Аму, Провозвестник!

Аму был высокий, худощавый и бородатый.

Вокруг него плотным кольцом стояли сирийские воины, вооруженные пиками. Ханаанеи сложили оружие и в знак подчинения очень низко поклонились. Икер сделал как они, продолжая исподволь разглядывать этого человека с каменным лицом. Так вот кто виноват в злодеяниях, направленных против акации!

То, что он разыскал этого человека, само по себе было уже чудо. Но нужно ведь было еще найти доказательства его вины. А потом найти способ передать информацию Несмонту. Оставит ли Провозвестник ему на это время?

– Откуда вы? – сурово спросил Аму.

– От горького озера, – дрожащим голосом ответил самый старший ханаанин. – Разбойники пустыни напали на нас, убили нашего вождя. Если бы не этот юный египтянин, наш пленник, нас бы уже не было в живых. Это он собрал беглецов и укрепил наши ряды. Мы сделали из него хорошего раба, он тебе будет служить верой и правдой.

– Как вы дошли сюда?

– Наш вождь знал, что ты кочуешь по этим местам. Он хотел продать тебе нашего пленника. Но я тебе дарю его в знак дружбы.

– Стало быть, вы дрогнули перед лицом врага?

– Бедуины напали на нас неожиданно! Они нарушили закон этих мест и не стали вести переговоры. Это против обычаев.

– Обычаи… А вот обычай моего племени предписывает мне уничтожение трусов! Перережьте-ка их всех, кроме египтянина!

Кровавый прижался к ногам Икера и, ощетинившись, показал клыки, всем видом показывая, что он своего хозяина тронуть не позволит.

Сирийцы легко перебили ханаанеев. Между двумя народами не было ни уважения, ни дружбы. Кроме того, Аму не упускал случая потренировать своих воинов. Останки несчастных ханаанеев были брошены на съедение гиенам.

– А твой защитник опасен! – сказал Аму Икеру. – Пес такой величины, как этот, даже пронзенный несколькими стрелами продолжает сражаться! Твое имя?

– Икер.

– Где эти крысы тебя украли?

– Они освободили меня.

Аму удивленно поднял брови.

– Освободили? А кто тебя взял в плен?

– Египтяне.

– Твои соотечественники? Не понимаю!

– Я безуспешно пытался уничтожить фараона Сесостриса и стал ему заклятым врагом. Мне удалось бежать из Мемфиса, преодолеть Стену фараона, но стража Несмонту поймала меня в Сихеме. Я надеялся, что ханаанеи дадут мне возможность присоединиться к освободительной борьбе. Но вместо того чтобы помогать мне, они сделали меня своим рабом.

Аму сплюнул.

– Эти трусы ничего не стоят! Союз с ними равноценен катастрофе.

– Я поставил себе целью, – сказал Икер, – служить Провозвестнику.

Маленькие черные глазки Аму блеснули огнем возбуждения.

– Провозвестник – это я! И я держу свои обещания!

– Вы все еще полны решимости лишить власти Сесостриса?

– Его власть уже колеблется! Тлетворному влиянию, направленному на Древо Жизни, недостает эффективности. Но ничего, скоро я напущу на него другие беды! Египтяне давно стараются меня захватить, но им это никогда не удастся! Мое племя господствует в этом районе, и женщины рожают мне многочисленных сыновей! Скоро они образуют огромную победоносную армию!

– Не думаете ли вы, что следует объединить разрозненные общины? Тогда вы смогли бы атаковать и смести войска генерала Несмонту!

Аму, казалось, был озадачен.

– Племя – это племя, община – это община. Если поменять их местами, что станет с этой землей? Нет, лучший вождь навязывает свою волю остальным – вот единый и единственный закон! А самый лучший вождь – это я. Скажи, ты умеешь действовать пращой, мой мальчик?

– Умею.

– У тебя два дня на тренировку. Потом мы атакуем лагерь разбойников пустыни, только что разграбивших караван. Но на моей территории только я имею право грабить и убивать!

Икер заснул под охраной своего пса. С утра он часы напролет тренировался, метая камни из пращи по все более мелким и отдаленным целям. За ним следили, и он не имел права на ошибку. Отточенный и уверенный бросок – он не разочаровал своего нового патрона.

Аму оставлял ему свободу действий, но Икер все время чувствовал, что за ним следят. Если бы он попытался бежать, то был бы убит. Племя будет судить о нем по сражению с бедуинами. И под страхом той же участи, что постигла ханаанеев, он должен был доказывать свое преимущество.

Что делалось в этот час на Абидосе? Где Исида? Совершает ритуал? Размышляет в храме? А может быть, читает какой-нибудь старинный текст, в котором повествуется о богах, святилище и сражении между светом и тьмой? Вероятно, она о нем не думает. Когда ей сообщили о его смерти, взволновалась ли она, пусть даже на мгновение?

Некоторые из ее мыслей будут постоянно с ним… В самые худшие минуты только эта связь с миром спасала его. В самой глубине его одиночества Исида продолжала внушать ему надежду. Надежда рассказать ей, как велика сила его любви, что он не может жить без нее!

– Проснись, парень! Уезжаем. Мой дозорный только что просигналил о том, что заметил лагерь бедуинов. Эти идиоты считают, что они в безопасности!

Аму не отягощал свою голову стратегиями.

По его приказу началась атака. Поскольку большинство берберов крепко спали, перебить их было проще простого. К тому же, эти разбойники привыкли иметь дело в основном с безоружными караванами и оказывали яростным сирийским воинам лишь слабое сопротивление.

Один из бедуинов изловчился ускользнуть из гущи побоища, убежав внутрь лагеря и спрятаться. Краешком глаза он следил за Аму, который был от него в двух шагах. Спрятавшись, он хотел отомстить за своих товарищей. Его укрытие было идеальным, и ему оставалось лишь вонзить кинжал в спину Аму.

Икер, ошарашенный жестокостью своих новых товарищей, в бой не вступал. Он стоял позади, и вдруг обратил внимание на человека, только что изображавшего труп. Вот тот приподнялся, занес руку для удара… Царский Сын прицельно метнул из пращи камень, и тот угодил бедуину прямо в висок как раз в тот момент, когда роковой удар был уже в пути.

В ярости Аму пнул раненого бедуина и всадил ему в грудь нож.

– Этот мерзавец пытался меня убить! А ты, египтянин, меня спас!

Во второй раз Икер пришел на помощь врагу. Но ведь дать Провозвестнику умереть, не получив от него максимум информации, означало способствовать катастрофе! Царский Сын должен завоевать его доверие и узнать, каким образом тот вредит акации Осириса!

Пока его люди собирали вещи в мешки, Аму пошел с Икером к остававшемуся еще нетронутым шатру. Другие шатры уже горели.

Кинжалом Аму разрезал ткань и проделал себе вход. Из шатра раздались крики ужаса.

Внутри сидели с десяток женщин и столько же детей. Все сгрудились в одну кучу.

– А ну, посмотрели на меня! Самые красивые из женщин войдут в мой гарем и заменят собой тех, к кому я больше не испытываю желания. Мои храбрецы будут довольны добычей!

– Вы пощадите детей? – забеспокоился Икер.

– Самые крепкие станут рабами, а слабаков под нож. Ты приносишь мне удачу, малыш! У меня никогда не было столь легкого успеха. И не забудь, я твой должник. Я обязан тебе жизнью!

В возбуждении Аму притянул к себе за волосы одну из женщин и прижал к груди.

– Сейчас ты оценишь, как я могуч!

Отряд занял высохшее русло реки, пролегавшее между двумя скалами. Русло, казалось, никуда не вело. Далеко вперед были выдвинуты часовые. Арьергард расположился с удобствами.

– Я дарую тебе огромную привилегию, – объявил Аму писцу. – Ты станешь первым чужаком, кому доведется увидеть мой тайный лагерь.

Икер не пожалел, что умело использовал дубинку. Заслужив милости Провозвестника, он наконец узнает, где тот прячется!

Место оказалось одновременно довольно укромным и легким для охраны. В самом центре жаркой пустыни находился маленький оазис, который давал воду и пищу. Старики и рабы выращивали там овощи. На заднем дворе было полным-полно птицы.

– Здесь вместе живут сирийцы и ханаанеи, – уточнил Аму. – Но этот случай исключительный. Здесь те, кто научились слепо мне повиноваться и не роптать.