— Но, дорогая, он что, и в обществе ведет себя так же?

— До сих пор ничего подобного не случалось, мама.

Пенни глупо хихикнула и, подойдя к Гарри, положила руку ему на плечо.

— Лучше сядьте, Гарри. Тогда вам будет гораздо удобнее пить чай, правда?

В глубине души Комптон смутно надеялся, что они поймут, но, услышав прозаическое замечание Пенелопы, понял, что ошибался.

— За что же вы просили прощения, мой мальчик? — спросила миссис Лайтфизер.

— За все глупости, которые я наболтал вашей дочери сегодня утром!

Пенелопа снова рассмеялась.

— Надеюсь, вы не воображаете, будто я поверила всем вашим россказням, Гарри? Мама, Гарри пытался внушить мне, будто он шпион, предает Англию и на самом деле его зовут не Гарри Комптон, а Петр… уж не помню, как дальше. По-моему, он называл фамилию какого-то танцора.

Старая дама сурово покачала головой:

— Вероятно, наш молодой человек немного переел, или же это последствия вчерашней драки.

Вконец расстроенный Комптон встал, мысленно отдавая должное проницательности Никиты Хрущева, — ослепление империалистов и в самом деле граничит с полной слепотой! Внезапно он почувствовал, что совершенно обессилел и в то же время успокоился. Неверие Пенелопы гарантировало неоценимую помощь в осуществлении его миссии, именно потому что девушка ни о чем не догадывалась. Ах, если бы только Багдасарьян не решил прикончить миссис Лайтфизер!.. Сообразив, что эту несчастную убьют, считая опасной, в то время как она ровно ничего не знает, Гарри пришел в ужас. В первую минуту ему захотелось бежать к Багдасарьяну и поклясться, что произошла ошибка, что подозрения ни на чем не основаны и убийство совершенно бессмысленно, но, увы, молодой человек заранее знал, что все попытки уговорить армянина обречены на провал. Его сообщники не признавали права на жалость точно так же, как и на ошибку. Короче, Гарри только лишний раз выставил бы себя на посмешище. Про себя он с горечью упрекал обеих женщин в недостатке сообразительности и пытался отбросить угрызения совести. В конце концов, невозможно помешать людям идти навстречу своей судьбе…

— Я согласен с вами, миссис Лайтфизер, должно быть, я был не в своей тарелке… Простите мне эту дурацкую выходку…

— Я уже забыла о ней, мой дорогой мальчик. Вы, случайно, не собирались пригласить куда-нибудь Пенни?

Можно подумать, она сама хочет облегчить Тер-Багдасарьяну исполнение его мрачных намерений.

— С вашего разрешения, миссис Лайтфизер… И если Пенни не против.

Славная женщина с улыбкой потрепала Пенелопу по щеке.

— Пенни всегда не прочь погулять, правда, дорогая?

Дребезжащий смех барышни снова нарушил вечернюю тишину, и Гарри, чьи нервы уже разболтались до предела, вдруг с тревогой подумал, как отнесутся будущие московские друзья к блеянью его супруги.

— А куда вы хотите повести Пенни, мистер Комптон?

— Сейчас все только и говорят о фильме «Аламо». Он идет целых три часа, но, по отзывам, это потрясающе…

В первую очередь он хотел как можно дольше побыть с Пенелопой вне дома, чтобы не мешать армянину.

— Но это, кажется, фильм о войне? Я слышала, он ужасающе натуралистичен… А я терпеть не могу кровь, — заметила миссис Лайтфизер.

Нет, это уже было больше, гораздо больше, чем мог вынести Комптон. Эта несчастная не выносит вида крови! А ведь скоро она увидит свою собственную! Однако Гарри все же полагался на ловкость Тер-Багдасарьяна и надеялся, что милая старая дама умрет, не успев толком понять, что с ней произошло. Он встал.

— Не то чтобы я пытался вам указывать, Пенелопа… но, если мы не хотим пропустить начало, по-моему, лучше поторопиться. Нам ведь еще надо добираться до Черринг Кросс…

Инспектор Картрайт очень устал. Когда Комптон и мисс Лайтфизер вышли из дома, он охотно поручил заботу о них сменившему его на дежурстве коллеге, а сам, немного отдохнув, толком не зная почему, отошел в другой конец улицы выкурить сигарету. Около десяти часов он уже собирался позвонить жене и предупредить, что возвращается домой, как вдруг заметил приближающегося Тер-Багдасарьяна. Картрайту сразу расхотелось спать. Что привело армянина в этот квартал? Инспектор не верил в случайные совпадения и, когда Багдасарьян исчез в подъезде дома, где жили мать и дочь Лайтфизер, бросился звонить по телефону, но уже вовсе не жене.

Желая остаться незамеченным, Багдасарьян подождал, пока консьержка выйдет в соседний дом, и только тогда проскользнул в подъезд. По лестнице он взбежал с довольно неожиданной для такого грузного мужчины прытью. При этом он умел передвигаться совершенно бесшумно. Добравшись до двери миссис Лайтфизер, армянин хотел было позвонить, но одумался и тихонько постучал. Прежде чем в коридоре послышались шаги, ему пришлось повторить маневр несколько раз.

— Что там такое? — спросил скорее удивленный, нежели испуганный голос старой дамы.

— Полиция, миссис Лайтфизер… Это инспектор, который уже приходил спрашивать о вашей дочери…

— А, ладно…

Старушка сняла множество цепочек и пригласила войти того, кто собирался стать ее убийцей.

— Господин инспектор! В такой час? Надеюсь, вы не принесли мне дурные новости?

— Кто может знать, что он несет с собой, миссис Лайтфизер?

Отвечая, Багдасарьян закрыл за собой дверь.

— Мисс Лайтфизер нет дома?

— Нет, она ушла с другом в кино.

— Отлично… Нам совершенно незачем торопиться… Не знаю, как вы, мэм, а я терпеть не могу, когда меня подталкивают.

— Согласна с вами, инспектор. Когда вы постучали, я как раз собиралась пить чай… Хотите составить мне компанию?

— Почему бы и нет?

Они перешли в гостиную, и старая дама предложила гостю сесть в кресло напротив нее.

— Рецепт заварки я получила от бабушки, — объяснила она, наливая чай. — Надеюсь, вам понравится.

— Во всяком случае, пахнет очень хорошо.

Оба пили чай с видимым удовольствием. Наконец армянин, удовлетворенно вздохнув, опустил чашку.

— Восхитительно, миссис Лайтфизер… Как жаль…

— Простите?

— Жаль, что мне предстоит выполнить столь неприятную миссию. Но в вашем возрасте, миссис Лайтфизер, вам наверняка известно, что, если дело решенное, ничего не изменишь…

— Боюсь, я не очень хорошо вас понимаю…

— Вы боитесь смерти, миссис Лайтфизер?

— Смерти? Не думаю… Но могу я узнать, с какой целью вы задали мне подобный вопрос?

— Потому что я пришел сюда убить вас, миссис Лайтфизер.

— А?

— Я очень надеюсь, что вы не станете портить дело криками или любыми другими попытками такого рода… Если вы согласитесь вести себя разумно, я покажу вам, что более опытного в этом деле человека трудно найти. Не стану утверждать, будто смерть от моей руки — удовольствие, но, в конце концов, при разумном подходе вы практически ничего не почувствуете.

Старая дама как будто бы не особенно испугалась. Она допила чай, поставила чашку на блюдце и аккуратно вытерла губы.

— Хотите кусочек кекса, господин инспектор?

При всем своем хладнокровии Багдасарьян слегка растерялся.

— Но, миссис Лайтфизер, разве вы не поняли, что я…

— Да-да! Вы пришли меня убить, правильно? Отлично. Я думаю, вы приняли все возможные меры, и мои попытки спастись ровно ни к чему бы не привели? Согласитесь, однако, что это вовсе не повод лишать меня последнего наслаждения в этой жизни — например, съесть вот этот кусочек кекса…

Армянин поклонился.

— Позвольте заверить вас, миссис Лайтфизер, что вы были бы достойны родиться в Советском Союзе и что я глубоко сожалею о печальном долге, который мне предстоит выполнить.

— Я совершенно не понимаю, при чем тут Советский Союз, но, вероятно, задавать вопросы — слишком поздно. Тем не менее мне хотелось бы узнать от вас, какую ошибку я совершила и кому причинила вред. Короче говоря, чем я заслужила такое наказание?

— Это не наказание, миссис Лайтфизер, и мне было бы в самом деле досадно, если бы вы рассматривали свое исчезновение именно так. Вы падете, как солдат… потому что случаю было угодно сделать так, чтобы вы появились на свет здесь, а не там… Скажем, вы умираете по причинам международного характера, миссис Лайтфизер.