В 1916 году Рассел познакомился с леди Констанцией Маллесон. 21-летняя актриса выступала на театральных подмостках под именем Колетт О'Нил. Ее брак с актером Майлзом Маллесоном, по взаимной договоренности, был свободным. Рассел часто отдыхал вместе с Констанцией и ее мужем. Любовники расставались, потом снова сходились… И так в течение тридцати лет. Колетт на день рождения всегда посылала ему красные розы. Рассел писал Оттолин: «Мои чувства к Колетт нельзя назвать даже тенью моих чувств к тебе».

Рассел мечтал иметь детей. В 1919 году он познакомился с Дорой Блэк, феминисткой, но она хотела завести детей вне брака. В разгар романа с Колетт Рассел уехал в Китай, где занял вакантную должность в Пекинском университете. Вместе с ним в Азию отправилась и Дора.

Когда в августе 1921 года они вернулись в Англию, Дора была на девятом месяце беременности. «С самого начала мы не предпринимали никаких мер предосторожности», – поведал Бертран другу. После долгих раздумий Рассел и Дора решили все-таки пожениться, правда, их брак был свободным. Они оформили отношения за месяц до рождения ребенка.

Когда на свет появился второй ребенок, Рассел основал экспериментальную школу. Обстановка в школе была чрезвычайно либеральной. В ней, в частности, отстаивалось право всех преподавателей школы на свободную любовь. Рассел сблизился с молоденькими преподавательницами, а потом уехал в Америку читать лекции. Дора тем временем тоже не скучала, и завела роман с американским журналистом Гриффином Барри, и родила от него еще двоих детей.

Расселу явно не понравилось подобное применение его теории свободной любви на практике. В их брачный контракт он, в частности, внес и такой пункт: «Если у жены родится ребенок от другого мужчины, за этим последует развод». Супруги развелись в 1935 году. Рассел придерживался мнения, что одна женщина может привлекать физически не больше семи-восьми лет. Дора хотела родить от него еще одного ребенка, но Рассел «посчитал это невозможным».

Его роман с 21-летней Джоан Фолуэлл весьма характерен для Рассела. Он сразу же заявил ей: «Единственное, чего я боюсь, это то, что я могу тебя не удовлетворить сексуально, поскольку я уже немолод… Однако существуют способы, с помощью которых можно исправить этот недостаток». Много лет спустя Джоан призналась: «После нашего третьего совместного ужина я начала с ним спать… Это продолжалось больше трех лет. В постели, впрочем, он часто не мог добиться успеха, поэтому я ушла к другому».

В 1930 году Рассел сблизился с Патрицией Спенс, симпатичной воспитательницей его детей. В 1936 году они поженились, у них родился сын. Во время Второй мировой войны они переехали в США. Патриция уже не чувствовала себя счастливой. Дочь Рассела высказала предположение: «Она поняла, что ее замужество не принесло ей радости. Его страсть… сменилась любезностью, которая не могла удовлетворить романтически настроенную молодую женщину».

В 1946 году 74-летний ученый завел роман с молодой женой преподавателя Кембриджского университета. Они встречались в течение трех лет. Колетт написала ему полное нескрываемой горечи письмо: «Теперь у меня не осталось иллюзий. Какой ужасный конец всем нашим годам, проведенным вместе… Трижды я становилась частью твоей жизни, и трижды ты меня отталкивал».

Патриция Спенс развелась с Расселом в 1952 году. В этом же году он женился на своей давней знакомой Эдит Финч, американской писательнице. У Рассела появилась, наконец, возможность привести в порядок свои «чрезвычайно сильные сексуальные инстинкты», поскольку ему исполнилось уже 80 лет. Его семейная жизнь с Эдит сложилась счастливо. На свой последний день рождения он, как всегда, получил подарок от Колетт – букет красных роз.

Французский поэт, драматург и политический деятель. Во время Французской революции увлекся политической деятельностью. Якобинец. Избирался в Конвент (1792). В конце 1793 года примкнул к дантонистам. В январе 1794 года был арестован, предан суду и обвинен в заговоре с целью реставрации монархии. 6 апреля его казнили.

В преддверии французской революции, названной потомками Великой, Филипп-Франсуа-Назер Фабр жил в Париже. Этот сочинитель-актер промотал на женщин все свои деньги и дошел до крайней нищеты. Рассказывают, что он взял себе псевдоним Фабр д'Эглантин потому, что в 1773 году ему присудили «Золотой шиповник» на Цветочных играх за сонет в честь Богоматери. На самом деле его талант отметили скромнее – «серебряной лилией», хотя псевдоним наводил на мысль о высшей награде. Многие годы он бродил по дорогам Европы с труппой актеров, играя пьесы собственного сочинения, восхваляя принцев за несколько экю, распевая песенки, а главное, укладывая в свою постель всех актрис подряд.

В Страсбурге он женился на Николь Годен; в Тионвиле его арестовали за долги; в Льеже ему заплатили пять луи за «хвалу Гретри»; в Женеве он стал любовником пылкой буржуазки, устраивавшей у себя буйные оргии; наконец, в Маастрихте он сочинил очаровательный романс, его первые строчки знают все французы даже сегодня: «Дождь идет, дождь идет, моя пастушка…»

В конце 1781 года он жил на улице Французского Театра, недалеко от Клуба кордельеров, и был любовником очаровательной актрисы Мари-Элизабет Жоли, ради которой бросил годом раньше жену.

Эта связь не мешала ему находиться более чем в близких отношениях с актрисами и субретками, на которых он тратил те немногие деньги, которые платил ему маркиз де Хименес за переписывание некоторых документов…

Однако он хотел бы менять партнерш каждый день, дабы «в целях исключительно гуманных, – по словам одного историка, – познакомить всех француженок с благотворным влиянием его мужественности»…

Однажды Фабр довел до изнеможения нескольких актрис театра французской комедии, он был их «сменным любовником». История эта имела довольно забавные последствия. Вот как описывал эту историю Ле Бриссе в «Скандальных хрониках времен революции»:

«После ужина в кафе Прокопа Фабр отправился с пятью юными актрисами и несколькими друзьями к некоему Дюбару, жившему на улице Старинной Комедии в доме № 26. Там они много пили, и молодые женщины стали жертвами любопытного явления: хмель ударил им не в голову, а несколько ниже. Они быстро разделись и начали крутиться перед мужчинами с распутным видом.

"Чтобы удовлетворить меня, – сказала одна из них, растянувшись на софе, – понадобится полк солдат".

Это было, конечно, не более чем преувеличение, но Фабр воспринял его всерьез.

"Я заставлю вас сложить оружие, – заявил он, – я один заменю всех солдат и всех офицеров, о которых мечтаете вы и ваши подруги…"

Фабр кинулся к дивану и мгновенно овладел цитаделью молодой женщины. Через некоторое время она капитулировала с громким криком. Но будущий член Конвента не согласился на перемирие и, не жалея противника, продолжил "обстрел". Задыхающаяся актриса выдержала второй приступ и запросила пощады. Но Фабр как истинный солдафон хотел продемонстрировать всю мощь своей «артиллерии» и, сделав последний "выстрел", оставил белокурое дитя бездыханным на поле боя…

Совершив сей подвиг, Фабр выпрямился с широкой улыбкой. Он мог гордиться собой. Лишить женщину сил таким галантным способом – это уже нечто из ряда вон выходящее, но затушить пламя актрисы театра французской комедии – это подвиг, достойный героев античности…

Четверо других актрис немедленно потребовали, чтобы Фабр подверг их такому же лечению.

Драматический автор храбро кинулся в атаку. И одержал четыре блестящие победы.

Когда все актрисы лежали без чувств на ковре, Фабр захотел доказать, что силы его неисчерпаемы, и спросил хозяина, хороша ли собой его горничная. Тот ответил, что ей шестнадцать и она свежа как роза, он лично за это отвечает.

"Позовите ее, – сказал Фабр, – у меня еще есть силы". Субретка немедленно явилась. Увидев лежащих на ковре голых бесчувственных актрис, она решила, что Фабр задушил их, и с безумными воплями выбежала на улицу. Полицейские, сидевшие в кафе Прокопа, и несколько посетителей прибежали и ворвались в салон Дюбара. Их шумное появление привело в чувство актрис. Открыв глаза, они с невероятным смущением заметили, что какие-то незнакомцы с интересом разглядывают их прелести.