кого повидать.

Девочка послушно кивает, уходит за занавеску, где находится её кровать. Клара отходит к окну, а кемпер плавно спускается вниз, зависая в полусотне метров над океаном. Нас не видно, и риск, что на нас наткнётся какой-нибудь самолёт, нам не нужен. Ну а на столь низкой высоте никто не летает. И волнам нас не достать. Если же пройдёт корабль, то водитель уберёт машину в сторону. В чём преимущество киберов — они не устают, не спят, и не ошибаются…

…Яркое ласковое солнце. Белоснежный чистый песок, многочисленные люди, шезлонги, покрывала, зонтики. Типичный пляж. Мы с Лиэй купаемся. Она в скромном купальнике, я в плавках, поодаль, в шезлонге — Клара с коктейлем в руках и широкополой соломенной шляпе на голове. На её глазах — большие солнечные очки. Ну а мы с дочерью расслабляемся. Неудивительно, что Лиэй не умеет плавать, поэтому я учу её нехитрым движениям. Держу за руки, она распласталась в солёной воде океана, бьёт ножками, вздымая облако брызг, играющих искрами в солнечных лучах. Девочке весело, и она смеётся от души. Да и мне хорошо и спокойно, хотя я жду определённого часа, когда здесь должен появиться интересующий меня объект. Наконец Лиэй устаёт, и мы выбираемся на берег, располагаясь на пушистом покрывале, где дочка вытягивается, а я вытираю её полотенцем, которым потом прикрываю её, чтобы не сгорела. Сам располагаюсь рядом, попивая холодный сок из сумки-холодильника. Кемпер стоит на стоянке, и до него недалеко. Минут десять ходьбы. Как же хорошо. Разноязыкая речь, тела всех цветов — чёрные, жёлтые, белые, в смысле — бронзовые или красные. Неподалёку парочка лошадинообразных англичанок или австралиек мажутся кремом то ли для, то ли от загара. Чуть дальше семья китайцев, что легко определяется по шипящей речи, что-то бурно обсуждает, тыкая пальцами вокруг. Чу! Они мгновенно смолкают. Ещё бы! На пляже появляются японцы, с их характерно оттопыренными ушами. Да, сыны Ямато внушили всем своим восточным соседям почтительный страх на века. Они удивлённо таращатся на белоснежные волосы Лиэй, рассыпавшиеся по полотенцу, но молчат — моя фигура внушает им почтение. Клара меняет позу в своём шезлонге, потягиваясь с грацией дикой пантеры, и узкоглазые парни сглатывают слюну. Чувствую их зависть ко мне. Ещё бы — аватара очень красива! Особенно, на их взгляд… Мы переглядываемся, и я едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться в голос. Ну их! Где там ожидаемый объект? Уже время… Опаньки! На ловца и зверь бежит! Как обычно принято у этих кинозвёзд — обслуживающие, прислуживающие, подтирающие и подъедающие. Но меня интересуют не они, а скромно выглядящая рыжеволосая, не очень страшная, можно сказать, даже красивая для американки молодая женщина со спортивной фигурой бывшей пловчихи. Она бросает на галдящую толпу, сопровождающую очередную кинодиву, злой досадливый взгляд, и поморщившись, устраивается в свободном шезлонге по соседству с нами. Ставит свою сумку на песок, достаёт оттуда бутылку минералки и делает глоток, затем снимает с себя лёгкий сарафан и, одев извлечённую из сумки панаму, прикрывает глаза. Я чуть трогаю дочку за плечико, транслирую мысль:

— Видишь?

Девочка кивает, потом выдаёт:

— Ну и страшная же она…

— Угу. Приготовься к развесистой клюкве и длинной лапше.

Лиэй округляет глаза — этих выражений она понять не может. На планете Древних аналогов просто нет. А я встаю и подхожу к даме:

— Добрый день, мисс Джейн.

Та досадливо меряет меня взглядом, вздыхает:

— Что вам угодно, сэр?

…Ну, да. Всё правильно. Та бывшая секретарша Госдепа США, ставшая единицей измерения тупости…

— Простите, мисс, но вы понравились моей дочери. Она хочет с вами познакомиться.

…Неожиданный вариант. Во всяком случае, для неё. Молодая женщина пытается справиться с эмоциями, но у неё это не слишком получается, а я радуюсь своим способностям эмпата.

— Откуда вы, сэр? У вас интересный акцент.

— Я? Русский, мэм.

— Русский?!

Дама испугана не на шутку.

— А что такого? Вы не волнуйтесь. Мой домашний медведь спит в берлоге, водка заморожена в холодильнике, а ватник и ушанку я одеваю только на Родине.

Джейн сглатывает, потом выдавливает:

— Это — шутка, надеюсь?

— Клара.

Негромко произношу я, и аватара неслышно подходит к нам и подаёт американке обыкновенный фотоальбом. А там… Вот уж действительно — слава технологиям! Куда там фотошопу до логгеров Острова. Не зря мы долго смеялись, когда получили результат монтажа. Я с крупнокалиберной снайперкой, поставив ногу на убитого мамонта, в шикарном ватнике и шапке-ушанке с красной звездой и развязанными клапанами. Лиэй верхом на медведе, Клара в запряжённых неграми нартах. Словом, развесистая клюква и самая длинная лапша в мире.

— Мои охотничьи трофеи, мэм. Моя гордость!

Переворачиваю страницу, и вот я в плетёном кресле, а на заднем фоне чучела голов. Человеческих, кстати, вделанные в стену:

— Черчилль, мэм. Буш. Никсон. А это — Пол Пот. Это какие то нацисты. Уже не помню. Но, думаю, это вам не слишком интересно. Здесь куда интереснее.

Снова переворачиваем страницу — глаза бывшей секретарши сейчас вылезут из орбит. На фото — снова я и Лиэй. Девочка в маскировочном костюме, с лёгким автоматом в руках, гордо поставила ногу на труп американского пехотинца.