СЫН. Что тут странного?
ОТЕЦ. То, что все мы так или иначе связаны с ресторанным бизнесом… Ты и сейчас там работаешь?
РАДКА. Нет, слава богу.
ОТЕЦ. И я тоже… Ваше здоровье! А вот он все еще работает… Завтра ты работаешь?
СЫН. Во всяком случае, я туда иду.
ОТЕЦ. А нам ходить никуда не надо, правда?
РАДКА. Да, завтра высплюсь как следует.
ОТЕЦ. А я, хоть и не работаю уже много лет, по-прежнему просыпаюсь каждое утро в половине пятого — и вдруг вспоминаю, что идти-то мне некуда…
РАДКА. И что ты тогда делаешь?
ОТЕЦ. Ну, мне есть чем заняться… Я начал писать мемуары.
РАДКА. Да?
ОТЕЦ. Да.
СЫН. И о чем ты пишешь?
ОТЕЦ. О своей жизни.
СЫН. А, о своей жизни?
ОТЕЦ. Разумеется, о своей.
СЫН. О своей… И как же ты их назовешь?
ОТЕЦ. «Сорок лет в ресторанном бизнесе».
СЫН. И много у тебя уже написано?
ОТЕЦ. Много. Я начал разбирать свои заметки и написал, по-моему, восемь страниц. Все это не так просто! Начинаешь задумываться и теряешь нить. Нужно отобрать главное.
СЫН. И какова же тема?
ОТЕЦ. Я собираюсь проследить свою жизнь, год за годом в обратном порядке.
СЫН. Тебе нужна тема. Неужели ты пишешь без темы? «Как достойно прожить в невыносимых условиях».
ОТЕЦ. Моя жизнь не была невыносимой. С чего ты взял?
СЫН. Неужели…
ОТЕЦ (РАДКЕ). Так, значит, когда вы с Эриком познакомились, ты работала в ресторане?
СЫН. Она работала в баре одного ресторана, где нелегально продавали спиртное. Я пришел туда с другой девушкой, и та девчонка начала флиртовать с африканцем, владельцем заведения — таким здоровенным кенийцем, — и тогда за стойкой я увидел Радку.
РАДКА. Я не могла понять, пьяный ты или ненормальный. Я и сейчас этого не понимаю. Хотя пить ты бросил… Потом мы жили у меня несколько недель, да? Ты же у меня остался?
СЫН. Да.
ОТЕЦ. Но теперь ты уже не работаешь в баре.
СЫН. Нет, теперь она поднялась, ведь так?
ОТЕЦ. И чем же ты занимаешься?
РАДКА. Пою.
ОТЕЦ. Поешь?
РАДКА. Да… Вроде того.
ОТЕЦ. И сколько же тебе лет?
РАДКА. Двадцать четыре.
ОТЕЦ. Двадцать четыре? Всего-навсего?
РАДКА. А что, ты бы дал больше? Это из-за косметики. И еще — усталость.
ОТЕЦ. Нет, я совершенно не в том смысле…
РАДКА. Нет-нет, именно в том.
СЫН. В ту ночь, когда я встретил Радку, мы с той девчонкой как раз пытались ограбить одного негра. Она должна была его отвлечь, и пока бы они обжимались и трахались, я бы очистил его квартиру. Но все обломалось. Он заметил, что я роюсь в кармане его куртки, вскочил, заорал и схватил меня за ноги. Он был маленький, толстый и не очень молодой… Потому мы его и выбрали. Раньше все получалось спонтанно; выпьешь — и появляется пустота… А в этот раз я никак не мог решиться; я говорил себе: ну давай, врежь ему — и не решался… Не мог переступить черту… Не знаю, что случилось, но я сам себя стал сдерживать… Он вышвырнул меня на лестницу, и когда я уже валялся, он ударил меня по голове…
ОТЕЦ. Ты всегда был очень трусливым… Ты боишься всего. Может быть, все это от того, что, когда ты был маленьким, мы часто переезжали, и тебе ни с кем не удавалось как следует подружиться…
РАДКА. Да, он немного робок, я тоже это заметила.
ОТЕЦ. Слышал?.. Ведь в результате это он тебе врезал, а не ты ему, а?.. Ты что, слабак?.. Да, слабак.
СЫН. А я и не спорю. Что такого? Ну нет у меня воли.
ОТЕЦ. Я бы так жить не смог, я бы тогда сам себя презирал…
СЫН. Пока страх всегда был сильнее.
ОТЕЦ. По-моему, это отвратительно.
СЫН. Не пей больше, пожалуйста.
ОТЕЦ. Буду пить сколько захочу. Вино — мое.
СЫН. Нет, не будешь… Ты у меня дома.
ОТЕЦ. A какая разница… Я свою норму знаю… Бокальчик-другой вина — что с того? (РАДКЕ.) Скажи ему, чтобы он отвязался.
СЫН. Потом ты уже не остановишься.
ОТЕЦ. Я — не ты, слава богу. А что такого? Сидим, разговариваем…
СЫН. Я ненавижу, когда ты пьяный.
ОТЕЦ. Да не собираюсь я напиваться! Отвяжись. (Пауза. РАДКЕ.) Он никогда не знакомит меня со своими девушками — стыдится, и всегда он меня стыдился… А я просто хочу сказать, что очень рад с тобой познакомиться.
РАДКА. Спасибо, я тоже.
ОТЕЦ. Твое здоровье.
СЫН. Почему ты называешь ее моей девушкой?
РАДКА. Какая разница.
ОТЕЦ. За знакомство… Ваше здоровье!
СЫН. Вчера — нет, две недели назад — со мной опять случилось что-то подобное, даже еще хуже.
ОТЕЦ. Не хочу об этом слышать! (РАДКЕ.) Ну что, справилась с супом? Ты же ничего не съела.
РАДКА. Берегу силы для горячего… Давай поговорим еще о чем-нибудь — не о тебе.
ОТЕЦ. Выходит, я зря старался…
РАДКА. А мы бульон завтра съедим… Он же не испортится, правда?
ОТЕЦ. Что ж… Можно. Тогда завтра мне не придется идти в магазин — ты ведь наверняка не собирался туда идти? Ладно, пойду принесу горячее… Оно уже точно готово. (Смотрит на часы.) Уже час ночи… Представляете? А я ни капельки не устал.
СЫН. Нет, ты сядешь и выслушаешь.
ОТЕЦ. Что? Ты можешь помолчать — хоть немного?
РАДКА. А что случилось?
ОТЕЦ. Молчите… Слушайте… Дождь начинается… Хорошо… Дождь всегда действовал на меня успокаивающе.
СЫН. Я был на пляже…
ОТЕЦ (РАДКЕ). Хочешь еще вина? Пожалуйста. (СЫНУ.) Неужели нельзя несколько минут посидеть в тишине? Давайте просто послушаем дождь… Это так торжественно… Вы не представляете себе, как пусто и тихо у меня в доме… Почему бы нам не встречаться почаще? Мне будет чего ждать и о чем вспомнить.
СЫН. Ты закончил?
ОТЕЦ. Да. Теперь можешь говорить ты. Что ты хотел рассказать.
СЫН. Я был на пляже, на берегу такой маленькой бухты. Вода грязная. Дно илистое. Две недели назад, было тепло и душно… Кругом бегали дети… Я лег, хотел поспать, отвернулся и задремал… И тут мне послышалось, что кто-то зовет на помощь, вдруг я понял, что уже долго слышу этот крик — лежу и слушаю. Не обращаю внимания… Это был мальчик лет семи… стоит в воде, уже весь синий от холода, кричит: «Помогите!» Он звал на помощь, но я не решался…
ОТЕЦ. Только не говори, что из-за твоего безволия он утонул?
СЫН. Я не решался… Стоял и думал: если я брошусь в воду, может быть, страх отпустит, вытащу его, не успев ни о чем подумать. Я плохо плаваю… Я не мог…
ОТЕЦ. И что, неужели мальчик утонул? Ты что, не спас его?
СЫН. В воду прыгнула девушка и вытащила…
ОТЕЦ. Черт возьми, а если бы он действительно утонул? Что бы ты стал тогда делать?
СЫН. Откуда я знаю? Я бы не смог…
ОТЕЦ. Нет, ну откуда у меня такой удивительный сын — я тебя не понимаю. Я никогда не мог понять, как у меня может быть такой сын… Ладно, пойду принесу горячее, а то пережарится. (Идет к двери.)
РАДКА. Вы что, весь вечер собираетесь продолжать в том же духе? Тогда я лучше уйду.
СЫН. Я не знаю.
РАДКА. Меня уже тошнит от этого. Может, поговоришь со мной хоть чуть-чуть?
СЫН. О чем? О чем можно говорить, когда он здесь?
РАДКА. О чем угодно.
СЫН. Пожалуйста, не принимай на свой счет, не слушай… Главное, ничего не говори о нас, ничего. (Замечает в дверях ОТЦА.) Чего ты ждешь? Чаевых?
ОТЕЦ. Это от меня ее тошнит?
СЫН. Да. От нас обоих.
