Как-то раз он зашел к Франсуазе, находясь под воздействием зелья, и подарил ей час наслаждения. Девять месяцев спустя, 4 мая 1677 года сияющая маркиза разрешилась от бремени дочерью, которую окрестили Франсуазой-Марией Бурбонской. Впоследствии она была признана законной дочерью короля под именем мадемуазель де Блуа.

Но Франсуазе не удалось закрепиться в прежнем качестве единственной любовницы, ибо прекрасная мадемуазель де Людр, желая сохранить свое «положение», решила сделать вид, что также забеременела от короля.

Сообщники доставили Франсуазе коробку с серым порошком, и, по странному совпадению, Людовик XIV совершенно охладел к мадемуазель де Людр, которая окончила свои дни в монастыре дочерей Святой Марии в пригороде Сен-Жермен.

Однако монарх, излишне воспламенившись от провансальского препарата, вновь ускользнул от Франсуазы: по остроумному выражению мадам де Севинье, «опять запахло свежатинкой в стране Quanto».

Среди фрейлин мадам Людовик XIV разглядел восхитительную блондинку с серыми глазами. Ей было восемнадцать лет, и ее звали мадемуазель де Фонтанж. Именно о ней аббат де Шуази сказал, что «она красива, как ангел, и глупа, как пробка».

Король воспылал желанием. Однажды вечером, не в силах более сдерживаться, он покинул Сен-Жермен в сопровождении нескольких гвардейцев и отправился в Пале-Рояль, резиденцию Генриетты Английской. Там он постучал в дверь условленным сигналом, и одна из фрейлин принцессы мадемуазель де Адре, ставшая сообщницей влюбленных, проводила его в покои подруги.

К несчастью, когда он на рассвете возвращался в Сен-Жермен, парижане его узнали, и вскоре мадам де Монтеспан получила исчерпывающие сведения об этой любовной авантюре. Ярость ее не поддается описанию. Возможно, именно тогда ей и пришла в голову мысль отравить из мести и короля, и мадемуазель де Фонтанж.

12 марта 1679 года была арестована отравительница Вуазен, к чьим услугам не раз прибегала де Монтеспан. Фаворитка, обезумев от страха, уехала в Париж.

Спустя несколько дней Франсуаза, уверившись, что ее имя не было названо, немного успокоилась и вернулась в Сен-Жермен. Однако по прибытии ее ожидал удар: мадемуазель де Фонтанж расположилась в апартаментах, смежных с покоями короля.

С тех пор как Франсуаза обнаружила на своем месте мадемуазель де Фонтанж, она твердо решила отравить короля. Сначала ей пришло в голову сделать это при помощи прошения, пропитанного сильным ядом. Трианон, сообщница Вуазен, «приготовила отраву столь сильную, что Людовик XIV должен был умереть, едва прикоснувшись к бумаге». Задержка помешала исполнению этого плана: мадам де Монтеспан, зная, что Ла Рейни после ареста отравительниц удвоил бдительность и усиленно охранял короля, решила в конечном счете прибегнуть к порче, а не к яду.

Некоторое время обе фаворитки, казалось, жили в добром согласии. Мадемуазель де Фонтанж делала подарки Франсуазе, а Франсуаза перед вечерними балами сама наряжала мадемуазель де Фонтанж. Людовик XIV оказывал внимание обеим своим дамам и был, казалось, на верху блаженства…

Фонтанж умерла 28 июня 1681 года после агонии, длившейся одиннадцать месяцев, в возрасте двадцати двух лет. Сразу же пошли толки об убийстве, и принцесса Пфальцская отметила: «Нет сомнений, что Фонтанж была отравлена. Сама она обвинила во всем Монтеспан, которая подкупила лакея, и тот погубил ее, подсыпав отраву в молоко».

Разумеется, король разделял подозрения двора. Страшась узнать, что его любовница совершила преступление, он запретил производить вскрытие усопшей.

Хотя королю приходилось вести себя с маркизой так, словно ему ничего не было известно, он все-таки не мог по-прежнему разыгрывать влюбленного и вернулся к Марии-Терезии.

На этот путь он вступил не без помощи мадам Скаррон, урожденной Франсуазы д'Обинье, вдовы известного поэта, которая потихоньку обретала влияние, действуя в тени, но чрезвычайно ловко и осмотрительно. Она воспитывала внебрачных детей Монтеспан от короля.

Людовик XIV видел, с какой любовью воспитывает она детей, заброшенных мадам де Монтеспан. Он уже успел оценить ее ум, честность и прямоту и, не желая признаться в том самому себе, все чаще искал ее общества.

Когда она в 1674 году купила земли Ментенон в нескольких лье от Шартра, мадам де Монтеспан выразила крайнее неудовольствие: «Вот как? Замок и имение для воспитательницы бастардов?»

«Если унизительно быть их воспитательницей, – ответила новоявленная помещица, – то что же говорить об их матери?»

Тогда, чтобы заставить замолчать мадам де Монтеспан, король в присутствии всего двора, онемевшего от изумления, назвал мадам Скаррон новым именем – мадам де Ментенон. С этого момента и по особому распоряжению монарха она подписывалась только этим именем.

Прошли годы, и Людовик XIV привязался к этой женщине, так не похожей на мадам де Монтеспан. После дела отравителей он, естественно, обратил взоры к ней, ибо его смятенная душа требовала утешения.

Но мадам де Ментенон не жаждала занять место фаворитки. «Укрепляя монарха в вере, – говорил герцог де Ноай, – она использовала чувства, которые внушила ему, дабы вернуть его в чистое семейное лоно и обратить на королеву те знаки внимания, которые по праву принадлежали только ей».

Мария-Терезия не верила своему счастью: король проводил с ней вечера и разговаривал с нежностью. Почти тридцать лет, она не слышала от него ни единого ласкового слова.

Мадам де Ментенон, суровая и набожная почти до ханжества, хотя и провела, согласно уверениям многих, довольно бурную молодость, теперь отличалась удивительной разумностью и сдержанностью. Она относилась к монарху с чрезвычайным почтением, восхищалась им и считала себя избранной Богом, дабы помочь ему стать «христианнейшим королем».

В течение нескольких месяцев Людовик XIV встречался с ней ежедневно. Де Ментенон подавала превосходные советы, умело и ненавязчиво вмешивалась во все дела и в конечном счете стала для монарха необходимой.

Людовик XIV смотрел на нее горящими глазами и «с некоторой умильностью в выражении лица». Без сомнения, он жаждал заключить в объятия эту прекрасную недотрогу, переживавшую в свои сорок восемь лет блистательный закат.

Монарх полагал неприличным делать любовницу из женщины, которая так хорошо воспитала его детей. Впрочем, достойное поведение и сдержанность Франсуазы де Ментенон исключали всякую мысль об адюльтере. Она была не из тех дам, которых можно легко увлечь к первой попавшейся постели.

Оставался только один выход: жениться на ней втайне. Людовик, решившись, послал однажды утром своего исповедника, отца де Лашеза, сделать предложение Франсуазе.

Брак был заключен в 1684 или 1685 году (точной даты не знает никто) в кабинете короля, где новобрачных благословил монсеньор Арле де Шанваллон в присутствии отца де Лашеза.

Многие тогда стали догадываться о тайном браке короля с Франсуазой. Но на поверхность это не вышло, ибо каждый старался хранить секрет. Одна лишь мадам де Севинье, перо которой было столь же неудержимым, как и ее язык, написала дочери: «Положение мадам де Ментенон уникально, подобного никогда не было и не будет…»

Под влиянием мадам де Ментенон, которая, сдвинув колени и поджав губы, продолжала дело по «очищению» нравов, Версаль превратился в такое скучное место, что, как тогда говорили, «даже кальвинисты завыли бы здесь от тоски».

При дворе были запрещены все игривые выражения, мужчины и женщины более не смели откровенно объясняться друг с другом, а красотки, сжигаемые внутренним огнем, вынуждены были прятать томление под маской благочестия.

27 мая 1707 года на водах в Бурбон-л'Аршамбо умерла мадам де Монтеспан. Людовик XIV, узнав о смерти бывший любовницы, произнес с полным равнодушием: «Слишком давно она умерла для меня, чтобы я оплакивал ее сегодня».

31 августа 1715 года Людовик XIV впал в состояние комы и 1 сентября, в четверть девятого утра, испустил последний вздох.

Через четыре дня ему должно было исполниться семьдесят семь лет. Царствование его длилось семьдесят два года.