– Какие ты можешь сделать выводы? – спросил Сесострис.

– Сирийская Палестина – это западня, Великий Царь. Провозвестника там больше нет. Он хочет втянуть туда нашу армию и обездвижить ее вдали от Египта, где он безо всяких помех будет вести свою губительную работу. Этот демон знает, что ханаанеи не способны вести с нами настоящую войну и тем более одержать победу. Они и впредь ограничатся мелкими операциями партизанской войны, чтобы изматывать наших солдат, но оставлять там большой гарнизон, а тем более увеличивать его, мне кажется бесполезно.

– А мы готовились к нанесению решительного удара, – произнес Несмонту.

– На мой взгляд, этот регион все равно останется неконтролируемым, – убежденно сказал Икер. – Он никогда не примет закона Маат. Племена будут по-прежнему враждовать друг с другом и истреблять друг друга, союзы будут зыбкими, а воры и лжецы будут сражаться за власть. Попытки переделать этих людей, как бы благородны они ни были изначально, обречены на неудачу. Нам достаточно установить шаткий мир в главных городах, таких как Сихем, и предупреждать любые попытки вторжения, все время укрепляя Стену фараона.

– Это значит, нам нужно отказаться от управления этой страной, – буркнул Собек.

– Никакого управления Ханаана нет и быть не может. И Провозвестник это понял. Поэтому он и стремится заманить нас в эту ловушку.

– Вот истинные слова истинного ханаанского лазутчика! – вскричал Собек-Защитник. – Разве они не доказывают, что Икер ведет двойную игру?

– Напротив, – возразил Сехотеп. – Я вполне разделяю его мнение. И уже давно. Но мне нечем было подкрепить его. Икер только дал недостающие доказательства.

– Но разве генерал Несмонту не ратовал за вторжение в Сирийскую Палестину и за тотальную войну?!

– Это стало бы еще одной нашей ошибкой, – убежденно сказал старый вояка. – Особенно в поимке Провозвестника! Если он оттуда уже ушел, то введение всех войск туда, разумеется, бесполезно. Что ж, пусть племена истребляют друг друга, тем лучше! Что может быть лучше в качестве защиты от возможного образования единой ханаанской армии? И если какие-то оплаченные нами князьки будут подстрекать к возмущениям то здесь, то там, Египет сумеет извлечь из этого пользу. Мне кажется, пришел час принять наш новый стратегический план. Это займет какое-то время, но я не сомневаюсь, что он будет эффективным.

– Но основной вопрос остался без ответа, – печально сказал Сенанкх. – Мы так и не знаем, где скрывается Провозвестник. И действительно ли мы убеждены в том, что именно он совершил все эти чудовищные преступления? Считать ли его виновным? Может быть, он имеет к ним отношение только в какой-то степени?

– О том, что эти преступления его рук дело, – горячо возразил визирь, – говорит размах нанесенного нам вреда. Кто другой мог бы замыслить и успешно воплотить такой проект, если не тот, кто покусился на Древо Осириса?!

Сенанкха беспокоил такой ответ на его вопрос, но делать нечего, нужно было выяснить все до конца.

– Тебе действительно не удалось найти ни малейшего указания на то, где скрывается Провозвестник? – спросил у Икера Сехотеп.

– Увы! Ни одного. Большая часть ханаанеев и сирийцев считают его ужасной тенью, чудовищным призраком, которому повинуются из страха перед жестокой и мучительной местью. Вот какую фантастическую мысль лелеет Провозвестник: стать абсолютным хозяином противников Маат и Египта, проникнув в их мысли, пропитав их мозг. Чтобы их убедить, ему не нужно даже появляться перед ними. Еще раз повторяю: Сирийская Палестина – это западня. Провозвестник оставит своих подопечных на произвол судьбы, чтобы в другом месте спровоцировать разрушительные волнения. И это «другое место» начинается в Мемфисе.

– Но мы контролируем столицу, – обиженно сказал Собек.

– Мы надеемся на это, – отозвался Сехотеп. – А другие города?

– Указы фараона поднимут всех управителей по тревоге, – пообещал визирь. – Местных сил мало, а гарантия безопасности требует военного присутствия на всей территории. Поэтому перед нами очень важный выбор: либо Несмонту оставляет свою мысль о занятии Сирийской Палестины, либо кому-то еще из нас придется курировать охрану Обеих Земель.

– Завершив свою миссию, Царский Сын Икер дал нам ответ, – отрезал фараон. – Остается один важный пункт – это касается Собека…

– Я считаю, что, подозревая Икера, я поступил правильно, Великий Царь.

– Считаешь ли ты, Икер, что тебя посадили в тюрьму незаконно?

– Нет, Великий Царь, я так не считаю. Я одобряю решение начальника стражи. Полагаю, что, оценив факты, он сможет избавиться от предвзятого ко мне отношения. Один из планов Провозвестника мы только что разгадали, но нам еще слишком далеко до победы. И одержать ее мы сможем только, если объединимся.

– Тогда за работу, – приказал Сесострис. – Прошу всех представить мне план охраны Обеих Земель завтра же. Промедление гибельно.

Медес был сражен.

Икер! Живой и здоровый! Как ему удалось – в одиночку! -, ускользнуть от ханаанеев и сирийцев? Его вызов на великий совет давал повод думать о наличии серьезных обвинений. И тогда, если его слова не покажутся достаточно убедительными, этот писец еще горько пожалеет о том, что вернулся в Египет! Теперь, особенно после трагедии в Мемфисе, наказание будет особенно суровым!

Совет длился долго, это внушало надежду. К тому же, Икера недолюбливает Собек-Защитник, а у того достаточно большой вес в окружении фараона, чтобы перетянуть мнение Дома Царя на свою сторону и добиться сурового наказания.

Ну наконец! Вот из зала совета выходит Сенанкх…

– Если твое управление действительно эффективно, мой любезный Медес, то вот тебе случай это доказать. Указ фараона, официальные послания, конфиденциальные письма местных властям, приказы по гарнизонам… И все это самым срочным образом!

– Вы можете на меня рассчитывать, Верховный Казначей! Какова главная цель этих мер?

– Укрыть Египет от покушений злоумышленников!

Приглашение позавтракать вместе с Сесострисом в дворцовом саду Икер воспринял как счастливую привилегию. Любое знатное лицо мечтало бы о такой милости, двор, еще не оправившийся от шока возвращения Икера, умрет от зависти…

Фараон смотрел, как танцуют солнечные лучи в кронах деревьев.

Несмотря на то что Сесострис внушал почтительный страх, Икер решился первым прервать молчание.

– Великий Царь, Золотой Круг Абидоса очистил и возродил меня?

– Египет – не земное царство. Он управляется Маат и соответствует плану творения, задуманному в самом истоке времен. Наша страна конкретизирует этот план здесь, на земле. Невидимые силы избрали себе царство, и мы почитаем его как наше самое драгоценное сокровище. Когда воскресает Осирис, око становится полным. Ничто от него не ускользает. Тогда Египет видит и творит. Если же нет воскрешения, Египет слеп и бесплоден. Вот в этом-то и главная опасность.

– Можем ли мы избежать этой катастрофы?

– Наш успех будет зависеть от того, насколько мы будем прозорливы, и от того, как сильна будет наша воля. Мы либо подчинимся времени и истории, и тогда труд Осириса будет для нас потерян; либо вернемся к истокам – к временам создания неба и земли – и тогда, в который раз, сумеем примирить противоречия, объединить красную и белую короны, побратать Хора и Сета. Боги, справедливые голосом, фараон и все смертные образуют одно целое, которому только Осирис придает гармонию, благодаря закону Маат. Если одна из составляющих отсутствует или отброшена, рушится все созданное.

– Разве священное не является главным связующим звеном?

– Священное отделяет зерна от плевел, проясняет и очерчивает путь, рассеивает миражи и туманы. Только жертва дает проникнуть в человеческое общество небесной гармонии. Из жертвенной материи она извлекает необходимые вещества и питает ими душу Осириса.

– Великий Царь… Может быть, когда-нибудь вы сочтете меня достойным прикоснуться к этим таинствам?